Когда компьютер перешел в режим ожидания, экран превратился в аквариум. Разноцветные рыбки ударяются о стекло, меняют направление, плывут то в одну сторону, то в другую. Неутомимо. Они пересекаются, задевают друг друга, выпускают изо рта тонкие пузыри. Они не выглядят страдающими.

Возможно, в этом все дело – в их бессознательности.

Жизнь в стеклянном сосуде возможна, лишь пока все идет гладко, когда нет встрясок и волнений.

Затем однажды по воде проходит рябь. Сначала это незаметно. Лишь легкая пелена. Со дна поднимаются едва видимые глазу частицы ила. Но что-то бесшумно рушится. Никто не знает, что именно. А потом начинает не хватать кислорода.

А затем одна из рыб сходит с ума и начинает пожирать остальных.

Глава 23

Когда Тибо вернулся к своей машине, лобовое стекло украшал протокол, подрагивавший на ветру. Он зашел в ближайшее кафе; его сразу же оглушил шум, так что он несколько секунд колебался, идти ли дальше. Заказав сэндвич у стойки, он отправил SMS Розе, предупреждая, что берет двадцатиминутный перерыв.

Тибо уселся на свободный стул и отключил телефон.

Он чувствовал себя усталым. Ему захотелось, чтобы какая-нибудь женщина обняла его. Ничего не говоря, хоть на мгновение. На пару секунд получить отдых, ощутить опору. Почувствовать, как уходит напряжение. Иногда он хочет, чтобы появилась женщина, которую он мог бы спросить: ты можешь меня полюбить? Со всей моей прошлой, полной усталости жизнью? Женщина, которой были бы знакомы и головокружения, и страх, и радость.

А сам он мог бы полюбить другую женщину?

Теперь.

Может ли он желать другую женщину: ее голос, ее кожу, ее запах? Готов ли он еще раз все начать сначала? Эта игра во встречу, игра в обольщение, первые слова, первый физический контакт, губы и затем соитие… Есть ли у него еще силы на все это?

Что, если, напротив, он чего-то лишился? И отныне именно этого «чего-то» ему недостает, не хватает?

Начать заново. Еще раз.

Но возможно ли это? И имеет ли это смысл?

Рядом с Тибо, не присаживаясь, обедает какой-то человек в строгом костюме, одновременно листая газету. Тибо хочется закрыть глаза, перестать слышать, отрешиться от всего, пока нечто внутри него не придет в равновесие, нечто, что он больше не в силах сдерживать.

– Да знать бы мне самой, что это значит – быть вместе, во что это может вылиться, да еще в моем возрасте, на что это похоже, и вдобавок все эти убогие интрижки, которые хвостом тянутся за тобой, ты понимаешь?

Тибо повернулся к женщине, что сидит рядом. Сперва он решил, что она разговаривает сама с собой, затем увидел, что на ухе у нее закреплен наушник, а напротив губ подрагивает микрофон. Она говорит все громче, безразличная к бросаемым на нее взглядам.

– Нет, в это я больше не верю. Вот именно, все так и есть! Я в это больше не верю. У меня нет ни малейшего желания пускаться куда-либо на этом корабле, вот так. Потому что меня тошнит, представь себе, меня тошнит от моря, да, я его боюсь, ну, хорошо, если ты так хочешь, но что дальше? Иногда страх – лучший советчик. Я… Что?

Скрестив ноги и выпрямив спину, уперев каблук в стальную поперечину, она чудом удерживается на высоте барного стула. Мобильный телефон лежит перед ней. Она смотрит на свой пустой стакан и говорит, сопровождая свою речь жестикуляцией, абсолютно равнодушная ко всему, что ее окружает.

Тибо хочется дотронуться рукой до плеча этой женщины, чтобы привлечь ее внимание. И сказать ей: да заткнитесь вы, все слышат только вас.

За его спиной отзвуки десятков разговоров смешиваются со звоном столовых приборов и шумом передвигаемых стульев. За его спиной чокаются, смеются, жалуются.

