Альбин еще долго распространялся о фамильярах, я внимательно слушал, с каждым его словом понимая, что серьезно вляпался. Испив моей крови непосредственно из вены, альбинос даже глядеть начал на меня иначе. Если в первые дни в его взгляде была голодная злость, неприятие, почти отвращение, то теперь черты лица помягчели. Из его речи исчез вызов, высокомерная холодность сменилась дружеской усмешливостью. Я заметил перемену, но списал ее на благостную сытость, коей вампир не ощущал уже долгонько. Однако, со слов альбиноса выходило иначе – он выбрал меня в фамильяры, этим и объясняется вампирья вежливость. Клянусь: несколько раз он даже почти извинился передо мной за излишне резкие слова! Конечно, фамильярство мое - продукт вампирьей безысходности. Обыкновенно кандидатов тщательно подбирают, у Альбина же не было подобной роскоши.

- Погоди, а где твой прежний фамильяр? – я прервал разглагольствования альбиноса о выдвигаемых учеными мужами теориях касательно природы связи между фамильяром и вампиром.

- Никогда не видел в нем необходимости, - вампир поморщился.

- Оттого, что люди – неприятные и опасные твари? – догадался я, альбинос мрачно поглядел в ответ:

- Непредсказуемые и опасные. Знаешь ли ты, сколь часто гибнет мой народ от рук фамильяров? Скажи мне, Кевин, что толкает человеков на подобное?

Я пожал плечами:

- Обиды. Корысть. Месть. Откуда мне знать, что вы, кровососы, называете дружбой? Может, с человеческой точки зрения, поведение вашего брата неприемлемо. Вот фамильяры терпят это безобразие, терпят, а потом все-таки казнят ирода во сне. Например, если ты обидишь моих сыновей, я тебя убью.

- Я запомню, - серьезно кивнул вампир.

Мы помолчали, а потом Альбин вытянулся и помертвел, погрузившись в вампирий сон. Я осторожно переложил его со своих коленей на пол. Подумав, снял рубаху и запихнул под его голову.

Пока вампир спал, я разогнал кровь, уделив некоторое время ряду упражнений, которые имею обыкновение проделывать каждый день – они укрепляют тело и дарят бодрость духа, остаток дня, я провел в полудреме, расположившись подальше от вампира.

* детская ферма - что-то типа приюта. Только платного. Родители сдавали детей и платили за их содержание. Обычно так отдавали незаконнорожденных, чтобы избежать позора.

***

Во второй раз отдавать кровь было уже не так неприятно, впрочем, возможно, причиною моего бесчувствия к боли был вид дыры в стене, за которой, надеюсь, нас с Альбином ждала свобода. Однако, рана кровила, и я решил пожертвовать собственной рубахой для перевязки.

- Что ты делаешь? – вопросил наблюдавший за мной вампир, я объяснил свои действия желанием замотать раненное запястье тканью, оторванной от низа рубахи.

- Кевин, нет нужды терпеть столь жестокие страдания, рука наверняка сильно тревожит, - произнес вампир и, прежде чем я успел возразить, быстро надкусил собственное запястье.

Отказываться от предложенного было глупо – к чему испытывать лишние неудобства. В этот раз я выпил всего капельку, но этого было достаточно – боль утихла, на месте укуса появилась тонкая розовая кожица. Рана же вампира затянулась на моих глазах. Даже удивительно, как это ему давеча удалось нацедить цельную кружку кровушки.

- Нам надо поторопиться. Охранники могли услышать шум… Кевин, как ты верно заметил в нашем недавнем разговоре, вероятно, наш народ чего-то не понимает в человеках, поэтому я хочу спросить – как ты относишься к смерти других людей? Охрана может быть вооружена чем-то опасным для меня.

- Этот вопрос не настолько прост, как тебе кажется, Альбин. Мы еще обсудим это, обговорив все нюансы, что тебе нужно знать прямо сейчас – я хочу выйти из этих клятых казематов, даже если по пути придется разбить пару черепов.

