Клара тут же приняла обиженно-детский вид, но ответить не успела.

— Лукреций, пошли, дело не ждёт, — раздался над ними насмешливый голос.

Лука и не заметил, как к нему подошёл Жерар, и теперь нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

— О, Клара! — развязно подмигнул юноша мигом заалевшей девушке. — Ты чего к нашему хмурику клинья подбиваешь? Не видишь, он предназначен для более великих дел, и женское внимание лишь будет сбивать его с толку. Приголубь лучше меня — уж я-то, в отличие от этого вечного уныния, смогу тебя развлечь.

— Дурак, — фыркнула девушка, и стараясь не глядеть на Луку, поспешила прочь.

— Смотри-ка, — присвистнул Лекой, глядя на то, как девушка уходит, плавно покачивая бёдрами, — а ты ей понравился! Пользуйся и цени, хмурик. Клара девка капризная, подступиться ней не могут даже лучшие из лучших в нашей школе, а она к тебе сама в руки плывёт.

— Захлопни пасть, сын мельника, — неожиданно холодно ответил Лука. — Девок на сеновале будешь щупать, а Клара тебе не девка.

Сказал, и тут же пожалел об этом. И не только потому, что грубить тому, чьей помощи добиваешь, было не очень предусмотрительно. Лука всегда считал себя выше сословных предрассудков, а сейчас он, получается, почём зря оскорбил человека из-за сомнительной чести какой-то девицы.

На секунду Луке показалось, что Жерар его ударит, такой огонь загорелся в его взгляде. Но тут же потух, а по губам скользнула ленивая улыбочка.

— Ну-ну, малыш. Я не собираюсь отбивать у тебя Клару. Да и куда мне, деревенщине, супротив богатенького городского мальчика. Ты ей ровня, не я. Только учти — с такими не развлекаются, на таких женятся. Если ты, конечно, не сын барона или герцога. Так что будь осторожнее, если не хочешь жениться раньше, чем у тебя начнут расти усы.

— Мне нет до неё дела, Жерар, — Лука не мог заставить себя извиниться, даже зная, что он виноват, поэтому он постарался говорить с Лекоем как можно более дружелюбно, показывая своё расположение. — Меня больше интересует ритуал поиска. Где мы будем его проводить?

— Я договорился со сторожем, и он случайно обронил рядом со мной ключ от подвала, — подмигнул ему Жерар, позвенев ключами в кармане. — Ты смог достать женьшеневый корень и вытяжку из тамирского лотоса?

— Принёс, — похлопал по сумке Лука.

В огромном количестве родственников был свой плюс. Томас, самый старший из братьев Горгенштейн, пошёл по пути своего отца и стал торговцем. Будучи представителем своего отца, он объездил многие земли, и нередко, помимо тканей привозил из далёких стран и другие редкие товары: специи, украшения, а в последнее время также травы и лекарства. Томас выяснил, что в столице Гортензы эта ниша почти не была занята, а спрос был очень неплох. И теперь он весьма активно наваривался, кажется, собираясь стать в разы успешнее своего отца. Уж что-то, а деловое чутьё у него было.

Луку не слишком интересовали дела Томаса, но сейчас оценил возможность иметь доступ к его ресурсам, так как в городе необходимые ингредиенты пришлось бы покупать за серебро, а тут он обошёлся лишь несколькими часами нытья под ухом занятого братца. И всё, заветные травы он получил совершенно бесплатно, лишь за обещание оставить Томаса в покое.

— Отлично, а свечи из воска горных пчёл?

Лука поскучнел. Свечами Томас не торговал.

— Есть церковные. Освящённые.

— Для магического ритуала? — недовольно скривил лицо Жерар. — Если на меня падёт гнев Иеронима, то учти, я утащу тебя за собой в ад.

— Считай, что мы занимаемся богоугодным делом, — не повёл бровью Горгенштейн.

Зайдя с запасного входа этого же учебного здания, они спускались по покатым каменным ступеням, ведущим в подвал. На ладони Луки горел магический огонёк, освещая путь, и лицо его, подсвеченное голубоватым светом, казалось каким-то мрачным и зловещим. Жерару на мгновение стало не по себе, хотя он понимал, что этот тихий мальчишка пока ему не соперник по силе и умению, как он бы талантлив он не был. Но было в нём что-то… заставляющее держаться настороже обычно легкомысленного Лекоя.

