- Испугалась?

Как у папы получается настолько тонко меня чувствовать? Он в очередной раз меня удивил.

- Испугалась. - призналась я.

- Не бойся. Андрей хороший парень, мы дружим с ним с армии. Его жена, Алена, добрая и приветливая женщина. А с их детьми я думаю ты общий язык найдешь без проблем. Их сынишке четырнадцать, а дочь чуть старшей - ей семнадцать.

Очень хотелось на это надеяться.

Проводница еще раз проверила наши билеты и предложила чай. Я уже обрадовалась тому, что нас в купе только двое, когда дверь отъехала в сторону и одна за другой к нам вошли две блондинки. Не просто блондинки, а Блондинки. Шикарное тело, бронзовый загар, грудь четвертого размера, туфли на высоченной шпильке. Они сразу распознали во мне дочь, а не пассию, и больше не брали в расчет. Атака на моего отца началась с заинтересованных взглядов и тонких намеков, высказанных как бы в шутку. Постепенно знаки, исходившие от блондинок, стали более красноречивыми. Мне очень захотелось вцепиться им в волосы и повыцарапывать ярко накрашенные глаза. Как настолько откровенно можно вешаться на другого мужчину? Неужели они настолько себя не уважают? Не понимаю.

Короткая поездка до Москвы превратилась в кошмар. Утешало лишь то, что папа сразу ненавязчиво отшил этих дур. Видимо сказывался большой опыт общения с женщинами. Я впервые задумалась о том, что знаю его лишь как своего любимого папочку, а какой он человек? Какой мужчина? Как бы он повел себя, если бы меня не было рядом? Ответил бы на призывы этих крашеных самок или так же проигнорировал бы? Изменял ли он когда-нибудь маме? И, совсем уж нескромный вопрос, нравиться ли маме он в постели? Я покраснела от этих мыслей, понимая, что меня занесло куда-то совсем не туда. Мне нужно умерить свое любопытство.

Из поезда я вышла злая на весь мир. Меня пугали собственные чувства, ощущения, вопросы. Как раньше было хорошо - все просто и понятно.

- Ириска, что случилось? Ехать не хочешь?

- Не в этом дело.

Мне было стыдно признаться в причине моего плохого настроения.

- Ириска?

- Пап, пойдем уже.

Мы сидели в зале ожидания аэропорта. Я с негодованием отмечала очередной заинтересованный взгляд в сторону моего отчима, кокетливую улыбку, располагающий к дальнейшему общению соблазнительный жест. Внутри меня поднималось что-то такое, чему я не могла подобрать названия. Он ведь даже не проявлял заинтересованности, лишь прохладная вежливость. Да что же со мной творится?

- Ириска, что происходит? Что ты такая дерганная.

Я еще раз убедилась в том, насколько хорошо он меня чувствует. Подняла голову, встретилась с ним глазами, готовя очередную отмазку - только бы увести разговор в другую сторону. Но... снова растворилась в невероятной зелени глаз. Как другие женщины могут претендовать на него, если он мой папа! Папа? Нет, отчим. На зло все им, красивым, взрослым, опытным, смелым, я подсела к нему поближе и положила голову на плечо, а он меня обнял в ответ. Я могу себе это позволить, а вы - нет! Наверное, об этом говорил мой настороженный взгляд.

- Ты меня будешь ждать?

Дежавю. Только в это раз уже не Костя, а я сама задаю этот вопрос.

- Да.

- Обещаешь?

- Обещаю.

Раз папа так сказал, значит так и будет. У меня появилась цель - дождаться сентября, когда я снова могу вернуться к нему.

Объявили регистрацию. Папа помог мне с сумками. Прощаясь, я поцеловала его в щеку... Так близко от губ! Меня охватил озноб. Его глаза снова потемнели, дыхание стало тяжелым, мышцы почти неуловимо напряглись.

- До встречи. Жди меня! - пискнула я и быстро побежала к самолету, напугавшись взрыва собственных чувств и непонятно откуда взявшейся смелости.

Прошло три месяца...

Сегодня приезжает Ириска! Вместе с Таней и Артемом мы поехали на вокзал ее встречать. Летние месяцы оказались очень насыщенными, на работе был полный завал - значительно прибавилось клиентов, приходилось срочно набирать в штат новых сотрудников. А это было не простым делом, подготовка каждого проверялась индивидуально, собиралось полное досье с тщательной проверкой всех фактов биографии. Серега конечно мне помогал, но наши силы и возможности все равно были на пределе. К тому же, начала себя оправдывать идея с охранными системами, но я был в электронике практически полный нуль, поэтому с чистой совестью свалил это дело на зама. Ему было интересно копаться в видеонаблюдении, регистраторах и всяких шпионских штучках.

