Хантер нашел его через час все еще сидящим на скамейке и смотрящим в одну точку. Только легкое прикосновение к руке смогло вытащить его из размышлений. Он вздрогнул и поднял голову, смотря на Хантера рассеянным взглядом.
- Один, - тот говорил отрывисто и резко. – Он в трезвом уме и пока жив. Но врачи говорят, что ему осталось не больше двух часов. Если вам нужно с ним поговорить, то лучше поторопиться.
Шайн встал:
- Он будет говорить?
- Да, - Хантер не задумывался ни на секунду. – Он ХОЧЕТ поговорить.
- Хорошо, спасибо, - Шайн коротко кивнул и рванулся за Хантером, который даже не стал дожидаться его слов благодарности.
Суматоха на больничном дворе уже улеглась, и Шайн попытался прикинуть, сколько же времени он провел в парке, если солнце уже начало садиться, а о том, что творилось перед крыльцом больницы, можно было догадаться только по многочисленным следам шин. Но в коридорах спокойствия не было.
- Сюда, - Хантер потянул снова задумавшегося Шайна за собой, сворачивая за какой-то угол. Здесь было тихо. Очень-очень тихо. Шайн невольно замедлил шаг. Почему-то это место напомнило ему о… том времени, которое он сам провел в больнице после смерти своего отчима. Все это очень напоминало реанимацию.
Хантер остановился перед стеклянной дверью и заглянул через стекло внутрь. Кивнув кому-то в палате, он взялся за ручку. Дверь открылась бесшумно.
Человек, лежащий на постели, был весь опутан проводами. Приборы тревожно пищали и перемигивались разноцветными огоньками. Шайн, которого Хантер пропустил вперед, а потом прикрыл за собой дверь с той стороны, сделал неловкий шаг вперед. Медсестра, сидящая у постели мужчины, молча встала и вышла из палаты. Шайн подошел вплотную к постели и заглянул в лицо лежащего на ней мужчины. Бледное, без единой кровинки. Огромные синяки черного цвета смотрелись просто чудовищно. Шайн смотрел на тяжело вздымающуюся грудь, на искусанные губы и пытался заставить себя забыть хотя бы на несколько минут, что через несколько часов этого человека не станет. Иначе… Он зря сюда пришел.
- Вы… пришли, чтобы выслушать меня? – ресницы дрогнули и медленно поднялись, обнажая неожиданно ясный и холодный взгляд.
Шайн сжал пальцы в кулаки. Голос мужчины был слаб, но спокоен и не дрожал.
- Я… хотел задать вам пару вопросов.
- Давайте. Вы не будете против, если я закрою глаза? Мне трудно смотреть на вас.
Шайн только кивнул, и мужчина снова опустил ресницы. Набрал воздуха, словно собираясь с силами, и Шайн, думая о том, что совесть его еще погрызет за такое издевательство над умирающим человеком, задал свой первый вопрос:
- Если я правильно помню, вы убили свою дочь, принеся ее в жертву. Зачем вы это сделали? Вам кто-то приказал?
Дыхание мужчины на миг пресеклось, и приборы запищали еще более противно. Шайн напрягся, но через несколько секунд все снова пришло в норму. Похоже, этот человек был действительно очень сильным. Такой самоконтроль…
- Нет, - он говорил очень тихо. Так, что Шайну пришлось склониться к нему, чтобы расслышать. – Это было только мое решение. Это была моя жертва. Я хотел стать ИХ частью. Мне всегда казалось, что я способен на что-то большее. Я много чего перепробовал, но все было не то. Нигде я не мог по-настоящему использовать свои возможности. А потом я подумал о них, о «Черной луне». Там дают знания, там помогают их развивать. К тому же мне всегда казалось, что дьявол сильнее Бога.
Он ненадолго замолчал, чтобы перевести дух, а Шайн изо всех сил пытался снова вспомнить, как надо дышать. «Черная луна»… Сагара… Черт. Черт, черт, черт!! Неужели… Неужели все-таки он?! В груди невыносимо заболело, и Шайн прижал к ней ладонь, впился ногтями в кожу, словно пытаясь расцарапать ее и добраться до сердца. Больно… Как же больно…
- С вами все в порядке? – неподдельная тревога, прозвучавшая в голосе мужчины, имени которого он даже не спросил, заставила его фыркнуть, а потом рассмеяться. Громко, истерично. Чувствуя, что еще секунда и он сорвется в настоящее сумасшествие, Шайн усилием воли заставил себя заткнуться.
