Сэр Генри улыбнулся - печально и немного насмешливо:

- Конечно, ты не понимаешь. Это ведь так мало значит - в твоем мире. Однако в мире семейства Беттини, а тем паче - в мире Лючии Беттини, боюсь, это значит... всё.

* * *

Свечей на столе в гостиной осталось лишь пять, когда, промчавшись с немыслимой скоростью над погрузившимся в непогоду городом, они опустились перед домом Беттини.

Дом был старинный - той самой постройки, когда за простым фасадом кроется куда более интересное содержимое, и... Ну, одним словом, дом этот был - и директор был в нем. Об этом неопровержимо свидетельствовал свет в окнах второго этажа.

Взбежав по ступеням, Арт протянул руку к звонку - но дверь отворилась прежде, чем он успел хоть раз нажать.

Почти ожидавший этого Арт подался было вперед - и отпрянул. На пороге, вместо вполне ожидаемого Марко Серени, стоял хозяин дома - бледный, как сама смерть.

- Я знал, что вы прилетите. Входите. Она недавно пришла в себя, и ждет вас, - тихо произнес он.

- Я отослал слуг часа на три. Никто не должен нам помешать.

Сколько раз ходил Крис по дому Беттини, но никогда прежде ему не было так тяжело идти по нему, как сейчас. По Удивительной лестнице он взбирался так, будто тащил на плечах целый холм, по Странному холлу полз так, что его с легкостью обогнала бы улитка. А уж по коридору, (самому, для разнообразия, обычному), ведшему в личные комнаты, он и вовсе шел, словно на плаху. Больше всего он хотел повернуть и трусливо удрать. Или хотя бы застыть столбом там, где его не найдут. В общем, сделать хоть что-нибудь, лишь бы не слушать, как столь чудесная и жизнерадостная сеньора Беттини будет рассказывать то, что он вовсе не хочет узнать.

Хотелось - но он не удрал. И столбом не застыл. А еще через десять шагов коридор кончился.

- Прошу, джентльмены. И леди, - бросив полный отчаянной муки взгляд на замершую рядом с Андерхиллом Эмили, сеньор Беттини отворил дверь.

- Тонио, - Арт с болью взглянул на друга.

- Пожалуйста, не говори ничего. Пока. Просто зайди - и выслушай, - первым войдя в полутемную комнату, подвел их тот к освещенной лишь настольной лампой кровати.

Глаза женщины, лежавшей на ней, были закрыты. Она, казалось, спала - почти призрачно бледная и исхудавшая. Разве что на щеках был румянец, но - только легкий, болезненный. На лбу испарина.

- Лючи, - несмело коснувшись ее руки, позвал супруг.

Глаза Лючии Беттини распахнулись, как будто она лишь того и ждала.

- Ты привел их, - с облегчением выдохнула она. - Спасибо, мой милый...

- Лючи, - глаза мужа наполнились слезами.

- Не надо, Тони, - с нежностью проведя рукой по его мокрой от слез щеке, улыбнулась она. - К чему эти слезы? Плачут по добрым людям, или по достойным, а я нынче - ни первое, ни второе.

- Не говори так, не гневи Судьбу!

- Как есть, так и говорю, милый. Твоя жена - чудище, жалости не заслуживающее. Прошу, вытри слезы, и дай мне поговорить с этими джентльменами - пока я еще в силах.

Арт прикусил губу.

Сэр Генри, обойдя его, опустился на стоявший у кровати стул.

- Сеньора Беттини?

В глазах женщины промелькнуло узнавание.

- Вы - сэр Генри Андерхилл, верно?

- Истинно так, мэм, - он даже и не пытался улыбнуться: все равно из этого ничего бы не вышло.

- Вы пришли. И Арт с Крисом тоже тут. Это хорошо. А она?, - голос сеньоры дрогнул, - тоже здесь?

До сих пор стоявшая в отдалении Эмили подошла ближе.

- Да, Лючия.

С души лежавшей словно камень упал - такое облегчение отразилось на бледном лице.

- Слава Эстар. Я боялась, что вы не придете.

Теплоту во взгляде Эмили словно бы стальной занавес скрыл.

- Вы отняли у меня жизнь, Лючия Беттини. Я хотела бы знать, почему.

Лежавшая на кровати вздохнула. Даже стоявший за спиной у наставника Крис почувствовал, как его обдало горячим дыханием. Жар сжигал жену сеньора Тонио изнутри, но она словно этого не замечала.

- И у вас есть на то полное право. Я все объясню - вам. Сейчас.