- Хорошо.

Вампир медленно кивнул и тут же исчез в проломе, я выбрался за ним, попав в знакомый длинный коридор. Совершенно темный. Мне было ни зги не видно, пришлось возвращаться в камеру за факелом. Вынимая его из крепления, я задумался – как это возможно, чтобы он горел все это время, что я провел с Альбином, и не затухал? На первый взгляд обыкновеннейший факел. Впрочем, не важно. Должно быть какое-нибудь вампирье колдовство.

Коридор был прям, не заблудишься. Я поспешил вслед за ушедшим вперед вампиром, но, как я ни торопился, к тому моменту, как передо мной обозначилась дверь в комнату охраны, все было уже кончено. Четверо мужчин были мертвее мертвого, а невозмутимый Альбин вытирался какой-то тряпкой. Неприятная картина, что ни говори, но я не счел возможным упрекнуть вампира в их смерти. Это были те самые морды, что отправили меня к вампиру и была в этом некая высшая справедливость – они получили ровно то, на что обрекли меня.

- Кевин, что дальше? – обратился ко мне Альбин. - Я не представляю, куда теперь направить стопы и как действовать, дабы не увеличить счет жертв.

Я покосился на изломанные тела и спросил:

- Ты выпил их кровь?

- Нет. В этом мало смысла – недобровольная жидкость почти ничего не стоит, к тому же на редкость противна, она скорее навредит мне, чем поможет.

Удивительные новости! Значит ли это, что все эти ужасные смерти, обескровленные тела, про которые нет-нет да и появляются статейки, не на вампирьей совести? Любопытная информация, жаль нет времени выяснить этот момент доподлинно.

- Проверь их сапоги, выбери себе пару и надень, - велел я вампиру.

- Снимать сапоги с мертвеца? В уме ли ты, драгоценный Кевин?

- Не морщи свой белый нос. Там, куда я тебя поведу, они пригодятся.

Вампир еще немного посомневался, а потом все же выполнил мое указание. Я кивнул вампиру, накинул ему на плечи куртку, снятую с дородного охранника, не обошел и себя; обшарил тела и, под неодобрительным взглядом соратника, вытащил все из карманов – покойникам уже ничто мирское не пригодится, а мне кушать хочется. Порывшись в комнате, нашел бутыль и недоеденный кем-то ломоть хлеба, их я присвоил себе – мне нужно подкрепиться. Затем, жуя на ходу, я вывел Альбина наружу, провел дворами, перевел через мост, заплатив пошлину за нас обоих, и повел в сторону трущоб. Разумный малый не стал бы показываться в этой части города в темное время суток, но мы с моим спутником к подобным не относились. Вонь узеньких улиц ударила нам в нос.

- Альбин, смотри под ноги. Ты видишь хоть что-то в этой темнотище? Говорят, вашему брату тьма не враг.

- Вижу. Позволь я помогу тебе сориентироваться, здесь довольно грязно.

- Довольно грязно? Друг мой, ты сильно преуменьшил. Здесь отвратительно. Смрад стоит такой, что честное слово, мне жаль твоего чувствительного носа. Нечистоты выливают прямо на улицу – многим поход к выгребной яме на заднем дворе кажется слишком утомительным. Если заметишь людей, сообщи мне – в такое время работяги дрыхнут – завтра новый тяжелый день, а по улицам шастают лишь работники ножа и топора.

Некоторое время мы ковыляли во тьме молча, а потом Альбин спросил:

- Кевин, что мы здесь делаем? Я думал, мы должны выйти из города. Разве в ту сторону не было бы ближе?

- Зависит от того, куда тебе нужно попасть. Мне вот, к примеру, необходимо забрать детей. А сначала требуется их отыскать. Нужно наведаться в мой дом, опросить соседей. Лучше проделать это днем, ночью мне просто не ответят, хорошо, если морду не начистят.