Он налил еще и рассказал жене то, что слышал от Шмидраднера, — об агенте, сманивающем рабочих, и об «Окружном строительстве». Фрау Хёльблинг терпеливо его выслушала.

— Мы и с этим справимся, — заметила она.

— Я тоже так думаю, — сказал подрядчик. — Если застукаю этого прохвоста из «Окружного строительства», который хочет сманить моих людей, я его укокошу. Я уже говорил Шмидраднеру.

— Не станешь же ты затевать свары с каждым приезжим, — возразила жена. — Есть и другой выход.

— А именно?

— Своссиль, например.

— А почему бы и нет, — согласился он. — Не все же ему в пивнушке околачиваться. Может же он наконец угомониться.

— Ну вот видишь. — Жена, довольная, встала. — Мне пора в Маттерсбург, в сберкассу, пока она не закрылась. — Уже уходя, она вспомнила: — И не забудь про Франца.

— Нет, нет, — заверил ее муж.

Хёльблинг и его жена уже давно договорились, что Франца надо как-то привязать к фирме. Он собирался платить Францу немного больше, чем другим, тот с лихвой это возместит, ведь он не только умелый, но и прилежный парень.

Правда, Хёльблинг хотел повременить с этим решением. Но жена советовала ему не мешкать, так как Франц достаточно намыкался за время учебы, и, стоит только кому-нибудь шепнуть словечко, он сразу станет подыскивать себе другое место.

Ввиду сложившейся ситуации Хёльблинг признал правоту жены. Надо поговорить с Францем как можно скорее.

Он пошел к Шмидраднеру, который про себя послал хозяина к чертовой бабушке. Но на сей раз подрядчик дал лишь одно указание:

— Как только явятся Своссиль и Вурглавец, пошлите их ко мне.

Шмидраднер отыскал платежные ведомости и против их фамилий поставил восклицательный знак. Потом достал из холодильника бутылку пива. Правда, у него было еще много работы, но, сказал он себе, если бы подрядчик тут расселся, я потерял бы еще больше времени.

Глава пятая

Запущенный участок

Хозяин и старик Вурглавец мешали перед сараем бетон. Хозяин орудовал лопатой, а Вурглавец подливал воду и подсыпал гравий. Вурглавец предпочел бы все сделать сам, только бы не видеть, как у Хаутцингера при каждом движении искажается лицо, не от натуги, а от боли в пояснице. Из чистого упрямства Хаутцингер настаивал на том, чтобы работать наравне с батраками.

Оба они решили, что пора починить пол в свинарнике, но не сразу, а по мере возможности, когда не будет более важной работы.

Вурглавец знал, что уговаривать хозяина бросить лопату не имеет смысла, он тогда еще яростнее будет работать. Поэтому он обрадовался, когда хозяин сам воткнул лопату в кучу бетона и выпрямился. Он решил, что Хаутцингер хочет заняться чем-то другим, и протянул ему лейку.

— Слышишь? — спросил хозяин.

— Что?

— Трактор.

Вурглавец кивнул. Он и вправду различил вдали шум трактора.

— Это наш, — сказал Хаутцингер.

Вурглавец пожал плечами. В деревне было немало таких же, как у Хаутцингера, тракторов, и Вурглавец не умел различать их по шуму мотора. Но верил, что хозяин это умеет. Тот уже раз двадцать разбирал и чинил свою развалюху, и ему достаточно было прислушаться к мотору, работающему на холостых оборотах, чтобы сразу же понять, все ли в порядке. И механик до сих пор был ему нужен лишь для того, чтобы доставать запчасти.

Трактор был уже близко. Хаутцингер отер пот с лица и вытащил часы из жилетного кармана.

— Сейчас только десять, — сказал он.

Зепп открыл ворота, въехал, выключил мотор и крикнул отцу:

— Задний ход опять барахлит! Долго я так не выдержу! — И вошел в дом.

Хозяин не двинулся с места. Вурглавец, уже привыкший к таким сценам, сразу увидел, что тот в ярости. Дабы не дать этой ярости прорваться наружу, он обратился к хозяину:

— Ступай, чего зря кипятиться! Уж который год одно и то же. Ничего не поделаешь. Я бы, пожалуй, и вправду отдал трактор в ремонт.

Уговоры не помогли. Даже наоборот.

