— Переродится у тебя что-нибудь, сожрет все твои наряды, вырастет, а потом и тебя понадкусывает! — предупреждал колдун.
Федор соглашался с тем, что подобное возможно, но все равно ничего не мог с собой поделать — прилетал домой уставший, скидывал одёжу прямо на пол гардеробной и переходил в полуформу, а потом просто запирал за собой засов и спешил в столовую. Голод не тетка, полеты много сил отнимают.
Сегодняшний день не был исключением, дракон положил чуть подрагивающий ремень в контейнер, защелкнул, а все остальное беззаботно бросил на палас.
Пока дракон переодевался, Ильнур внимательно изучал обстановку, притрагивался пальцами к гладкому камню стен, но ничего не спрашивал. Матрена потихоньку начала отходить, Федор понял это, так как магиня забормотала себе под нос ругательства, а потом засветилась, что-то наколдовывая. В то время как напарница ругалась, дракон попросил Ильнура снять пиджак. Келпи удивленно приподнял брови, но незамедлительно расстегнул пуговицы.
— И рубашку, будьте любезны, — произнес дракон, Ильнур, помедлив, выполнил и это распоряжение.
— Ебаные варвары! — с чувством произнесла Матрена, когда белая ткань обнажила туловище келпи.
Тело Ильнура перетягивали ремешки, намертво заклепанные. Грубая коричневая кожа врезалась в торс, оставляла красные потертости и синяки. На темных ремнях тускло светились руны. Сам келпи, казалось, совершенно не замечал этого «украшения».
— Ильнур, что это на тебе? — спросил дракон для проверки, келпи недоуменно оглядел себя, провел пальцем по ремешкам, руны засветились ярче, парень замер, потом моргнул и медленно произнес:
— Не понимаю, о чем вы. Что? А, вы про волосы на груди? Нет, не брею, просто не растут.
— Ясно. Ильнур, у тебя синяки на ребрах. Не болят?
Келпи застыл, взгляд направлен вперед, руки безвольно висят вдоль тела, через несколько долгих секунд Ильнур нахмурился и проговорил:
— У меня нет синяков. Ничего не болит.
— Ну, по крайней мере он хоть не страдает, — пробормотала себе под нос Матрена, — Федь, — женщина перешла на шепот, — это и есть уздечка, да? Никогда живьем ее не видала!
— Видимо, да, — задумчиво ответил дракон, — только зачем на ней руны? Моих знаний не хватает. Я отлично понимаю, что обозначает каждый знак в отдельности, но общий смысл ускользает.
— Просто срезать ее не вариант? — спросила Матрена.
— Лучше бы сначала хоть в общих чертах понять, что происходит. Нужен Дамир. И, наверное, еще Ло.
Дракон исчез, не успела Матрена и слова произнести, оставив ее в компании полуголого келпи. Ильнур стоял, слегка покачиваясь, глядел вдаль и выглядел, как робот на перезагрузке.
— Не понимаю, как его на работу-то хотели выпихать? — пробормотала женщина, с беспокойством поглядывая на парня. — Как опоенный, ей-богу! Кофе-то он сварганит, но это предел.
— Э-э-э…
Матрена резко повернулась на звук и густо покраснела: конечно же, благоверного принесло именно в этот момент, а не на десять минут позже или раньше. Есть что-то нечестное в том, что даже во взрослом возрасте люди не утрачивают способность краснеть. Ты можешь материться как сапожник, бухать словно не в себя, пошловато шутить и чувствовать себя стопроцентно непробиваемым, а потом семилетняя дочь спросит у тебя, что такое минет. И — все, нет больше взрослого циничного человека, ты смущен и дезориентирован, и не знаешь, как объяснить милому созданию все так, чтобы и не соврать, и не уйти в ненужные подробности. Ну, это к примеру. Матрена тихо зашипела, раздосадованная своей реакцией — ну, вот, теперь все и впрямь смотрится подозрительно, ведь если ты не занят ничем неприличным и даже мысли никакой такой нет, то краснеть не станешь. Наверное.
Матвей машинально издал короткий скулящий звук и повел головой, потом попытался облизать нос, но, естественно не преуспел в этом — человечий язык не дотянулся. Наконец он спросил:
— Матрен? Че это от него так водорослями пахнет? И еще почему-то сосной. И медведем. И почему у пари волосы мокрые?
