Прислушиваясь к дыханию Майкла, она осторожно вытянула портфель, плотно прикрыла за собой дверь и на цыпочках прошла в гостиную. Водрузив портфель на кофейный столик, Роуан включила лампу, поставила поближе свеже-сваренный кофе, достала сигареты и, присев на диван, взглянула на часы. Четыре пятнадцать. Чудесное время для чтения! Прежде она любила мчаться в такую рань в клинику по практически пустым еще дорогам, игнорируя красные сигналы светофоров и обдумывая на ходу все детали назначенных на день операций. Но еще больше ей нравилось читать по утрам.

Роуан открыла портфель и достала из него целую кипу папок, на каждой из которых было написано одно и то же: «Досье Мэйфейрских ведьм». Столь забавное название вызвало у нее улыбку.

Как точно! И как все же все они бесхитростны и наивны! Все! И тот человек в мансарде тоже, возможно, был чересчур доверчив. И старуха, эта ведьма до мозга костей. Роуан глубоко затянулась, размышляя об истоках своей способности в полной мере понять и постичь то, что – в этом она была абсолютно уверена – не в силах понять и постичь ни Эрон, ни Майкл.

В ней всегда жило сознание собственной греховности и вины.

Быстро просмотрев папки, она приблизительно прикинула их объем, как делала всегда, когда возникала необходимость за один присест проглотить какой-либо научный труд. Потом наугад выбрала одну страницу, чтобы оценить, сколько времени ей понадобится на все остальные, – Роуан пользовалась давно отработанной системой быстрого чтения. Прекрасно! Часа четыре, если, конечно, Майкл не проснется раньше и не помешает никто другой.

Она откинулась на спинку дивана, уперлась босыми ступнями в край кофейного столика и приступила к чтению.

Было девять часов утра, когда Роуан медленно подходила к дому на углу Первой улицы и Честнат-стрит. Солнце стояло уже высоко, и в густой листве над головой раздавалось громкое многоголосье птиц. Время от времени в их стройный мелодичный хор врывалось резкое карканье ворон. По стволам и низко нависавшим над оградами и тротуарами толстым ветвям деревьев деловито сновали белки. Чисто выметенные мощеные дорожки были пусты. Даже отдаленный шум машин был здесь почти не слышен – его поглощала густая зелень садов. Сквозь узорчатые кроны огромных дубов просвечивало прозрачно-чистое голубое небо, и даже тень под ними была цветной и совсем не казалась мрачной.

Эрон Лайтнер уже ждал ее возле ворот – изящный, элегантный в своем светлом летнем костюме и с тросточкой в руке, настоящий английский джентльмен.

Роуан позвонила ему в восемь утра и попросила о встрече. И сейчас даже издалека она видела, как он взволнован, с каким нетерпением и тревогой ожидает ее реакции на только что прочитанное досье.

Она опустила взгляд и неторопливо пересекла улицу, пытаясь собраться с мыслями, упорядочить тот сумбур, который по-прежнему царил в ее голове, и разложить по полочкам все детали.

Она не обдумывала заранее те слова, которые скажет Эрону при встрече, и теперь, подойдя к нему, просто взяла за руку. Ее ждет нелегкое испытание. Но как хорошо, что она все-таки здесь и что он рядом!

– Благодарю вас, – тихо сказала она, пристально всматриваясь в его открытое и приветливое лицо. – Вы помогли мне найти ответы на самые трудные и мучительные вопросы в моей жизни. Уверена, вы даже не представляете, что для меня сделали. Вы и ваши агенты раскрыли худшие стороны моей натуры, вытащили их на свет и связали воедино с чем-то гораздо более значительным, невероятно древним и в то же время совершенно реальным. – Голос Роуан был непривычно слабым, она по-прежнему держала Эрона за руку и отчаянно подыскивала слова, способные хоть в какой-то мере выразить ее истинные чувства. Наконец, тряхнув головой, она призналась: – Я не знаю, как это объяснить… Просто теперь я не одна в этом мире. Я имею в виду не только свое имя и ту часть меня, которая принадлежит семье, но всю себя целиком… Такую, какая я есть на самом деле… – Роуан вздохнула. Слова казались ей нелепыми, они совершенно не соответствовали той буре эмоций, которая бушевала в душе, и не могли даже отдаленно передать то невероятное облегчение, которое она сейчас испытывала. – Я благодарю вас, – тем не менее продолжила она, – от всего сердца благодарю за то, что вы доверили мне ваши тайны…

Лайтнер медленно кивнул. Он выглядел смущенным, несколько сбитым с толку. В его глазах отчетливо читалось удивление, смешанное с облегчением, великодушием, добротой и – главное – надеждой…

– Что я могу для вас сделать? – с обезоруживающей простотой спросил он.

