Пауль засмеялся, но Роджер кивнул, и узлы были ослаблены.

– Пауль! Йооп! – приказал Роджер. – Вы останетесь в вагоне. Если кто-то захочет уйти или сорвать газету с окна, стреляйте без предупреждения.

И увел своих людей в тамбур.

Только сейчас я увидел еще одного человека.

Раньше его скрывала высокая спинка кресла. Но теперь он сидел прямо напротив меня. Он был тощ и нескладен. Плащ, а скорее, длинное пальто, он, свернув, держал на коленях. Больше при нем ничего не было – ни сумки, ни чемодана. На бивера он вовсе не походил. Невыразительный, весь какой-то серый, но не бивер, нет, не бивер.

За окнами ударило несколько выстрелов. Стреляли поверх вагона, ни одна пуля не влетела в салон, но кто-то из малайцев крикнул из тамбура:

– Приведите того, который с усиками!

Пауль рывком сдернул с сиденья усатого франта.

Тот чуть не упал, но все же удержался на ногах. Вид у него был униженный и больной – наверное, он расплачивался за недавнее пьянство. Опасливо прислушиваясь к длинной пулеметной очереди, он прошел к выходу и исчез вместе с Паулем за сомкнувшимися дверями. Йооп из угла настороженно следил за пассажирами, но никто не шелохнулся. В соседнем вагоне резко ударили три выстрела.

Это первый, мрачно подумал я.

Кисти рук были связаны, но пальцами я шевелить мог.

Вот ими я теперь и шевелил – чем еще заняться? На сиденье рядом со мной валялась дешевая авторучка – из тех, что заправляется баллончиками. Наверное, ее оставил кто-то из малайцев. Я дотянулся до нее. Надо же было чем-то заняться. Жизнь вообще занятие не из самых приятных, а нам, судя по всему, предстояло долгое ожидание. Я даже посмотрел на своего соседа – опора малая, ненадежная. Столь же ненадежными выглядели и остальные. Я машинально вертел в пальцах ручку. Все, что я мог, – дотянуться ею до светлой кожи кресла. Ну да, оставлю свое имя. Джек Берримен поймет. Прогулка, фыркнул я не без презрения, будто шеф был в чем-то виноват. И машинально вывел на светлой коже правильный круг, снабдив его мелкими лучиками.

Солнце – золото. Тело пурпурное, муж зрелый, свет горний.

В центре круга можно было поставить жирную точку, и я поставил ее.

Солнце – золото. Утешил бы меня сейчас блеск алхимического золота, дотянись я до него? Не знаю. Я все равно не мог дотянуться до золота. Возможно, запасы его по-настоящему велики только у алхимиков, но у меня не было ничего, кроме чужой авторучки. Я вдруг вспомнил: совсем недавно Консультация выгодно сбыла запас устаревшего оружия, совсем за малые деньги добытого шефом с одного из военных складов. Кому оно было продано? Не исключено, что патриотам Южных Молукк.

Ладно. Я настраивался на долгое ожидание.

Светлая кожа кресла отвечала каждому движению.

Кольцо. Я прорисовал его отчетливо. И снабдил полумесяцем – рогами вверх. А снизу пририсовал ручку, отчего кольцо сразу приобрело сходство с дамским зеркальцем. Впрочем, ручку я тут же превратил в крест, пририсовав короткую прямую перекладину. Не крест, конечно, а символ ртути.

Искать алхимиков, а попасть к малайцам!

«Прогулка!» Я с отвращением бросил авторучку. Она медленно покатилась в щель между спинкой и сиденьем кресла. Мормоны – флегматичные, внешне спокойные, но, конечно, трясущиеся за свои плетеные корзины. Мамалыжник из Теннеси. Перепуганные биверы. Угораздило меня попасть в эту компанию! Все они боялись поднять глаза. Только сосед напротив мирно дремал. Казалось, его ничто не трогает. Голова откинута на спинку кресла, глаза закрыты. В этой позе, расслабленный, постаревший, он вдруг показался мне странно знакомым. Черт побери, да это же Шеббс, понял я. Человек, фотографию которого показывал мне недавно шеф.

«Ты помнишь его?» Я бы его не помнил!

С Джеком Беррименом мы подробно изучили биографию Шеббса.

Чтобы окончательно убедиться, что это именно Шеббс, следовало бы взглянуть на его ноги. От ступней до коленей они должны были выглядеть как измазанными фиолетовыми чернилами – от вздувшихся, когда-то сильно поврежденных кровеносных сосудов. Похоже, усмехнулся я про себя, не выйдя на алхимиков, никого не встретив на железнодорожной станции Спрингз-6, но попав в руки малайцев, я по чистой случайности наткнулся на Шеббса.