Матрена присмотрелась внимательнее — то, что казалось ей прической, обильно политой гелем, было просто мокрыми волосами.
— Келпи же, — ответила магиня.
— Не, ну, а почему сосна и медведь тогда? — Матвей подошел поближе, вытянулся всем телом в направлении тревожащего запаха, шумно втянул воздух и недоуменно потряс головой. — Матерый такой медведь. Запашина сильный.
— Наверное, это вузером пахнет, они с келпи шуры-муры водят.
— А! — Матвей успокоено улыбнулся. — Теперь понятно! Слышь, я чего хотел-то? Мой-то в больницу умудрился угодить. Не поверишь — воспаление легких. Пытался простуду перенести на ногах, сама знаешь, как бывает, ну, и затянул! Так что я теперь дня три — отдыхаю! Думаю: а не сходить ли с ребятами в кино или там зоопарк?
— Ты это у них спроси, — отмахнулась Матрена.
Матвей кивнул, махнул рукой и быстро скрылся в глубине коридора. Женщина снова осталась наедине с келпи. К ее радости, Федор прошел в зал буквально через пару минут, ведя за собой Ло и Дамира.
Ло ахал, жалостливо щурился и осторожно обходил неподвижного келпи, рассматривая ремешки, Дамир неодобрительно хмурился и вертел булавку, которую Федор снял с куртки Матрены.
— Вот, значит, как? — протянул колдун. — Заморочить пытались? Странно! Я об этой конторе тоже слышал. Только хорошее. Лет пять уже этим занимаются. Может, у них руководство сменилось? Надо бы узнать… строго говоря, взнуздать келпи — не преступление. Особенно, ежели конь к тебе навстречу вышел. Но здесь — иное. Порабощен не конь, но человек.
— Дамир, ты снять-то с него эту штукенцию сможешь?
— Прежде я бы поостерегся, но теперь у меня в распоряжении есть озеро и его сила. Стоит попробовать.
Безучастного келпи привели к озеру, Федор с беспокойством отметил, что если при собеседовании келпи выглядел вполне нормально: бодро отвечал на вопросы, глядел осмысленно и цепко, то теперь Ильнур просто выполнял приказы, слабо реагируя на обращенные к нему вопросы. Дамир поставил келпи у самого края воды. Озеро, как только драконенок вылупился, вернулось к своему первоначальному виду и сейчас представляло из себя почти идеальный круг. Колдун заставил келпи снять ботинки и сейчас голые ступни водного коня стояли на гладких булыжниках, обрамляющих волшебные воды.
Дамир затянул речитатив, чуть поодаль за ним пристально наблюдали Федор, Матрена, Ло, а также заинтересовавшийся происходящим Матвей. Колдун долго светился и ходил вокруг келпи, осторожно притрагивался к рунам, поглаживал ремни. Постепенно руны начали тускнеть, а Ильнур моргать и морщиться, подергивать руками и ногами.
— Ну, ну, не суетись, не брыкайся! — тихо приговаривал Дамир, гася очередную руну. — Мы тебе поможем, освободим, но двигаться не надо. Стой смирно. Стой! Еще немного.
Келпи, видимо, начал осознавать себя: он внимательно оглядывал озеро и рассматривал наблюдателей, пытался что-то сказать, но Дамир повелительно положил ему руку на губы:
— Молчи! Сейчас не время для разговоров.
Наконец, все руны поблекли, тогда Дамир достал узкий нож и попытался подцепить его кончиком ремень, однако тот был так туго затянут, что никак не удавалось просунуть под него лезвие. Федору очень хотелось помочь, но он боялся что-нибудь нарушить в сложной Дамировой волшбе, потому остался на месте. После нескольких минут безуспешных попыток, сталь пролезла-таки под коричневую полоску, колдун повернул лезвие и начал пилить толстую твердую кожу ремня, над озером разнесся неприятный скрип — сталь с трудом перепиливала ремни один за другим. Но даже после того, как все было разрезано, волшебная уздечка не упала на камни, она будто приклеилась к коже келпи, чтобы отодрать ее пришлось приложить силу. Ильнур скривился, на его теле остались кровоточащие полосы.