Она пару раз хрипло вдохнула.

- Так вы бы хотели узнать, почему? А ответ на поверхности, Эмили. Любовь - и ревность, - она хрипло рассмеялась - и тут же закашлялась, до крови. - Да, вот так все просто. Любовь и ревность; причины древние, как наш мир.

- Ревность. Да, я понимаю, - устало вздохнул сэр Генри.

- Любовь? - Арт удивленно прищурился.

- Любовь, да, - Лючия слабо улыбнулась ему. - Она ведь тоже способна убить, Арт. Впрочем, сдается мне, вы понимаете.

В глазах ее мелькнуло нечто, чего Крис не понял, а вот наставник, кажется, понял прекрасно, поскольку отпрянул, на миг сравнявшись бледностью лица с Эмили.

Лючия невесело улыбнулась.

- Да, вижу, что понимаете. Ваши тени всегда рядом с вами - куда б вы от них ни бежали. Вот и мои - со мной, здесь. Но я больше не убегаю. Все. Хватит. Я слишком устала... бояться.

Она ненадолго закрыла глаза и умолкла, собираясь с силами - а затем произнесла то, что не то, что Арта - супруга повергло в полнейшее изумление.

- Все началось с того, что вы, Эмили, заключили контракт с моим мужем.

- Лючи!

- Прошу прощения, что? - похоже, такого поворота не ожидал и сэр Генри.

- Да, вот именно. Я ведь сказала: причина еще и в любви. Любви к Тони, всю жизнь отдавшему миру театра. И - оперы... Музыка - и вокал. Таланты, которых вокруг него было в избытке. Наслаждение, полет души. То, что дарует лишь подлинный гений. То, чего я никогда не могла ему дать.

Она хрипло втянула ртом воздух. Муж бросился было к ней, но она властным движением руки остановила его.

- Но кое-что мне все же было по силам. Мой дар. Конечно, он был не столь сильным, как у моей бабки, Джорджины, однако вполне достаточным, чтобы воспроизвести старое семейное заклятие и превратить кофе Эмили в яд. И я его превратила, да. Для чего же - вы спросите?

Она обвела всех вокруг полным отчаянной боли взглядом.

- Контракт моего мужа с мисс Кроули предусматривал, что все дальнейшие обязательства снимаются с нее "до конца ее дней". Стало быть - до конца ее жизни. О Эстар, мой Тони так преклонялся перед ее талантом!.. И я подумала: если б она стала призраком, то контракт смог бы опять вступить в силу. На долгие годы. До тех пор, пока жив мой супруг, а он будет - он обязательно будет - жить очень и очень долго.

- Что?! - Эмили отшатнулась.

Лючия невесело усмехнулась:

- Ну вот; я ведь говорила - не стоит меня жалеть. Я стала чудовищем ради моего Тонио - и себя. Да, конечно и ради себя.

- Это же бесчеловечно, - сэр Генри с отвращением и ужасом смотрел на нее. - Вы хотели из Эмили сделать рабыню! И все это - ради любви?!

Арт пристально посмотрел на нее, и покачал головой:

- Не одной лишь любви, сэр. Еще - ради ревности.

Кивнуть Лючии было уже не под силу, так что она лишь благодарно моргнула.

- Да, вы понимаете, Арт. Я знала, что вы поймете.

Арт помрачнел:

- Нет, Лючи. Я не понимаю - пока.

Сеньора тяжко вздохнула:

- Вы - все поймете. Луиза...

Он отпрянул, скулы его побелели:

- Она никого не убила! Да как смеете вы даже сравнивать!

- Неправда. Она собиралась убить. Себя. И с успехом убила. А впрочем, вы правы, сравнивать это трудно. И все же...

- Довольно уже разговоров о прошлом, сеньора. Пора объяснить, что же произошло вчера, - крепко сжав Арту плечо, устало посмотрел на нее Андерхилл.

Лючия вновь хрипло вздохнула, собираясь с духом.

Все затаили дыхание. В накрывшей дом тишине было слышно, как тикают в верхней гостиной часы.

- Мы пришли вечером, - наконец, хрипло прокашлявшись, снова заговорила она. - Я разрывалась между желанием пойти и, одновременно, страхом встречи, но Тонио так настаивал, что я попросту не смогла отказать. С тех пор, как он заключил этот злосчастный контракт, Тонио говорил мне о вас, Эмили, с таким жаром, что я начала опасаться худшего. И я не ошиблась. Тот поцелуй, якобы дружеский, был полон такой нежности, такой страсти...