— Только мне еще не хватало, чтобы и ты повторял за Зеппом! — напустился на него хозяин.

В сердцах он наподдал ногой лейку, так что она перелетела через кучу гравия. Потом уселся на дровах, в тени сарая.

Из дому с бутербродом вышел Зепп, присел в другом конце двора, в полуразвалившейся беседке, и стал закусывать.

Вурглавец в одиночку приготовил бетонный раствор и на тачке отвез его в свинарник. Покончив с работой, он тоже сел в холодке.

«Сумасшедший дом, да и только», — думал он, удивляясь, как это им не надоест: один, давая задний ход, как бешеный жмет на газ, хотя прекрасно знает, что коробка передач может не выдержать и задний ход выйдет из строя, а другой без конца что-то клепает, вместо того чтобы отдать трактор в починку.

«Всего разумнее было бы, — думал Вурглавец, — если бы Зепп сам поехал к механику и поставил трактор на ремонт».

Но ничего из этого не выйдет, старик в жизни не выложит деньги. Он ведь Зеппа к деньгам близко не подпускает. Молодому хозяину, хоть ему уже сорок, приходится из-за каждого гроша препираться со стариком, даже если ему надо кое-что из одежки себе купить.

Но Вурглавец вовсе не хотел защищать молодого хозяина. Потому что Зепп в последнее время стал враждебнее относиться к нему, к его жене и к Францу. Хотя между ними не произошло ничего из ряда вон выходящего. А раньше, когда Франц еще учился в школе, Зепп вроде как дружил с ним.

«Ну уж чему быть, — смиренно думал батрак, — того не миновать. Как вспомнишь, что было раньше, в начале пятидесятых годов, когда на хуторе совсем плохи были дела, а мы все вместе держались! А потом, когда дела поправились, все пошло врозь. И в хозяйстве все застопорилось. Ведь если один всем распоряжается, то, какую бы чепуху он ни молол, другой должен его приказания выполнять, потому что у того — свой хутор. Ну да со временем, надо полагать, все переменится.

А ведь мы стали почти что друзьями, хозяин и я, — думал Вурглавец дальше. — Но я до конца дней своих останусь батраком, а он — хозяином».

Треск мопеда вспугнул его мысли. Приехал почтальон.

— По двору на мопеде не ездят! — с полным ртом крикнул Зепп почтальону.

— Чего? — спросил почтальон, сделав вид, что недослышал.

— Я сказал: нечего по двору ездить на мопеде! — повторил Зепп. — И Францу я запрещаю, и всех это касается!

Почтальон глядел на Зеппа как на полоумного.

— Я тут уже двадцать лет езжу, — сказал он, — а если тебя это теперь не устраивает, буду бросать почту за воротами. — Он включил первую скорость и медленно поехал к домику батрака.

Вурглавец встал и пошел за ним. Его жена и почтальон уселись на лавочке под навесом, а сам он принес из кухни бутылку фруктового вина. У них вошло в обычай, что почтальон сперва выпивает рюмочку.

— Ну, с чем сегодня? — спросила фрау Вурглавец.

— С деньгами, — отвечал почтальон, — вернее, с пенсией.

— Опять? — удивилась она.

Обычно почтальон носил пенсию по десятым числам. Но сегодня было 23 мая.

— Нет, не совсем пенсия, — разъяснил почтальон. — Наверно, доплата. Все-таки две с половиной тысячи шиллингов.

Фрау Вурглавец вопросительно взглянула на мужа, которому при слове «доплата» кое-что уяснилось.

— Это, наверно, то дело, — сказал он, — по которому я писал еще полгода назад.

Почтальон достал из сумки деньги и квитанцию. Вурглавец расписался, а жена пересчитала деньги.

— Так я и знал, что все время получал меньше, чем положено. Но не верил, что они что-нибудь доплатят.

— Ну почему же, — произнес почтальон, — все доплатят. Но иногда этого долго ждать приходится.

— Они могли бы вообще уже не выплачивать нормальных пенсий, — сказал Вурглавец.

— Это почему же? — возразил почтальон. — Пока что все получают свою пенсию.

Вурглавец вошел в дом и вернулся со статьей, которую вырезал из газеты.

— Вот, — сказал он почтальону и ткнул ему под нос отчеркнутый карандашом абзац, — вот, прочти-ка! Это несколько дней назад было напечатано.