Опала А.И. Власьева первоначально была выражена в форме «почетной ссылки». Вместе с воеводой Н.В. Годуновым он был отправлен управлять городом Уфой. Однако высылка человека, занимавшего до этого ключевые посты в государстве, в один из окраинных городов была явным признаком немилости. С этого момента в разрядных документах А.И. Власьева перестали «писать с вичем». В разрядных записях было зафиксировано: «На Уфе: ...Офонасей Иванов сын Власьев», в других вариантах «Офонасей Власьев».[240] Его московский двор был конфискован. Хотя имя А.И. Власьева не употребляли в разговорах с поляками, в дипломатической документации по связям с другими государствами оно встречалось и после его опалы. Так, уже в июле 1606 г. Посольский приказ предпринял попытку вернуть имущество, оставленное А.И. Власьевым в Любеке на обратном пути из Дании.[241]
Опала А.И. Власьева продолжалась, по-видимому, до конца царствования Василия Шуйского. После свержения царя Василия и избрания на российский престол польского королевича Владислава (1610) А.И. Власьев бил челом о возвращении ему двора и имения. На его челобитную в январе 1611 г. королём Сигизмундом был дан положительный ответ. Кроме того, А.И. Власьев был пожалован в думные дворяне: «...велено его взять к Москве и быти ему по-прежнему в казначеях и в думных дворянех».[242] Вероятно, вернуться в Москву он не успел: в «Боярском списке 1610/11 гг.» его имя среди думных дворян не упоминалось.[243]
Петр Алексеевич Третьяков. Материалы приказного делопроизводства позволяют проследить политическую карьеру П.А. Третьякова лишь на протяжении последних 12-13 лет его жизни.
В настоящее время трудно назвать П.А. Третьякова таким же ярким дипломатом, как некоторых его знаменитых предшественников и преемников. Ничего не известно о его характере, личных и политических качествах, сложно оценить его дипломатический талант. П.А. Третьяков руководил Посольским приказом всего пять лет: с ноября 1612 по май 1618 г.[244] Однако это последние годы Смуты, когда в условиях продолжавшейся польской и шведской интервенции самой насущной оставалась проблема национальной независимости России.
Даже вопрос о происхождении П.А. Третьякова рассматривается по-разному. Н.П. Лихачев отождествлял его с дьяком П. Лошаковым, служившим в Разрядном приказе в 1605–1607 гг.[245] С.Б. Веселовский предположил, что отцом П.А. Третьякова был дьяк Третьяк Семенов Федоров, служивший в 1595 г. в Ямском приказе.[246]
Имя П.А. Третьякова впервые встречается в источниках за 1605–1606 гг. Если принять мнение Н.П. Лихачева, что П.А. Третьяков и П. Лошаков – одно лицо, можно утверждать, что на видных постах он оказался в начале царствования Лжедмитрия I: 14 июля 1605 г. П. Лошаков упомянут как дьяк Разрядного приказа.[247] В этом звании он остался и при Василии Шуйском, сопровождая последнего в походе против И.И. Болотникова под Тулу в мае 1607 г.[248] По другим источникам П.А. Третьяков занимал тогда более скромное положение и служил в другом ведомстве: в 1606–1607 г. числился подьячим в Посольском приказе.[249] 11 ноября 1607 г. посольский подьячий П.А. Третьяков был приставом у польскими послами С. Витовского и Я. Друцкого-Соколинского.[250] По С.А. Белокурову П.А. Третьяков оставался на службе в Посольском приказе и в 1607 г. Но Белокуров не отождествлял П.А. Третьякова и Лошакова.[251]