- Все… в порядке. Простите, - Шайн опустился на краешек стула, на котором сидела медсестра, и слабо, виновато улыбнулся. – Ваши слова немного потрясли меня. Пожалуйста, продолжайте.
Мужчина пару секунд смотрел на него с опаской, словно раздумывая, выдержит ли его странный собеседник дальнейший рассказ, а потом все-таки продолжил:
- Я пришел к ним. Меня хорошо встретили, поговорили. Я сказал им, что хочу служить Сатане. И тогда они сказали, что я должен доказать свою любовь к нему. Отдать ему то, что мне дороже всего. После этого я бродил по городу, как чумной. Они не сказали, что это должна быть за жертва. Они не настаивали. Это должен был быть только мой выбор. И я его сделал.
Он снова замолчал, и Шайн подался вперед. В голове пульсировал только один вопрос:
- Кто? Кто это «они»? Кто разговаривал с вами?
- «Они»? – мужчина отвернулся от Шайна, словно его взгляд жег. – Я разговаривал только с одним человеком.
- Кто? КТО ЭТО БЫЛ?! Кто…
***
Дорога петляла и прыгала перед глазами. А Шайн то выныривал из странного вязкого тумана, в котором пребывал его мозг, то снова погружался в него с головой. Таксист гнал так, что иногда Шайну казалось, что еще немного, и они просто взлетят.
Дом Сагары возник внезапно. Просто на дороге выросли большие кованые ворота, заставив водителя ударить по тормозам. Ворота были заперты. Шайн, не слушая витиеватых ругательств таксиста, просто сунул ему в руку деньги и вылетел из машины. Маленькая калитка была приоткрыта, и он буквально просочился через нее. Расстояние до крыльца дома Сагары он просто пролетел, не чувствуя земли под ногами. Распахнул дверь и ввалился в дом, одержимый только одной мыслью: найти, найти Сагару вот что бы то ни стало. Он метался от двери до двери, от комнаты к комнате, зовя его, срывая голос. Но ответом была только тишина. Даже эха не было. Ни одной души, ни одного звука.
Он остановился только, когда сил уже не осталось. Ни звать Сагару, ни искать его. Прислонился, тяжело дыша, к стене одного из коридоров, уже почти безразлично следя за тем, как беспорядочно скачут мысли в голове.
Гул… Равномерный, знакомый заставил Шайна встрепенуться. Машина. К дому подъезжала машина. И Шайн, словно у него открылось «второе дыхание», рванулся к входной двери, обзывая себе дураком. Сагары просто могло не быть дома, а он…
Но сил открыть тяжелую дверь до конца все равно не хватило. Только маленькая щель, сквозь которую он и просочился на улицу. И тут же замер, невольно залюбовавшись искрами, которые вспыхивали в лучах заходящего за горизонт солнца в волосах Сагары. Он стоял спиной к Шайну и смотрел куда-то перед собой. Напряженные плечи, слишком прямая спина… Шайн невольно подобрался, забыв о красоте. Похоже, Сагара даже не слышал, как он вышел.
- Я знаю… - Шайн шагнул вперед, беря под контроль срывающийся голос. – Знаю, кто это делает. Я нашел его.
В ответ Сагара лишь только чуть шевельнулся.
- Не важно, - его пустой голос заставил изображение перед глазами Шайна расплыться. – Теперь уже ничего не важно.
Шайн сжался на миг, а потом рванулся вперед. Сделав шаг, встал рядом с Сагарой. Смотря туда же, куда и он.
Машина… Большая, красивая. Идеально белая без единого пятнышка. Она бесшумно подкатила к крыльцу и замерла, мягко урча мотором. Дверь открылась не сразу. Словно тот, кто был внутри, сомневался, стоит ли покидать салон. А потом…
Дыхание Шайна почти остановилось, когда вышедший из машины оказался Люминором. Пальцы сами собой сжались в кулаки, и в памяти всплыли недавно услышанные слова: «Я разговаривал с помощником. У него еще такой колючий взгляд и тяжелый подбородок. И еще имя… Что-то связанное со светом…» Убийца. Шайн повернулся к Сагаре, собираясь что-то сказать, но… Лицо того было каменной маской. Идеальной, совершенной маской.
Шорох у машины заставил Шайна снова повернуться. И снова застыть. Потому что теперь рядом с Люминором стоял еще…
