- Почему? Зачем ты это сделал? Почему дал убить себя?! – голос Йатера дрожал от непонятных эмоций, и Шайн заставил себя открыть глаза. Йатер опустился рядом с хрипящим Люминором на корточки. Длинные волосы закрывали лицо и его выражение было не разобрать.

- Потому… что… я… люблю… его… - Люминор говорил с трудом, почти проглатывая окончания слов, но во внезапно наступившей тишине даже этот слабый голос казался слишком громким. – Все… я… делал… только… ради… него…

Йатер глухо застонал, запуская в волосы пальцы.

- Что? Что ты делал? – мука, прозвучавшая в его голосе, заставила Шайна зло улыбнуться. И, словно отражение, точно такая же улыбка расцвела на разбитых губах Люминора:

- Я… поссорил их. Я… подставил Сагару… Я… хотел его смерти… От тебя ли… От властей… Я… провоцировал эти убийства, чтобы раскрыть Сагару… Я… хотел убить Шайна, чтобы потом Сагару убил ТЫ… Я… вызвал ревность Крестника, чтобы он толкнул твою «подстилку» на самоубийство… У меня почти полу… - окончание потонуло в громком хрусте. Йатер медленно встал, открывая взору Шайна свернутую голову Люминора и его навек застывший взгляд. Почти счастливый.

- Это ты… Во всем… Виноват… - Йатер отходил от лежащих на полу мужчин, чеканя шаг. – Ты. И только ты.

Йатер остановился, медленно поднял голову, откидывая волосы назад и смотря горящими глазами на Сагару. Тот стоял, держась рукой за раненое плечо, и улыбался.

- Мальчишка… - тихий шепот хлестнул даже Шайна, заставив его вздрогнуть. А Йатер закричал. Громко, отчаянно, давая выход своему гневу. Смотря прямо в глаза Сагары, ломая одной только своей яростью оставшиеся зеркала, заставляя покрываться трещинами стены и расходиться под ногами каменный пол. Шайн почти видел ту бешеную энергию, которая крутилась вокруг них, корежа пространство, почти разрывая его. Двигаться было страшно, просто дышать было страшно. Казалось, что стоит только волосу шевельнуться, как его раздавит этой чудовищной силой. Сагара, который еще каким-то чудом держался на ногах, кусал губы, все сильнее стискивая пальцы. Глаза в глаза… Светящиеся холодным голубым сиянием. Горящие черным огнем. Время растянулось или наоборот понеслось вперед, чудовищно ускорившись. Шайн не понимал. Он сам застыл мухой в янтаре, не смея оторвать взгляд от хаоса. Реальность ворвалась, когда белое лицо Сагары расчертила красная полоска, взявшая свое начало в уголке его глаза. Шайн с мгновение смотрел расширившимися глазами на это, а потом с тихим вскриком рванулся вперед, забывая обо всем. Подчиняясь только одному желанию – спасти. Ему удалось сделать лишь пару шагов, когда пол внезапно поменялся местами с потолком, а пронзившая все его тело боль заставила захлебнуться воздухом. Он рухнул на камни и мгновенно сжался в комочек, давя рвущийся наружу стон боли. Это… было невыносимо. Но он позволил себе всего лишь два вдоха, а потом заставил тело распрямиться. Щеку что-то обожгло, и он скосил глаза. Зеркало, вернее, его осколок. Морщась и уговаривая боль немного подождать, Шайн начал подниматься на ноги. Тело слушалось с трудом, но на лице застыл почти звериный оскал. К черту… В этот раз у него получится.

К стоящим друг перед другом мужчинам он шел медленно. Может, именно поэтому в этот раз обрушившаяся на него энергия не отшвырнула прочь, а всего лишь пригнула немного к земле. Он шел, словно преодолевая толщу воды, но заветная цель становилась ближе, да и все чаще долетающие до него стоны Сагары, больше похожие на рычание, подгоняли. Шаг, еще, надо сделать еще… По подбородку потекло и он неосознанно стер кровавую дорожку с лица. Кинул непонимающий взгляд на окрасившуюся в красный ладонь, а потом просто забыл об этом. Осталось четыре шага. Шайн остановился. Смотря только на свою цель, он собирал дыхание и силы на последний рывок. Он должен быть стремительным, иначе Сагара погибнет. Эта мысль помогла. Кровь по венам потекла быстрее, сознание очистилось. И внутренние часы начали последний отчет. Ноль… Шайн рванулся вперед. Тенью пронесся мимо Йатера, замер на долю секунды перед Сагарой, закрывая его собой, как раньше это делал Крестник. А потом развернулся, как щит, выставляя перед собой осколок зеркала. В его руках оно задрожало, покрылось сеткой трещин. А потом просто лопнуло. И тут же все стихло. Упавшая на них тишина привела с собой боль, которая, как изголодавшийся зверь, бросилась на Шайна. Вцепилась своими острыми когтями в тело, разрывая его. Шайн глухо застонал, покачнулся, а потом начал оседать на пол. Сил не было. Жизни… Кажется, тоже…