Тибо хочется остаться одному. Ему одновременно и холодно и жарко. Возможно, у него начинается мигрень (не наверняка, но скорее всего это оно). Он как-то странно ощущает свое тело – словно это пустырь, заброшенная земля, тем не менее накрепко связанная с окружающим хаосом. Его тело словно находится под давлением, готовое в любую минуту взорваться. Город гнетет, душит его. Он устал от его непредсказуемости, от его бесстыдства, от его фальшивых связей. Он устал от его притворного воодушевления, от его обманчивой пестроты. Город есть сплошная оглушающая ложь.

Глава 24

– Ну, как тебе?

Летиция без стука появилась на пороге кабинета. Она поворачивается вокруг себя, принимает то одну, то другую позу, подходит ближе, затем отходит назад. Летиция ждет, что скажет Матильда.

– Замечательно, и очень тебе идет. Ты купила его на этих выходных?

– Да. А самое глупое знаешь, что? Что у меня уже есть такой же синий и такой же черный. Ну, ты помнишь, я недавно надевала. И вот еще один. Когда я вернулась домой, я почувствовала себя такой жалкой.

– А ты, наоборот, скажи себе, что покупаешь вещи, руководствуясь неизменной логикой. Что все твои покупки связаны одной идеей, некой константой.

Летиция смеется.

Матильде нравится эта девушка. Ее манера отвлекать разговором, уходить от драм, избегать сочувствия.

Вот и сейчас Летиция явилась не с удрученным видом, который, учитывая обстоятельства, напустил бы на себя любой другой. Она пришла показать свой новый жакет – легкомысленный повод, которого она никогда не упускала.

– Ну, а ты как? Ты решилась пойти к Полю Вернону? Потому что сейчас, Матильда, совершенно необходимо, чтобы за твоей спиной стоял профсоюз. Одна ты ничего не добьешься. Ты не того уровня фигура. Этот тип – больной, он не успокоится, пока тебя не зароет. Ты была его созданием, его вещью, а потом ускользнула от него. Именно так об этом говорят; да ты и сама знаешь. Помимо прочего. Совсем одна ты не справишься, Матильда.

Летиция обводит взглядом кабинет.

– Да посмотри ты на это все, это же позорище!

Летиция не понижает голоса. Она хочет, чтобы ее услышали. Еще немного, и она выйдет с рупором в коридор, чтобы вызвать скандал.

– Патрисия Летю только что звонила мне, она взяла это дело в свои руки. Сейчас она в самом деле подыскивает мне другое место. Я верю, что она найдет.

– Что же, Матильда, тем лучше. Но и ты, с твоей стороны, ты не должна пускать все на самотек. Ты должна защищаться. Продолжать действовать так, словно война продолжается. Быть готовой к худшему.

Затем, немного помолчав, Летиция добавляет:

– Будь осторожна. Обещай мне, что повидаешься с Полем, хотя бы просто для того, чтобы посоветоваться. Тебе нужно заручиться помощью, Матильда. Не оставайся одна.

Летиция ушла. У нее была назначена встреча.

Матильда не смогла ей сказать, что уже звонила Полю Вернону. На прошлой неделе. Поль с ходу понял ее. Он несколько раз повторил ей, что увольняться не следует. Ни под каким предлогом. Что бы ни произошло. Он объяснил, что надо все сохранять, фиксировать каждую деталь, записывать как можно точнее все перемены, создать объективную картину развития ситуации. Посоветовал составить что-то вроде хронологической таблицы, по которой можно было бы проследить ухудшение ее отношений с Жаком, этап за этапом, отметить ключевые даты. Она должна подготовить досье.

Казалось, рассказ Матильды его ничуть не удивил. Ни ситуация, в которой она оказалась, ни то, что она позвонила ему только сейчас.

Он сказал: в подобных случаях люди всегда ждут слишком долго. Пытаются бороться и изнемогают в этой борьбе.

Если ситуация обострится, Матильде понадобятся свидетели. Ей придется представить доказательства, что она была лишена возможности работать, что ее должность была модифицирована. Представить доказательства, что перед ней больше не ставится никаких задач, что она отстранена от разработок. Необходимо, чтобы кто-то взял на себя риск ее поддержать. Ее сотрудники. Люди из ее отдела. Люди из других отделов. Потому что ничего, конечно же, не фиксировалось и не имеет официального подтверждения. Ничего нельзя проверить.