— Ты хоть примерно представляешь, где может быть эта кость? — запоздало спросил он Луку.

— В самых плохих вариантах на речном дне или на дне выгребной ямы. У матушки вполне хватило бы ума избавиться от моей собственности таким образом.

— Так что заставляет тебя думать, что может быть как-то иначе? — нахмурил Жерар светлые брови.

— Лишь глупая надежда и безысходность, — криво улыбнулся Лука.

— О, отличные основания на успех, — насмешливо протянул Жерар. — Но мне, впрочем, всё равно. Уж свои десять золотых я с тебя стрясу.

Лука занялся приготовлениями, а Жерар, удобно усевшись на мешок со старым тряпьём, давал ему рекомендации.

— Линию на десять градусов левее черти… и чётче, чётче, что ты как барышня акварельки малюешь! Ага, а этот знак вообще не так пишется. Нет, не руна урза, а руна орза. Не видишь разницы? Двоечник же, а говорил, разбираешься в Вальдо… Так, ладно, сойдёт. Теперь установи курильницу… ну куда ты шалфей кладёшь! Сначала вытяжка лотоса, а затем только порошок шалфея. Хмурик, а действительно в своём классе самый умный? Хотел бы я взглянуть на остальных идиотиков.

Лука мрачно пыхтел, но послушно следовал указаниям. Наконец, Жерар довольно кивнул, и отстранив Горгенштейна, осмотрел место для ритуала поиска.

— Ну сойдёт. Зажигай свечи, и начали. Слова-то выучил?

Лука сосредоточенно кивнул, настраиваясь на процесс. Внезапно Жерар хлопнул себя по лбу.

— А про объект для сличения мы забыли. Где твоя костяшка?

— Все мои кости во мне. А нужная — вот она.

Лука аккуратно положил белую косточку в самую середину пентаграммы. Пришлось сходить на кладбище посредине ночи и ещё раз потревожить останки магистра Гохра, взяв на это раз часть его правого мизинца. Но Тобиас Гохр, кажется, не был так уж против расстаться с ещё одной частью тела.

У Жерара и Лукреция, как ни странно, всё получилось. Они ни разу не запнулись и не перепутали слова. Чуть хрипловатый, ломающийся голос Луки и низкий уверенный голос Жерара отлично дополняли друг друга, отражаясь от сырых стен и мрачным эхом возвращаясь обратно.

Наконец последнее предложение было законченно, и линии пентаграммы засветились, напитавшись магической силой Лекоя и Горгенштейна. Косточка Гохра чуть сдвинулась, а затем несколько раз подпрыгнула вверх. Жерар поймал её в воздухе, успех опередить дёрнувшегося Луку.

— Эй, мы же договаривались, что вести буду я! — возмутился Лука, который был не очень доволен, что к останкам уважаемого им тёмного магистра прикасается кто-то ещё.

— Уж извини, Лукреций, но что-то я тебе не слишком доверяю. — Жерар сжал в ладони кость, и покрутился вокруг своей оси, прислушиваясь к своим ощущениям, которые должны были подсказать, в какую сторону идти. — Ого! Судя по тому, что меня тянет к городу, то можно надеяться, что мы найдём всё-таки искомый предмет не на речном дне.

— Почему? Река протекает и через город.

— Потому что водные потоки ослабили бы, или вовсе уничтожили симпатическую связь между искомыми предметами.

Тщательно убрав за собой следы колдовства, ученики покинули школу и направились по магическим следам. Школа находилась в часе ходьбы от столицы, но так как Жерар практически не шёл, а бежал, влекомый невидимой связью, то они достигли города гораздо раньше. Блуждали по улицам они совсем недолго. Остановившись рядом с районом, где жила семья Лукреция, Жерар остановился, нетерпеливо переминаясь на одном месте.

— Что не так? — чуть запыхавшись, спросил Лука старшекурсника.

— Тут след расходится. Один, более сильный уходит туда, — Лекой махнул рукой в сторону старого кладбища, — а другой, слабее, ведёт совсем в другую сторону. В центр города, если я не ошибаюсь. Куда пойдём?

— По второму.

— А первый след куда ведёт?

— К другим останкам. Нам они не нужны. Нужна именно утерянная кость.

У Луки не было намерения открывать тайну магистра Гохра. Кладбище было последним местом, куда он повёл бы Жерара. Даже то, что он уже признался Лекою в том, что именно они ищут, был большой риск.