-- А какая помощь вас интересует, сеньор Моровски?

       -- Мои друзья готовятся организовать конструирование и производство сложного оборудования для Авиакорпуса. Жаль, только, что многое защищено действующими патентами, и потому разработка новых совершенных приборов сопряжена с большими тратами. В первую очередь, друзей интересуют новинки электротехнического и электромеханического оснащения боевых самолетов. Взгляните, вот краткий список.

       -- Хм. Радиополукомпас Бендикс (модель этого или прошлого года). Бомбовый прицел 'Norden' или другая новая модель. А что такое электромеханический баллистический вычислитель Bell?

       'Я конечно, сейчас здорово подставляюсь, но вот эти гангстеры вроде не должны меня выдать. Судя по рассказу Мортано, у них самих уже сильно в пуху носовой обтекатель. И если бы ФБР ловило блох, то уже давно просекло бы, что контрабанда идет в Союз косяками...'.

       -- Это такое специальное устройство, сеньор Аллиотто. Я уверен, у вас найдутся знакомые, которые могли бы квалифицировано осветить специфику этого оборудования. Конечно, было бы хорошо выкупить лицензии. Но их вроде бы пока не продают, из-за этого производство моих друзей не получает тех прибылей, на которые оно рассчитано. Они рассчитывают получить образцы оборудования для копирования, но и техническая документация их тоже устроит. Если бы обширные связи вашей Семьи можно было очень аккуратно задействовать в этом вопросе, то участие в прибылях могло бы оказаться интересным Дону Валлонэ. Естественно, ваша и моя безопасность и инкогнито стоят на первом месте, ведь деловые войны дело не предсказуемое, а неоправданный риск никому не нужен...

       -- Гм. Хорошо, сеньор Моровски, я передам Дону Джозефу ваши вопросы. Может быть, у вас есть какие-либо другие пожелания?

       Павла пожелала посетить заведения, где играют негритянский джаз, и вот эту услугу получила бесплатно уже через день. А на завтра, закончились сборы юношей, и до посещения подаренного ей Валлонэ музыкального шоу, следующим номером программы, она себе наметила поездку на могилу Йоганна. На кладбище в Чикаго играть скорбь нужно было всерьез, несмотря на тот 'фарс с новым отцом', который устроили ей немцы в Баварии.

       Скромный букетик лег у подножия креста, минута молчания. Рюмка виски с куском хлеба. Кем бы ни был, похороненный в этой могиле человек, нужно было отдать ему последний долг. И в качестве утешения следующем пунктом программы разведчика ждала музыка. В чикагском зале 'Широкая Терраса' Эрл Хайнс со своим оркестром покорял гостей фантастически красивым исполнением. Павла уже совсем размякла от любимого с детства джаза, но тут ее взгляд зацепился за лицо чернокожего мужчины, стоя аплодирующего завершению очередной композиции. Мужчина улыбаясь подошел к сцене, и обменялся рукопожатием с несколькими музыкантами.

       'Мать в детсад! Паша, тебе снова черти ворожат. Это, пожалуй, единственный негр на всем белом свете, которым я еще там в своем далеком пионерском детстве восхищалась. Нет, вот, такого случая я точно не упущу. Что то тут напрашивается. Ну, есть связь со сном - печенкой чую!'.

       На выходе из зала Павла, словно бы по ошибке, подошла попросить автограф у афро-американца, выходившего из зала с несколькими, такими же, как и он сам, черными парнями. Негр был очень удивлен, тем, что белый и явно заслуженный, хоть и очень молодой капитан-пилот с внушительным иконостасом орденов на груди, собирается брать у него автограф.

       -- Вы точно ничего не напутали мистер...э?

       -- Адам Моровски. Вроде бы я не перепутал. Вы ведь Пол Робсон, который выступал перед добровольцами испанской войны в Мадриде? Рад знакомству, джентльмены.

       -- Это, действительно, я. Взаимно рад. Но откуда вы меня можете знать? Вы ведь так молоды, хотя я вижу, успели повоевать. И я вспомнил! Это ведь вы воевали в Польше с нацистами?!

