— Он хочет сказать тебе несколько слов, — пояснил Шмидраднер.

Быстро расплатившись с теми, кто еще не получил денег, Шмидраднер закурил сигарету. Выглянув в окно — посмотреть, кто еще остался во дворе, — он не поверил своим глазам.

Там в машине сидел Бетрай. Но уже не так, как утром, стыдливо прячась за кустами, а нахально, у самого въезда. Шмидраднер видел, что Бетрай через открытое окно машины разглядывает каждого идущего по двору рабочего, и ему показалось, что Бетрай кого-то ждет.

«Теперь не хватает только, — подумал он, — чтобы Бетрай открыл дверцу, а кто-нибудь из наших людей сел к нему — и поминай как звали».

Надо, чтобы старик это видел!

Подрядчик сидел в своей конторе и рассказывал Своссилю историю про человека, сманивающего рабочих, так, как он слышал ее от Шмидраднера. Он спросил Своссиля, не может ли тот сперва все разузнать. Потом подвел его к окну, чтобы показать, где сегодня утром якобы стояла машина вербовщика.

— Чего вам еще, — сказал Своссиль, — вон он опять там стоит, — и указал на машину у ворот.

— Кто? — удивился подрядчик.

— Да Бетрай же, — отвечал Своссиль, — вон там, в «эскорте». С ума сойти, как он его надраил.

— А откуда тебе известно, что это он и есть? — поинтересовался подрядчик.

— Так ведь я ж его знаю.

— Лично? — спросил Хёльблинг.

— Нет, — ответил Своссиль и рассмеялся: очень уж недоверчиво прозвучал вопрос.

Раздался стук в дверь. Подрядчик весьма неприветливо отозвался:

— Войдите.

Вошел Франц и остановился у двери. Он старался понять, о чем говорили эти двое.

Явно не о пустяках. Хёльблинг яростно что-то втолковывал Своссилю, а Своссиль то и дело кивал головой, становясь, однако, все решительнее.

Когда Хёльблинг стал развивать свой план, который намеревался тут же осуществить, Своссиль вдруг заявил:

— У меня есть идея.

— Тогда хватит болтать! — Подрядчик обрадовался, что наконец расшевелил Своссиля, — Иди и сразу берись за дело! — Он полез в нагрудный карман, вытащил тысячешиллинговую бумажку и сунул в руку Своссилю.

— Вот тебе для начала, — сказал Хёльблинг, — а когда выставишь отсюда эту скотину, получишь еще столько же. И не забудь, что я тебе говорил: никакой уголовщины!

Своссиль вышел, а подрядчик встал у окна.

— Поди-ка сюда, — подозвал он Франца. — Интересно, стоит ли Своссиль таких денег.

Какое-то время Франц тоже смотрел в окно, но, так как Своссиль не показывался, он сказал:

— Вы меня звали!

— Ах да, — проворчал подрядчик, — только обожди еще минут пять.

«Но не больше, — подумал Франц, — и я хочу поспеть домой к обеду. И потом мне надо переодеться, не могу же я в таком старье ехать с Эрной к зубному врачу».

Тут наконец показался Своссиль. Он толкал перед собой тачку, полную песка, а в песке торчала лопата.

Приблизившись к воротам, он с молниеносной быстротой стал швырять песком в машину. Внутрь попало не больше трех лопат песка, так как Бетрай, который все время наблюдал за рабочими, сразу дал полный газ и укатил.

Подрядчик рассмеялся. Дружески хлопнув Франца по плечу, велел ему сесть. Затем сел сам, долго ерзал на стуле, пока не устроился поудобнее, и приветливо взглянул на Франца.

— У нас еще есть время, правда? — спросил он.

— Да, — коротко отвечал Франц. Он боялся, что подрядчик здорово его задержит.

— А если уж у людей есть время, — продолжал Хёльблинг, — то надо им когда-нибудь и поговорить друг с дружкой, по личному делу, я хочу сказать.

— Да, — согласился Франц.

— Потому что по работе, — заметил подрядчик, — по работе мне не к чему придраться. Ну а если кто хочет строиться, тогда дело касается не только работы. Тогда надо знать, что человек об этом думает. Верно я говорю?

— Да-да, — отвечал Франц.

— Ну вот, мне представлялось, что со временем ты выбьешься в люди.

— А почему бы и нет? — сказал Франц.

— Вот видишь! — с довольным видом констатировал Хёльблинг. — А если ты хочешь выбиться в люди, стать десятником к примеру, то надо спросить себя: какие у меня на это шансы.

