С утра копает и копает он опять.

Землю приходится руками выгребать,

Истирая пальцы в кровь,

Но выгребает и копает вновь.

Вот уже вырыта просторная нора,

Превращать в жильё пришла пора.

Сначала укрепил, как мог,

Стены он и потолок

Деревянными подпорками

Прочными, но тонкими.

Сделал из земли стол и кровать,

Чтоб было где поесть и спать.

Смастерил из прутьев табурет и кресло.

Далось это нелегко, зато очень интересно.

В стенах выдолбил он полки-ниши

В три ряда до самой крыши.

Для очага отвёл место у входа,

Соорудил отверстие для дымохода,

Деревянную приладил дверь —

Дом земляной готов. Теперь

Перенёс шалаш к той двери,

Превратив его в навес иль сени.

«Тара для воды нужна мне срочно».

Из куска дерева выдолбил он бочку,

Заполнил пресною водой,

Прикрыв сверху берестой.

Чтоб и впредь было что кушать,

Заготовил земляную грушу,

Трав насушил и разложил по полкам,

«До весны хватило б только».

Дров наломал сухих

Из веток малых и больших,

Под навесом разместил их все,

Чтоб не намокли при дожде.

Камень подходящий там нашёл,

Из него выточил ножом

Чашу достаточно большую,

Чтоб готовить в ней еду любую.

«Вместо остальной посуды

Использовать ракушки буду».

Пролетел в заботах месяц.

Никого на острове так и не встретил.

Похолодало. Снег стелется ковром,

Но комфортно в доме земляном.

Конечно, нет в нём света,

Зато тепло, почти как летом.

– Странно, – вслух говорит себе, —

Долго ли ещё мне быть в тепле?

Почему земля не промерзает

И холод в дом не проникает?

Но должны ещё усилиться морозы,

И земля насквозь промёрзнуть.

Да и долго ль протяну на груше?

Человек мясное должен кушать.

Но на острове животных нет,

Поймать рыбу нечем на обед.

Говорят, выход найти можно тогда,

Когда на месте руки, ноги, голова.

А у меня всё это при себе.

Думать, думать нужно мне. —

Поел из топинамбура отвар,

Выпил чай из местных трав.

Хоть какой-то, но есть прок.

На ложе тёплое прилёг,

Положив на подголовник ухо.

Тут донеслось до его слуха

Какое-то биение в земле.

«Может, показалось мне?

А на самом деле сердце моё бьётся,

В земле же просто отдаётся? —

Он прислушался. – Есть звук.

Но отличен этот стук

От биенья сердца моего. —

И вдруг до него дошло. —

Этот остров, видимо, вулкан.

Я попал, как зверь, в капкан.

Вот почему тепло так здесь.

Да, похоже, так и есть.

Как бы я ни был осторожен,

Вулкан и взорваться может.

Но как с острова сбежать?

Чего ещё и сколько ждать?

Только замёрзнет море пусть,

Я пешком отправлюсь в путь».

Утром проснулся, в домике тепло,

А снаружи всё белым-бело,

Сердце сжимается от боли:

– Пойду-ка посмотрю на море,

Не сковал ли лёд его.

Но нет и признаков того.

Плещет весело волна,

Играет с берегом она.

А на берегу, словно на блюдце,

Ещё живые рыбы бьются.

– Глазам своим не верю я!

Господи, благодарю тебя! —

Тут же собрал всю рыбу,

Часть в снежную упрятал глыбу,

Часть почистил и помыл,

И поджарил, и сварил.

– Какой вкус! Вот это да!

Наконец-то белковая еда!

Он наелся до отвала,

Душе и телу сладко стало.

С облегчением вздохнув,

Сам себе промолвил вслух:

– Рыбу бросило на берег

Конечно море, в том уверен,

Но только как и почему?

Этого никак я не пойму!

Рыба – хорошее подспорье мне,

Только чужой я в этой стороне.

И пока нет у моря брода,

Нужно готовиться к походу.

Пешком по снегу далеко не ступишь.

Смастерю-ка лыжи или снегоступы.

Для провизии же после

Из ниток я сплету авоську.

Так что нечего вздыхать!

Есть заняться чем опять.