Конкуренция отдельных государств за политическую власть породила рационализацию экономической политики князей.[149] Это было делом слоя книжников. Один книжник — Шан Ян — считается творцом внутреннего рационального управления, другой — Вэй Жань — творцом рационального военного порядка в том государстве, которое позднее превзошло все остальные. Большая численность населения и прежде всего богатство — как правителя, так и его подданных — стали здесь, как и на Западе, средством достижения политической цели.[150] Как и на Западе, здесь князья и их советники в делах ритуала из числа книжников также должны были вести борьбу прежде всего со своими младшими вассалами, сопротивление которых грозило им тем же, что они готовили своим собственным сюзеренам. Чиновническое управление вытесняло старое управление посредством вассалов, т. е. наделенных харизмой крупных семей; этот процесс сопровождался образованием княжеских картелей против субинфеодации и установлением книжниками принципа, согласно которому наследование чиновнической должности считалось непристойным с ритуальной точки зрения, а нерадивое исполнение должностных обязанностей влекло за собой негативные магические последствия (раннюю смерть).[151] Создание княжеской личной охраны[152] и снаряжаемого и снабжаемого князем войска с офицерами вместо созыва вассалов — вместе с налоговой политикой и организацией складов — привело к соответствующим изменениям в военной области. Сословное противопоставление крупных харизматических родов, которые на своих колесницах вместе со своей дружиной сопровождали князя в военных походах, и простого народа повсеместно предстает в хрониках как нечто само собой разумеющееся. Существовал определенный порядок ношения одежды;[153] «великие семьи» пытались укрепить свое положение с помощью брачной политики;[154] рациональный порядок отдельных государств, например, установленный Шан Яном в государстве Цинь, также закреплял сословное деление. «Благородные» и народ всегда различались, причем очевидно, что под «народом» понимались свободные плебейские роды, исключенные из ленной иерархии, рыцарской борьбы и рыцарского обучения, а не лично зависимые. Политическая позиция «народа» отличалась от позиции благородных.[155] Позже мы увидим, что положение крестьянских масс было критическим и уже в ходе развития патримониальных государств правители объединялись здесь, как и повсюду, с непривилегированными слоями против знати.

В результате борьбы между отдельными государствами их число постоянно сокращалось до все меньшего круга рационально управляемых объединенных государств. В 221 году правителю государства Цинь — после оттеснения номинальной династии и всех остальных вассалов — удалось в качестве «первого императора» включить весь Китай в «срединное царство», в патримоний правителя, т. е. подчинить управлению собственных чиновников. Вместо старого теократически-феодального порядка возникло подлинное «самодержавие»: был упразднен древний феодальный царский совет, назначены два великих визиря (типа praefecti praetorio),[156] произошло разделение военных и гражданских губернаторов (типа позднеримских институтов), находившихся под надзором княжеских контролеров (персидского типа), из которых позднее вышли перемещающиеся «цензоры» (missi dominici), а также введен строго бюрократический порядок продвижения по службе в зависимости от заслуг и благоволения с общим доступом к должностям. На эту «демократизацию» чиновничества работал не только всегда действенный естественный союз самодержца с плебейскими слоями против знати, но и финансовый момент: как уже отмечалось, неслучайно хроники приписывают «первому императору» (Шихуан-ди) изобретение практики продажи должностей. Это должно было привести к тому, что состоятельные плебеи получили доступ к государственным кормлениям. При этом велась принципиальная борьба с феодализмом. Всякое наделение политической властью было запрещено — даже внутри императорского рода. Хотя сословное деление не было затронуто.[157] Зато с установлением прочной иерархии должностей, предпосылки которой были созданы уже в некоторых отдельных государствах, выросли шансы на возвышения у чиновников низкого происхождения. Новая империя действительно утверждалась в борьбе с феодальными силами с помощью плебейских сил. Прежде люди плебейского происхождения могли добиться политического влияния лишь внутри слоя книжников и лишь в особых обстоятельствах. С началом рационализации управления в хрониках отдельных государств встречаются княжеские доверенные лица бедного и неблагородного происхождения, которые были обязаны своим положением исключительно своим знаниям;[158] в силу своих способностей и знания ритуалов книжники претендовали на приоритетное право занимать высшие должности даже перед ближайшими родственниками правителя.[159] Но не только это оспаривалось крупными вассалами. Как правило, книжник занимал неофициальное положение своеобразного министра без портфеля или, если угодно, «духовника» правителя. Он вел борьбу с ленной знатью, которая здесь, как и на Западе, боролась против назначения чужаков на должности, пытаясь монополизировать их для себя. В первые годы правления Шихуан-ди — в 237 году, еще до объединения империи — чужеродные книжники (и торговцы) даже были изгнаны. Однако властные интересы правителя вынудили его отменить эту меру,[160] и с тех пор его первым министром оставался книжник, который сам себя характеризовал как парвеню низкого происхождения. Но после объединения империи рациональный антитрадиционалистский абсолютизм самодержца, отчетливо выраженный в его высказываниях,[161] со всей яростью обрушился и на социальную власть образованной аристократии книжников. Древность не должна господствовать над настоящим, а ее толкователи — над монархом: «Император важнее древности».[162] Если мы можем верить преданию, он попытался уничтожить всю классическую литературу и само сословие книжников, устроив грандиозную катастрофу. Священные книги были сожжены, а 460 книжников якобы были погребены заживо. Установление чистого абсолютизма, опирающегося на личных фаворитов без учета происхождения или образования, было ознаменовано назначением евнуха великим магистром бюджета[163] и учителем второго сына. После смерти императора евнух вместе с книжниками-выскочками возвел его на трон в обход старшего сына, поддержанного командующим войском. Казалось, что с этого момента в Китае утвердился фаворитизм вроде чисто восточного султанизма в соединении с нивелировкой сословий и абсолютной автократией; против этого фаворитизма образованная аристократия книжников с переменным успехом боролась на протяжении всего Средневековья. Выражая свои претензии на новый статус, император отменил старое обозначение «народ» (минь) для свободных, заменив его на цяньшоу, «черные головы», явно в значении «подданные». Колоссальное применение принудительных работ[164] при строительстве императорских сооружений потребовало абсолютно неограниченного распоряжения рабочей и тягловой силой страны,[165] как в империи фараонов. С другой стороны, прямо сообщается о всемогущем при приемнике Шихуан-ди дворцовом евнухе,[166] который советовал властителям объединиться с «народом» и раздавать должности вне зависимости от сословного происхождения или образования: ибо настало время, когда должен господствовать меч, а не изящные манеры — что полностью соответствовало типичному восточному патримониализму. С другой стороны, император отверг предложение магов[167] сделать его «невидимым» для повышения его престижа, т. е. изолировать как далай-ламу и полностью передать управление в руки чиновников. И ему удалось сохранить свое «самодержавие» в самом подлинном смысле.