       -- Да, это был я. А, я вас знаю, увы, только заочно. Один из моих друзей, воевавший в Испании, рассказывал о ваших концертах и показывал фото.

       -- Поразительная встреча! А вот эти ребята как раз добровольцы, стремящиеся в армию сражающейся с итальянскими фашистами Абиссинии. К тому же они хотят стать как вы боевыми пилотами. Познакомьтесь, это капитан Бен-Салим и... мистер Фишер.

       'А глаза у этого мулата 'мистера Фишера', который вовсе никакой не Фишер такие, словно он на меня прицельную планку пулемета 'Максим' наводит, и не спеша так, рукоятку взвода передергивает'.

       -- Может быть, посидим в каком-нибудь кафе, джентльмены? Думаю, нескольким добровольцам всегда есть о чем побеседовать. К тому же, я лично знаю двух других черных пилотов-добровольцев.

       -- Кого, именно, вы знаете, капитан?

       -- Бенджамина Дэвиса и Майкла Дорна. Они служили в моей авиагруппе в Польше.

       -- Вот здорово! А мы как раз едем в гости к лейтенанту Дорну и полковнику Дэвису в Алабаму. А сегодня вот решили немного отдохнуть. Только ближайшие кафе для черных сегодня забиты под завязку и нам будет очень трудно найти свободное.

       -- Не волнуйтесь джентльмены, у меня в номере есть пара бутылок 'Бурбона' и рюмки, осталось найти закуску...

       Вскоре, все эти новые трудности оказались успешно побеждены, и в небольшом номере белолицего орденоносца расположились следующие проездом в Алабаму черные соратники. После пары тостов за свободу Польши и Абиссинии, напряженность стала таять. Сначала гостей интересовали живописания подвигов, потом беседа плавно перетекла в обсуждение их планов пройти обучение в Алабаме, и вступить в ряды волонтеров приглашенных к себе королем Селассие.

       Известный музыкант и певец Пол Робсон, сам не планировал ехать на войну, но надеялся посодействовать своим друзьям. То, что друзья из Советского Союза, Павла поняла после нескольких оговорок чернокожих добровольцев. А в мистере Фишере, легко узнала сотрудника родной госбезопасности с вполне негроидными чертами мулатистого лица. А, вот, временно получивший петлицы капитана, товарищ Кадор Бен-Салим оказался советским актером кино и участником гражданской войны. С собой они привезли в Америку еще несколько добровольцев крайне смуглых тонов цвета кожи. Из этой группы, сильнее всего обращали на себя внимание, два брата. Николай Георгиевич Мариа и Георгий Георгиевич Мариа сыновья некогда приближенного к трону Георгия Мариа (уроженца островов Зеленого Мыса умершего в 1912 году). Оба парня еще недавно работали на заводе, и имели за спиной не только школьное, но качественное домашнее образование. Оба неплохо знали английский и французский, зато, к сожалению, не владели и десятком эфиопских фраз, и имели весьма сомнительное социальное происхождение. Но видимо проблемой с их классовыми корнями, московское начальство пренебрегло в силу необходимости. В то же время пять их попутчиков - абхазов (с таинственными эфиопскими предками), оказались плоть от плоти некогда принявшего их предков, горского народа. Были они из крестьян и имели весьма скромные школьные знания европейских языков и предметов, зато немного знали турецкий и фарси, и совсем немного освоили абиссинский гыыз (слегка похожий на их абхазский диалект). Прибывшие из Союза чернокожие курсанты (которых в целях секретности старались называть англоязычными именами), за исключением братьев Мариа, пока крайне мало и плохо говорили по-английски, за то у них в активе было больше месяца летно-технической учебы в отдельной эскадрилье НКВД под Сухуми. И, судя по горящим глазам, мощная идеологическая накачка родных советских политорганов, также имелась. Ну, а новоиспеченный капитан Бен-Салим, еще во времена Гражданской принял для себя всем сердцем идею интернационализма и помощи страдающим пролетариям других стран, и поэтому в дополнительной пропаганде не нуждался, хотя и слегка подрастерял свои военные навыки.