Раньше рассуждения Летиции, ее жесткая классификация, ее манера делить мир на две части вызывали у Матильды улыбку. Иногда они спорили. Сейчас Матильда спрашивает себя: что, если в основе Летиция права? Если корпорация – то самое место, где мораль подвергается испытанию? Если корпорация по определению есть гибельное пространство? Если корпорация, со своими ритуалами, своей иерархией, моделью развития есть просто-напросто заповедная территория жестокости и безнаказанности?

Летиция каждый день приходит на работу, вооруженная хорошим настроением. Она провела жирную черту между личной и профессиональной жизнью; она их не смешивает. Летиция наглухо отгородилась от сплетен и пересудов в коридорах, ей глубоко плевать, является ли Патрисия Летю любовницей Пьера Шемена, и гомосексуалист ли Тома Фремон. Летиция идет по коридору, гордо задрав подбородок, она дышит другим воздухом, более чистым и благородным. Каждый вечер ровно в 18:30 она встает и уходит; ее жизнь проходит не здесь.

Летиция была первой, кто догадался, что приключилось с Матильдой. Постепенно. По обрывкам разговоров, здесь и там. Летиция поняла, что произошло, даже раньше, чем Матильда сама это осознала. Она не переставала задавать ей вопросы, уточнять, не удовлетворялась ее уклончивыми ответами, выдающими желание уйти от разговора. Летиция признавала ее право на молчание, уважала ее сдержанность. Но она никогда не оставляла попыток.

Снова зазвонил телефон. Патрисия Летю. Директор по управлению персоналом хотела сообщить, что она взяла дело в свои руки. Разослала резюме Матильды во все филиалы организации и взяла на заметку несколько предложений о наборе сотрудников, которые могут ее заинтересовать. Во второй половине дня она встречается с Жаком, чтобы обсудить вопрос с ним. Все устроится. Когда Матильда уже собиралась положить трубку, Патрисия Летю ее остановила. В ее голосе зазвучали убеждающие нотки.

– Наверное, я недооценила вашу проблему, Матильда. Я виновата. Но я хочу, чтобы вы знали: я ею занимаюсь. Теперь это и мое личное дело.

Время двадцать минут второго. Матильда ждет еще немного, прежде чем выйти. У нее нет никакого желания встретиться с Жаком или еще с кем-нибудь на этаже.

Она надевает жакет, кладет в сумку Рыцаря Серебряной Зари и идет к лифту.

Дверь в кабинет Жака закрыта.

Выйдя из здания, Матильда, немного поколебавшись, направляется к корпоративному ресторану. Уже издалека видна длинная очередь, что вьется вдоль фасада на несколько метров.

Наконец она подходит и занимает место в хвосте. Сейчас она быстро пообедает, а затем пойдет выпить кофе к Бернару. Матильда проверяет, не забыла ли она магнитную карту для столовой.

Стоя за спинами других, Матильда разглядывает их ноги. Дождавшись своей очереди, она входит в двери. Еще через несколько минут она достигает раздаточного стола.

Теперь надо взять поднос и, толкая его по специальным рельсам, выбрать между низкокалорийным меню, питательным меню и экзотическим меню. Выбрать между свеклой, украшенной ломтиком лимона, вареным яйцом с майонезом и возвышающейся над ним горкой тертой моркови, и сельдереем с веточкой петрушки, приправленным горчицей. Подхватить щипцами кусочек хлеба, взять один-два пакетика соли, подождать у кассы. Протянуть карту, взять талон. Сказать «здравствуйте», «приятного аппетита», «спасибо», помахать рукой, слегка улыбнуться. Выбрать столик, а потом сидеть и есть среди шума офисных разговоров, обрывочных и всегда об одном.