Когда у Василия Шуйского появился новый противник, Лжедмитрий II («Тушинский вор»), П.А. Третьяков оказался на стороне последнего. Он «перелетел» из Москвы в Тушино после битвы на Ходынке 25 июня 1608 г.[252] На службе у второго самозванца он обогатился и сделал блестящую карьеру. Лжедмитрий II пожаловал ему село Васильевское в Суздальском уезде под Шуей (до декабря 1608 г.), вотчину село Сулось в Ростовском уезде (до июля 1609 г.) и назначил его своим думным дьяком. В этом звании П.А. Третьяков упомянут уже в декабре 1608 г.[253]
Во время службы у Лжедмитрия II П.А. Третьяков участвовал в военных действиях: летом 1609 г. он ходил в поход под Новгород против М.В. Скопина-Шуйского и Я.П. Делагарди, о чем сообщал указ «царя Дмитрия Ивановича» Я.П. Сапеге от 10 июля того же года; в декабре 1609 г. вместе с двумя воеводами руководил «воровскими» полками в Вязьме.[254] Кроме того, новоиспеченный думный дьяк возглавил Поместный приказ в правительстве самозванца (не позднее февраля 1609 г.), сменив на этой должности дьяка Д.Т. Рындина.[255] Вопрос «испомещения» служилых людей, находившийся в ведении П.А. Третьякова, имел особенно важное значение в условиях гражданской войны, и это должно было обеспечить начальнику Поместного приказа большое влияние в Боярской думе Лжедмитрия II. Среди виднейших сподвижников «вора» из числа знати встречается и «дьяк Петр Третьяков».[256] Он был наиболее крупной фигурой в приказной бюрократии Тушина.
Некоторые сведения о деятельности П.А. Третьякова в лагере второго самозванца можно почерпнуть в «Московской хронике» немецкого наёмника К. Буссова. Повествуя о судьбе своих соотечественников, служивших Лжедмитрию II в Калуге и Козельске, К. Буссов утверждал, что причиной немилости, в которую эти служилые иноземцы попали у «царя Дмитрия», были интриги тушинских вельмож, среди которых он называл и П.А. Третьякова.[257] Но приверженность последнего «вору» происходила, вероятно, от его оппозиционности Шуйскому. Дьяк оставался верен Лжедмитрию, пока в Москве на троне сидел царь Василий.
После поражений тушинцев от М.В. Скопина-Шуйского и приглашения на русский престол королевича Владислава многие сторонники самозванца предпочли помириться с московскими боярами и 28 августа 1610 г. «вину свою государю королевичу принесли».[258] В их числе был и П.А. Третьяков. В законную Боярскую думу тушинского думного дьяка не пустили, он стал просто дьяком. Уже в сентябре 1610 г. его отправили вместе с войском И.М. Салтыкова в Новгород, чтобы привести город, ещё находившийся в «воровстве», «под высокую государеву руку», т. е. под власть московского правительства. П.А. Третьяков стал государевым дьяком в Новгороде и приводил город к присяге Владиславу.[259]
После волнений в Новгороде в марте 1611 г., когда был убит И.М. Салтыков, и Новгород вышел из-под контроля «семибоярщины», П.А. Третьяков примкнул к Первому ополчению. Есть свидетельства присутствия дьяка в подмосковном лагере с 20 августа 1611 г.[260] Едва ли его поступок можно объяснить только патриотическими чувствами: в Первом ополчении он мог рассчитывать на важный чин и большое влияние. Расчёт оправдался. П.А. Третьяков вновь именовался думным дьяком и вернулся к прежней работе – возглавил Поместный приказ ополчения.
Правда, возглавил не один, а вместе с думным дьяком Ф.Д. Шушериным и дьяком Г. Мартемьяновым.[261] Возможно, назначение именно этих трех дьяков на руководящие должности в важнейший Поместный приказ было сделано для взаимной гарантии: Г. Мартемьянов, человек с незапятнанным политическим прошлым, и Шушерин, по-видимому, тоже не служивший «вору»,[262] должны были оберегать интересы дворянского лагеря П.П. Ляпунова, а бывший тушинец П.А. Третьяков – интересы казачьего лагеря Д.Т. Трубецкого и И.М. Заруцкого.