Сознание возвращалось медленно и все какими-то урывками. Клочок неясного света, клочок тьмы. Потом клочков света становилось все больше. Вместе с ними просыпалось ощущение собственного тела. Боль, тяжесть. Пустота, невесомость. И снова боль и тяжесть. В отличие от сознания, память с ним не церемонилась. И когда ему удалось задержаться в реальном мире чуть дольше, чем обычно, она вывалила на него все события, о которых он предпочел бы забыть. Шок оказался достаточно велик для того, чтобы снова соскользнуть в темноту. В следующий раз он открыл глаза с мерзейшим ощущением. Он чувствовал себя грязным. Изнутри. Словно его вывернули наизнанку, вываляли в смоле, а потом вернули в первоначальное состояние. Фантомное ощущение прикосновения к собственному разуму, телу, воспоминаниям. Грубые, осторожные, до невозможности грязные и тошнотворные. Даже после физического насилия он чувствовал себя легче. Желание вернуться в темноту стало настолько острым, что сознание поспешило его выполнить.

Солнце снова било в глаза. Шайн поморщился, отвернулся и поднял веки. Странно, но привычного неприятия яркого света больше не было. Просто желание уйти от прямых солнечных лучей, присущее любому нормальному человеку.

- Ты проснулся, - окно закрыла темная тень, присевшая рядом с ним на постель. Шайн заглянул в карие глаза и внезапно даже для самого себя улыбнулся.

- Да, - стало вдруг так тепло. И так хорошо.

- Спасибо, - губы Сагары тронула улыбка. – Ты спас меня.

Шайн помотал головой, мгновенно становясь таким же, каким всегда чувствовал себя рядом с ним – маленьким мальчиком:

- Нет, это я должен говорить «спасибо». Ты вернул мне меня.

Сагара только легко пожал плечами и устремил взгляд в окно. Тишина не давила, хоть и казалась немного неловкой. Шайн прислушался к ощущениям своего тела. Ничего. Ни боли, ни тяжести. Похоже, он долго провалялся в бессознательном состоянии. А как Сагара? Шайн перевел взгляд на сидящего рядом с ним мужчину. Та же прямая спина и разворот плеч. Под одеждой не видно бинтов, если они есть. А…

- Что с остальными? – вопрос сам сорвался с губ.

- Они мертвы, - жесткая складка на чистом лбу, которой Шайн раньше не видел, была единственным знаком того, что эта тема не очень приятна Сагаре. Но Шайн должен знать!

- И даже Крестник? – почему-то его судьба была небезразлична Шайну. Возможно, потому, что этот человек тоже пытался спасти Сагару.

- Даже он.

- Он любил тебя… - Шайн произнес это так тихо, но Сагара услышал его.

- Я знаю, - он опустил голову, позволяя прядям волос соскользнуть с плеча и закрыть лицо.

- Йатер? – Шайн спросил и замер.

Сагара как-то неуловимо нахмурился. Лицо не дрогнуло, даже тень на него не легла, но вот ощущение…

- Он убил себя. Так получилось, что вся та сила, которую он направлял на меня, отразилась от зеркала и обратилась против него самого. А к этому он оказался не готов.

- А… Люминор? – Шайн никогда не любил этого человека, но последние минуты его жизни что-то изменили.

- Он тоже мертв, - Сагара вздохнул. – Кто бы мог подумать… Я всегда считал его отморозком, а он просто шпионил за мной.

- Расскажи, - Шайн выпростал руку из-под одеяла, которым был укрыт, и осторожно коснулся плеча Сагары. – Пожалуйста…

- Ты уверен, что хочешь знать об этом? – Сагара резко развернулся к нему, и Шайн оказался под огнем ярко горевших темно-карих глаз.

- Я ДОЛЖЕН знать, - Шайн нахмурился. – Я вляпался в эту историю по уши. Это будет просто справедливо.