Время пролетело быстро, раз и конец августа! Но ночи... Ночи были тяжелыми, длинными, тоскливыми. Таня мирно спала у меня под боком, а я думал об Ириске. Как там моя девочка? Беспокойство нарастало с каждым днем. В отношении нее меня посещали отнюдь не отеческие мысли, и за это я испытывал жесточайшее чувство вины. Мне хотелось греться в лучах этого юного, необыкновенно ласкового солнышка, улыбаться ее искренности, непосредственности, исполнять маленькие капризы, радовать и дарить счастье. У меня никогда не хватало сил противостоять ее обаянию, а Ириска, хитрюга, это еще в детстве поняла. Мне не доставало ее тихого доброго смеха, красивого сонного личика по утрам, не по-детски серьезных серых глаз. Я почувствовал себя снова зеленым пацаном, от этого становилось не по себе.

Потом, спустя годы, анализируя этот период своей жизни, понял, что Ириска и Таня существовали для меня в параллельных реальностях. Хотя до сих пор не понимаю, как это возможно. Мысли о каждой из дорогих для меня женщин просто не пересекались в моей голове. Таня - жена, любимая, мать моих детей. Ириска... Уже не дочь, падчерица. Это понимание пришло постепенно, из глубин моего сознания. Тогда кто? Лишь одно слово приходило на ум - моя! Я жалел о том, что отправил ее так надолго в другую страну, и в то же время был рад тому, что сумел обеспечить безопасность.

Мое состояние не поддавалось адекватному объяснению. Я мог звонить Ириске несколько раз на дню, желая хотя бы услышать ее голос. А потом не набирал ее номер неделями, борясь с самим собой, с пагубным влечением к чистой девочке, к которой еще совсем недавно относился как к родной дочери. Мой личный рекорд - девять дней молчаливой пытки, устроенной самому себе. Целая вечность. В конце концов я срывался, подрагивающими пальцами искал ее номер телефона в электронной книге контактов, сознательно продлевая свои мучения, стараясь наказать себя как можно больше. Номер телефона Ириски я выучил уже на следующий день. В ее голосе, тихом, родном, журчащем словно игривый ручеек, всегда слышались радость и почему-то облегчение. Ириска не стеснялась говорить мне: "Я скучаю по тебе!". Не по маме, брату, дому, городе, школе... А по мне! Каждый раз ее слова что-то переворачивали внутри меня, и я боялся собственных мыслей, боялся самого себя.

Совместная поездка в Москву помогла мне понять, что девочка взрослеет. Мотивы ее поступков становятся непонятными. Неужели Ириска меня ревновала тогда, в поезде? От подобных мыслей самому смешно становится. Или все-таки?... Ее настроение упало, как-только к нам в купе вошли две настырные девицы, тут же начавшие агрессивно флиртовать и недвусмысленно предлагать продолжить знакомство в более интимной обстановке. Ириска замкнулась, забилась в уголок, сверкая оттуда на меня огромными серыми глазищами. В аэропорту странности продолжились. Задумчиво и отстраненно она изучала пассажиров напротив, как будто бы кого-то искала. Когда я попытался ее разговорить, Ириска прильнула ко мне, спрятала голову на плече и блаженно расслабилась. Что творилось в ее девичьих мыслях - осталось для меня загадкой.

А наше прощание возле трапа самолета? Столько яростных безумных эмоций танцевало в глубине ее глаз, что меня дрожь пробрала. В какой-то миг показалось, будто Ириска лишь в последний момент изменила движение и поцелуй пришелся на щеку, так близко от губ... Я замер, не ожидал от тихой скромной девочки подобного. Случайность или преднамеренный поступок? Ценой огромных усилий получилось сдержать себя и не натворить глупостей. Горько-медовое наваждение накрыло с головой, помутило разум. После свадьбы с Татьяной я не обращал внимания на других женщин. Они для меня просто перестали существовать. Мой брак оказался на редкость удачным и искать на стороне было просто нечего. Но Ириска... Она была на своем законном месте, в сердцевине моей души, уже давно и видимо навсегда. Недели через три, когда колдовское наваждение достигло пика, меня посетила мысль о возможности переспать с кем-нибудь, чтобы хоть как-то прогнать прочь призрак той, которая никогда не будет принадлежать мне. Не вышло. Образ Тани не дал совершить измену, я уважал свою жену и понимал, что не пойду на подлость.