Вышло всё, как он сказал.

Вот уж срок родин настал.

И появилась на рассвете

Девчушка – лучшая на свете.

На её крестины мужичок лесной

Большой мешок принёс с собой

С куклами, матрёшками,

Свистульками и ложками,

Дерущимися мишками

И заводными мышками,

Игрушечными зайцами

И крашеными яйцами.

На руки взял нежно крошку,

Подержал её немножко,

Острым глазом посмотрел,

Крестик золотой надел.

– Дитя, дарю тебе игрушки,

А ещё пусть твои ушки

Обладают волшебством,

Наделю их колдовством.

Жизнь большая впереди.

А теперь, малышка, спи,

Расти, крепни, расцветай,

Папу с мамой удивляй.

Перекрестил её перстом,

В миг один пропал потом.

Лишь остались все игрушки

И заколдованные ушки.

Нет дитя на свете краше.

Девочку назвали Дашей.

Она росла словно цветочек,

Средь кустов, деревьев, кочек.

Развиваясь на просторе,

Расцвела и стала вскоре

Удивительно красива,

Нежна, добра, трудолюбива,

Обаятельна, скромна.

Льняных волос её копна,

Как водопад, струится с плеч,

Умна и сладка её речь.

Глаза серенькие, ясные,

Губки ало-красные,

Бела и шелковиста кожа,

На ангела во всём похожа.

Все в лесу её любили:

И зверюшки, что там жили,

Птицы, бабочки, букашки,

Колокольчики, ромашки,

Липы, сосны и дубы,

Что на страже были у избы,

И, весной роняющие слёзы,

Белоствольные берёзы.

Было всё в лесу привычно,

И знакомо и обычно.

Каждый кустик был ей другом,

Луна – милою подругой.

Ей жилось свободно там.

Будил зайчик по утрам,

Приносил медведь ей мёд

Из восковых пчелиных сот.

Бабочки несли ей в дар

Из цветов лесных нектар.

Орешком белка баловала.

Молоко коза давала.

Дарил ей лес свои плоды,

Коренья, ягоды, грибы.

Было ей всего довольно,

Жила спокойно и привольно.

Пошла как-то Даша за грибами,

Растут они укромными местами.

За грибком грибок брала

И в лес дремучий забрела,

Незнакомый и сырой.

Как вернуться ей домой?

Ни одной тропинки нет,

Лишь впереди мелькнул просвет.

И пошла на свет туда.

Только вот пришла куда?

Вроде поля пред ней что-то

(Только было то болото).

На пень присела на мгновение:

Сыро тут на удивление.

Вдруг навстречу хмырь болотный

Зелёный, круглый, скользкий, потный.

Только увидав девицу,

Стал он бурно веселиться.

– Здравствуй, девица-краса,

Со мной попрыгай, егоза!

Поиграть хочу я очень.

Думаю, и ты не прочь.

Дарья вовсе не хотела,

Обижать же не умела.

Почесав его за ушком,

Пошутила с ним нескучно,

Поболтав о том о сём,

И спросила так потом:

– Ты скажи, любезный хмырь,

Вижу я болота ширь,

Неизвестный лес кругом,

Может, знаешь, где мой дом?

– Нет, я этого не знаю,

Тебе же счастье предлагаю,

Оставайся-ка со мной,

Болото будет дом и твой.

Вместе станем мы резвиться

И в болотной тине рыться.

Посмотри, какие душки

Головастики, лягушки,

Как пиявки хороши

И козявки-малыши.

– Хмырь, спасибо, дорогой,

Но болото – дом не мой.

Не привыкнуть мне к нему,

Я в нём просто пропаду.

Уж прошу простить меня,

Стихия это – не моя.

Ты ж ничем мне не помог,

Так что я пошла, дружок.

Я свой дом искать отправлюсь,

Нипочём здесь не останусь.

Хмырь тут ножками задрыгал,

Закапризничал, захныкал:

– Нет, тебя не отпущу,

И свой кайф не упущу.

При такой приятной встрече

Не позволю мне перечить! —

Схватил Дашу за бока, —

На кочке посиди пока

На болоте посредине,

В сухом месте, а не в тине.

Где не пропадала наша!

Не серчай на меня, Даша.

Здесь не найдёт тебя никто,

Но помни, милая, про то,

Что болото топкое кругом,

Утонуть возможно в нём.

А на этой кочке пень,

А над ним берёзы тень;

Вот тебе и стол, и дом,

Поживи, красотка, в нём.

Я буду часто приходить,

Станем пляски заводить,

Играть в салочки и прятки,

Не печалься, будь в порядке.

– Хмырь болотный, у, противный,

Подавись ты своей тиной!

Не стану я с тобой водиться

И тем более резвиться.

Ненавижу, хмырь, тебя,

Сейчас же отпусти меня!

– Да не хмурься, душа Даша,

Жизнь неповторима наша.

Хочешь, прогоню подружек,

Русалок, леших и лягушек,

Окружу тебя одну заботой,

Станет в радость нам болото.

– Ах, оставь меня в покое,

Не буду спорить я с тобою!

В шаль с каймою завернулась,

К нему спиною повернулась.

Хмырь повесил мокрый нос:

– Мне перечить, Даша, брось! —

Пробурчал как-то капризно,

Похоже, было ему стыдно.

Он ушёл. И солнце закатилось вдруг,

Потемнело всё вокруг.

Дашенька всплакнула горько,

Только плакать можно сколько?

Это горюшко, ещё не горе.

Поплакавши, уснула вскоре.

Явился крёстный в её сон

И сказал с улыбкой он:

– У тебя ведь на макушке

Заколдованные ушки.

Ты им только намекни,

С бедою справятся они.

Проснулась Дашенька тотчас.

«К чему бы это? Вот те раз! —

Встала девочка с пенька. —

Что ж, подумаю пока,

Чем помочь мне могут уши?

Эх, дотянуться бы до суши!»

И уши тут зашевелились,

Сами собою удлинились,

Поползли, как будто змеи,

И при том росли, толстели…

Так протянулись её уши

Через болото аж до суши.

И пошла она по ним.

Как по брёвнышкам сухим.

И лишь дошла до суши,

На своё место встали уши.

Терять время было жаль —

Даша побежала вдаль

От болотных всех чудес

И от хмыря подальше в лес.

Когда же утром хмырь проснулся,

На мягком тельце повернулся,

Перевалился на живот,

По болоту покатился. Вот

Докатился он клубочком

До той заветной сухой кочки.

Глядь, а Даши нет на ней.

– Где ты, душечка? Эй, эй! —