Матильда выбирает место в стороне, за колонной. Ест, не отрывая глаз от тарелки, стараясь ни о чем не думать; какое-то время она просто плывет по волнам шума, но затем слова вновь настигают ее. Земля вертится, как подол платья в цветочек, и Жак Пеллетье говорит: я не предполагал, я этим займусь, вы открыто демонстрируете неподчинение, поезд на Мелун прибывает к третьей платформе, я этим займусь, карты позволяют вербовать союзников среди членов группы, вы не проникаетесь задачами организации, вы здесь всего лишь временно, потому что настал момент, когда уже нельзя уберечь овец от волков, я недооценила вашу проблему, прежде всего я позвоню в отдел информатизации, так больше продолжаться не может, полученный ущерб сохраняется до конца и не восполняется. Полученный ущерб сохраняется до конца и не восполняется.

Матильда встала, не доев до конца, поставила свой поднос на специальную тележку и вышла. Дошла до привокзального кафе и заняла место за столиком в середине зала. Бернар вышел из-за своей стойки, чтобы ее поприветствовать.

Он усаживается напротив и улыбается.

Наверное, он видит, что с сегодняшнего утра Матильда потеряла еще несколько сотен пунктов.

Ей хочется, чтобы Бернар ее обнял. Вот так, ничего не говоря, хоть на мгновение. На пару секунд получить отдых, ощутить опору. Почувствовать, как уходит напряжение. Вдохнуть запах мужчины.

В конторе поговаривают, что хозяин кафе влюблен в нее. Что он готов позвать ее замуж. Говорят, что каждое утро он ждет минуты, когда Матильда заглянет в его заведение, чтобы выпить кофе. Что он надеется, что однажды она изменит свое отношение.

Бернар вернулся за стойку; теперь он протирает бокалы.

Иногда Матильда мечтает, чтобы нашелся человек, которого она могла бы спросить: ты можешь меня полюбить? Со всей моей прошлой, полной усталости жизнью; полюбить меня сильную и меня слабую? Человек, которому были бы знакомы и головокружения, и страх, и радость. Которого не испугали бы ни слезы, проступающие сквозь ее улыбку, ни смех, смешанный со слезами. Человек, который знал бы все сам.

Но между отчаявшимися людьми редко завязываются отношения. Разве что в фильмах. В реальной жизни они пересекаются, слегка задевают друг друга, может быть, даже соударяются. И часто отталкиваются, как два одноименных полюса магнита. Уж это Матильде известно давно.

Сейчас она наблюдает за девушкой и парнем, сидящими в глубине зала; их ноги переплетены под столом. Они молоды. На девушке очень короткая юбка; она что-то громко говорит. Парень пожирает ее глазами. Перед ними одна тарелка спагетти на двоих. Рука молодого человека лежит на бедре девушки.

Матильда ждет свой кофе и раздумывает над вопросом, который однажды ей задал Симон, ни с того ни с сего: «Когда двое начинают считаться парой?»

Она как раз готовила еду, а Симон за столом делал уроки. Близнецы были в своей комнате.

Матильда знала, что уже какое-то время он встречается с девочкой, что он влюбился.

Ей потребовалось время, чтобы найти ответ. Правильный ответ.

Сыну она сказала: «Подожди, мне надо сообразить». И затем, после минутного размышления:

– Когда ты думаешь о другом все время, когда тебе необходимо слышать его голос, когда ты переживаешь, все ли у него хорошо.

Симон продолжал смотреть на нее. Того, что она сказала, было недостаточно. Он ждал еще каких-то слов.

– Когда ты любишь человека таким, каков он есть, когда ты один видишь его скрытые способности, когда ты хочешь разделить с ним самое главное, представляешь его в различных ситуациях, порой выдуманных… Я не знаю… Когда это становится важнее, чем все остальное.

Ей хотелось бы, чтобы на эти вопросы отвечали двое.

Чтобы ответ держала пара, если быть точной.

Но она одна, и потому отвечает только своим голосом. Голосом приглушенным, уменьшенным наполовину. Ее сыновья растут; им не хватает отца. Его мужского присутствия, его особенного взгляда на мир, его опыта.

Она – женщина, оставшаяся с тремя мальчиками, которые не перестают расти, меняться, преображаться. Она одна перед лицом их особости.

Прошло десять лет с тех пор, как умер Филипп.