— Ну, конечно, — сказал Франц, — но в данную минуту не так уж важно, когда я стану десятником.

— А что для тебя важно в данную минуту? — поинтересовался подрядчик.

Франц не посмел сказать, что в данную минуту он больше всего хочет уйти.

— Не надо стесняться, — сказал Хёльблинг, — можешь спокойно сказать: самое важное — деньги. Они для всех важны, и стыдиться тут нечего. Для меня это так же важно, как для тебя. И о деньгах можешь говорить со мной вполне откровенно. Хотя, — произнес он протяжно, — есть ведь еще и завтра.

— Да, разумеется, — сказал Франц.

— Ну вот, — продолжал подрядчик, — если ты честно спросишь себя, где у тебя в будущем есть шанс, то вынужден будешь ответить себе, что не там и не там, а тут, у Хёльблинга. Хорошо! А если я хочу дать тебе этот шанс, то не могу же я подходить к этому вопросу односторонне, понимаешь?

— Нет.

— Нет! — сердито повторил Хёльблинг. — Что значит «нет»? Я уже сказал: в таком случае надо знать, что человек по этому поводу думает.

— А что я тут должен думать? — удивился Франц.

— Боже ты мой, — вздохнул подрядчик, — я имел в виду: как ты себе все это представляешь хотя бы в ближайшем будущем.

— Знаете, — сказал Франц, — я, по правде говоря, еще об этом не думал.

Хёльблинг понял, что надо менять тактику. Поскольку сейчас, это он знал по опыту, психологического воздействия уже недостаточно. Тут уж, худо ли, хорошо ли, надо пускать в ход деньги.

— А что ты скажешь, если я буду тебе больше платить? — заявил он.

— То есть как? — спросил Франц.

— Очень просто, — отвечал подрядчик. — Я буду платить тебе больше, предположим, на пятьдесят грошей, уже со следующей недели.

— Спасибо, — сказал Франц, раздумывая, как бы ему сформулировать то, что вертелось у него на языке.

— Ну, теперь мы наконец друг друга поняли, — с облегчением произнес подрядчик.

— Но это не больно-то много, — проговорил Франц.

— Что?

— Пятьдесят грошей.

Подрядчик задумался.

— Шиллинг, — продолжал Франц, — один шиллинг в час, это уже кое-что.

— Ладно, — сказал подрядчик, — шиллинг так шиллинг.

— Со следующей недели? — уточнил Франц.

— А как же иначе? — И немного погодя: — Теперь мы понимаем друг друга?

— Я никогда не говорил, что мы друг друга не понимаем, — вывернулся Франц.

Подрядчик был раздосадован тем, что ему не удалось поймать Франца в ловушку. И все-таки он сделал еще одну попытку.

— Ты, конечно, понимаешь, что не каждый получит такую надбавку. Это, так сказать, доверие авансом.

«Аванс», — подумал Франц. Вся эта торговля вдруг показалась ему подозрительной. И он решительно заявил:

— Я не просил никаких авансов.

— Доверие авансом! — подчеркнул подрядчик.

— Вот оно что! — произнес Франц.

— Это значит, — пояснил Хёльблинг, — что ты можешь на меня рассчитывать. И я, надеюсь, тоже могу рассчитывать на тебя.

Франц кивнул. Мысль, что он у хозяина на хорошем счету, обрадовала его.

— Ну вот, — сказал Хёльблинг. — Значит, мы друг друга поняли. — Только теперь он действительно в это поверил. — А как дела дома? — спросил он.

— Дома меня уже больше часа ждут к обеду.

«Только лишний раз убеждаюсь, — подумал подрядчик, — что никак не могу войти в доверие к этому парню».

А вслух сказал:

— Чего же ты молчал, я не собираюсь тебя задерживать.

Не успел он договорить, как Франц уже был за дверью.

Глава седьмая

Бетрай и его сообщник

После того как Своссиль сыпанул ему в машину песку, Бетрай сразу же поехал к бензоколонке. В Сент-Освальде была только одна колонка, да и та находилась не в самой деревне.

Арендатор, молодой механик из Маттерсбурга, открыл рядом с колонкой еще станцию обслуживания и торговлю подержанными автомобилями, но дела его шли хуже, чем он рассчитывал… Итак, арендатор Мерль, стоя за стеклянной витриной своего заведения, сразу же узнал машину Бетрая.