– Давайте зайдем в дом, – ответила Роуан. – И там поговорим…

Одиннадцать часов! Майкл сел на кровати и уставился на электронный будильник, стоящий на ночном столике. Как он мог столько проспать? Он специально оставил шторы незадернутыми, чтобы свет разбудил его, но кто-то плотно их задернул. А перчатки? Где, черт возьми, его перчатки? А, вот они! Натянув их на руки, он встал.

Портфель исчез. Майкл понял это, еще не успев заглянуть за спинку стула. Его одурачили!

Набросив на плечи халат, он прошел в гостиную. Никого. В воздухе витал резкий запах кофе и табачного дыма. Ему нестерпимо захотелось курить.

На кофейном столике стоял пустой портфель, а рядом двумя аккуратными стопками были сложены папки с досье.

– О Боже, Роуан! – простонал он.

Эрон никогда его не простит. Значит, Роуан прочла о Карен Гарфилд и о докторе Лемле и теперь знает, что они умерли после встречи с ней. Прочла она и все светские сплетни, записанные со слов Райена Мэйфейра, Беатрис и еще многих из тех, с кем познакомилась на похоронах. Об остальном даже подумать страшно!

Если сейчас он пойдет в спальню и обнаружит, что ее вещей там нет… Но их там и не было – все ее вещи оставались в ее номере.

Майкл растерянно почесал затылок. Что делать? Позвонить в ее номер? Или лучше Эрону? Или в отчаянии завопить и биться головой о стену?

И тут он увидел записку – листочек почтовой бумаги с грифом отеля лежал возле папок. Почерк был ровным и четким:

«Восемь тридцать утра.

Майкл!

Прочла досье. Я люблю тебя. Не волнуйся. В девять часов встречаюсь с Эроном. Пожалуйста, приезжай в особняк часам к трем. Мне нужно какое-то время побыть там одной. Жду тебя в три. Если не сможешь приехать, оставь сообщение в отеле.

Аэндорская ведьма».

Аэндорская ведьма… Это еще кто такая? А, вспомнил! Женщина-волшебница, к которой отправился царь Саул, чтобы та помогла ему повидаться с предками. Ладно, сейчас не до исторических экскурсов. Значит, она прочла досье… Умная девочка. Нейрохирург все-таки. Надо же – прочла досье! У него на это ушло два дня!

Стянув с правой руки перчатку, он коснулся пальцами листочка. Мгновенная вспышка, и… Роуан склонилась над письменным столом в соседней комнате… Горничная в униформе отеля кладет почтовую бумагу на тот самый стол… Это было давно, несколько дней назад. Потом он увидел еще массу каких-то образов – ничего существенного. Майкл чуть приподнял руку, подождал, пока дрожь в ней утихнет, и вновь коснулся листочка бумаги…

– Мне нужна Роуан, – прошептал он.

Она появилась перед ним снова. Майкл не чувствовал в ней гнева – только сосредоточенную уверенность, какую-то таинственность и… Что это? Роуан явно что-то задумала!

Он отчетливо ощутил возбуждение, дерзкую непокорность, а потом с удивительной ясностью увидел ее, но уже в каком-то другом месте… Однако образ почти мгновенно рассеялся и исчез. Майкл надел перчатку.

Несколько минут он сидел неподвижно, погруженный в собственные мысли, не в силах забыть о странном возбуждении и пытаясь понять его причину. Как отвратителен был ему этот невесть откуда появившийся дар! «Я научу вас пользоваться им, – сказал вчера Эрон, – но смысл ваших видений никогда не будет понятным до конца – они всегда будут вас смущать, приводить в замешательство». Господи, как он ненавидит эту свою пресловутую силу рук! Ему неприятно даже захватившее его целиком острое ощущение Роуан, которое никак не желает его покидать. Гораздо приятнее вспоминать то, что происходило в спальне, и ее бархатный голос, шепчущий нежные слова любви. Разве не чудесно – слышать их из ее собственных уст? Возбуждение!