Герберт Шеббс.

Вот его настоящее имя.

А псевдонимов хоть отбавляй – Сэм Поффит, Кустарь, Олл Смит, Роджер Флаерти. Профессиональный взломщик и вор, Герберт Шеббс прошел хорошую школу в самых разных исправительных заведениях и, прежде всего, в мрачных стенах криминальной «академии» Ливенуорта.

Привязанный к взрывному устройству, я пытался припомнить все, что когда-либо слышал о Шеббсе. Успокаивающее занятие, к тому же любой информацией можно воспользоваться. Если вам в тысячный раз привычно и буднично говорят «С добрым утром!» – и если вы умный человек, вы непременно используете даже столь ничтожную информацию. А если кто-то намекнет на то, что знает участок дунайского дна, на котором захоронен гуннами Аттила или догадывается о точном расположении того места бескрайней степи, в которой конница монголов затоптала могилу Чингисхана, тоже не отмахивайтесь – информация подозрительная, скорее всего, неверная, но все же есть шанс…

Несколько лет назад накануне Дня благодарения профессиональный взломщик и вор Герберт Шеббс по документам на имя Роджера Флаерти приобрел билет на самолет компании «Нортуэст эрлайнз».

Портленд – Сиэтл. Самый обычный рейс.

Шеббс поднялся в салон самолета последним.

Он устроился под иллюминатором в кресле – близко к хвосту.

На соседнее пустующее кресло Шеббс положил довольно тяжелый кожаный чемоданчик. Разумеется, он успел тщательно пересчитать пассажиров – всего сорок три человека, и он знал, что экипаж «Боинга-727» состоит из шести человек.

Сразу после взлета Шеббс подозвал стюардессу. Звали ее Флоранс – белокурая, длинноногая, к тому же наблюдательная. Позже она подробно описала аккуратный костюм Шеббса, высокие шнурованные ботинки, но при этом какую-то, в общем, незамысловатость. Она так тогда и подумала: недотепа и неудачник, но при деньгах. А он поманил Флоранс и, все так же пресно и невыразительно улыбаясь, сунул ей в руку тонкий конверт.

Флоранс улыбнулась.

Она привыкла к поклонникам.

Она знала, как на большой высоте почему-то обостряется желание пофлиртовать.

Но Шеббс покачал головой. Кажется, он читал ее мысли. «Мисс, – сказал он негромко. – Прочтите мою записку и передайте ее пилотам».

«У меня в чемоданчике бомба. Есть условия».

«Вы шутите», – улыбнулась Флоранс, но Шеббс приоткрыл кожаный чемоданчик, и стюардесса увидела сложное устройство из проводов, массивных цилиндров и батарей. Почти все было выполнено из пластмассы.

Флоранс медленно пошла по длинному проходу салона.

Она была так растеряна, что уронила конверт. Конверт подняла вторая стюардесса – Тина. Именно она доставила записку Шеббса командиру экипажа капитану Скотту. Через Тину капитан Скотт выяснил, что некий человек требует за жизнь пассажиров и за самолет выкуп в 200 000 долларов, а также четыре парашюта: два нагрудных и два заплечных. Доналд Найроп, президент «Нортуэст эрлайнз», с которым связался капитан Скотт, следуя рекомендациям мгновенно подключившихся к операции сотрудников ФБР, приказал выполнить условия, поставленные Шеббсом.

В Сиэтле на борт доставили и деньги, и парашюты.

Шеббс отпустил заложников и приказал пилотам лететь в Мексику.

Дотянуть до Мексики без дозаправки «Боинг-727», конечно, не мог, а разрешать дозаправку Шеббс почему-то не захотел. Капитан Скотт на выбор предложил Шеббсу несколько пунктов. Из них террорист, поколебавшись, указал почему-то на Рино. Тогда кое у кого это вызвало невольную улыбку. Городок Рино известен тем, что там можно быстро и дешево оформить развод. Но Герберт Шеббс не собирался шутить. Его инструкции были очень точны: самолет должен следовать на высоте 10 000 футов с закрылками, опущенными на пятнадцать градусов, что, по его расчетам, должно было снизить полетную скорость до двухсот миль в час. При расследовании такая точность поставила сотрудников ФБР в тупик: где мог узнать подобное человек, никогда не имевший отношения к авиации?