Она снова закашлялась, на сей раз сильнее.

- Не думайте обо мне хуже, чем есть; до того я еще сомневалась, еще боялась того, что задумала. Я почти что готова была отказаться! Но тот поцелуй - он решил все. И я, внучка Джорджины Тренто, наследница нескольких страшных семейных заклятий - да, я отравила напиток. Заклятие было отложенным, и должно было подействовать только утром, а после... - она нервно дернула уголком губ. - По прошествии суток вы, Эмили, должны были навеки остаться здесь, и - в нашей власти.

- Рядом с вашим супругом.

- Да. Рядом с Тони. Вот только проблемой бы это уже не являлось. Да, мой муж по-прежнему наслаждался бы вашим талантом, но вы, - сами вы, - больше б не представляли угрозы. Мой Тонио - он ведь живой человек. И он любит живых, а не мертвых.

Она измученно закрыла глаза. По щеке ее скатилась слеза - и пропала, затерявшись в эбеновых прядях.

- Теперь я понимаю, что все было зря. Все было сплошной иллюзией. Глупостью, ложью - и самообманом. То, что говорил мне Тони... С такой любовью и страстью!.. Давно я не слышала от него таких слов. Жаль только, что лишь сейчас, а не раньше... Почему, почему все всегда так не вовремя? Зачем, для чего все, когда уже поздно?!

Румянец на впалых щеках стал еще ярче. Заметив это, Арт протянул было руку к кристаллу, но сеньора Лючия остановила его.

- Не надо, Арт. Я вас прошу. Поздно. Нынче, видно, такой уж день, когда все, абсолютно все поздно.

- Поздно? - Арт прищурился - и хрипло выдохнул, осененный догадкой. - Эстар, но зачем?! Я могу...

- Нет, мальчик мой, - сэр Генри с силой сжал его руку, не дав трансформировать кольцо в палочку. - Нет. Я почти абсолютно уверен в том, что за заклятие было применено. Боюсь, что мы и впрямь опоздали. Тут уже правда ничем не поможешь.

Арт в отчаянии уронил руки.

Крис до крови закусил губу. Подбородок предательски задрожал, но он усилием воли взял себя в руки. Вокруг и без того полно боли. Какой прок еще умножать?

Лежавшая на кровати остановила взгляд на супруге.

- Прости меня, милый. Наверное, я была тебе не лучшей женой, но - все духи свидетели, я так старалась...

Взгляд ее переместился за спину Арта:

- Простите и вы, Эмили. Или же - не прощайте. Эстар свидетельница, вашего прощения я могу только жаждать, но не заслуживать. Если б я только могла...

Она сипло, судорожно вдохнула. Глаза ее изумленно расширились - так, будто она увидела нечто, незримое для остальных.

- Как я могу отказать вам... теперь, - печально покачала та головой. - Я вас прощаю, Лючия Беттини. Во имя того светлого, что в вас еще есть - и было.

Глаза Лючии Беттини закрылись прежде, чем Эмили договорила, и, с тихим, едва слышным вздохом, душа ее, невидимая никому, отлетела - навстречу своей судьбе.

Арт опустил голову. В тишине было слышно, как падает за окном снег. Все молчали. Лишь у кровати, прижав к губам руку жены, тихо плакал сеньор Беттини.

* * *

Вновь появившееся из-за туч солнце-стэллион почти уже скрылось за горизонтом, когда они вновь оказались в гостиной, однако ни разу на памяти Криса в ней не было так тяжело, как сейчас.

Наставник выглядел, словно в воду опущенным: похоже, произошедшее задело его куда сильнее, чем он ожидал.

Шесть тусклых свечей на столе радости тоже не добавляли.

Сэр Генри выглядел отрешенным и почти спокойным, но теперь Крис знал его немного лучше и чувствовал, какие страсти кипят под этой маской невозмутимости.

Сидевшая в призрачном кресле Эмили в задумчивости смотрела в окно.

- Вот и последний мой вечер здесь. Странно. Наверное, мне следовало бы грустить, но... Я ничего не чувствую.

- Поверь, не ты первая, - сэр Генри в задумчивости потер подбородок. - Похоже, что это естественно.

- Да, наверное так.

Она пристально посмотрела на него, будто пытаясь понять, что у него на уме.

- Дай мне слово, что Лючию не упомянут. Нигде. Ни в одном из отчетов.

Андерхилл резко выпрямился в кресле.

- Что?!

Арт тоже поднял голову, во взгляде у него впервые за вечер мелькнуло нечто, похожее на любопытство.

- Но - почему?

Эмили явно смутилась:

- Я... правда, не знаю. Но мне кажется, что в происшедшем есть часть и моей вины. Не спорь со мной, Генри. Ведь именно ты рассказал мне про тот поцелуй, помнишь? Ты был прав - а я просто не понимала. Хотя, думается, и должна была. Я ведь все это чувствовала. Ее боль и ревность. Я все замечала - но не попыталась с ней поговорить. Я могла изменить все - и не изменила.

Она горько усмехнулась закату.

- И все равно, - лицо Андерхилла потемнело от гнева. - Это - не оправдание!

- О Эстар, ну какое тут может быть оправдание? Я прошу о снисхождении, Генри!

- О снисхождении? - взгляд Андерхилла стал совсем хищным, стальным. Почти столь же убийственно грозным, как утром.

- Именно. - Призрачная рука крепко сжала ему ладонь. - Я никогда ни о чем не просила тебя. Это - единственная моя просьба, Генри. Как можешь ты отказать? Мне? Сейчас?

Андерхилл попытался сжать ее руку в ответ, однако пальцы прошли сквозь нее. Он вздрогнул. Плечи его опустились, гнев ушел вместе со вздохом. Перед Крисом вновь был лишь усталый и постаревший от боли мужчина.

- Так ты сделаешь это? - вновь тихо спросила Эмили.

Сэр Генри пронзительно посмотрел на нее - и кивнул.

- Ты права. Я не могу отказать тебе. Только не в этом.

Она улыбнулась - так ласково и так тепло, что у Криса защипало в носу.

- Спасибо.

Она бросила странный взгляд на часы.

- Через час должно состояться мое прощальное выступление.

- Должно было бы состояться, точнее, - машинально поправил сэр Генри.

- Нет, Генри, не было бы, а должно, - в ее голосе вновь зазвучала сталь. - Никогда - сколько я себя помню - я не отменяла своих выступлений. Не вижу смысла теперь начинать. - Она живо вскочила из кресла: глаза ее заблестели, апатия растаяла, словно туман. - Я ведь все еще здесь. А значит, и выступлению - быть.

Арт замер, разинув рот.

Крис с трудом удержался от желания присвистнуть. Сердце его пустилось в галоп. Ох, ну ничего ж себе! Определенно, мисс Кроули - личность и впрямь выдающаяся. Прощальный концерт призрака! Да, такого почтенный Уэстборн до этого дня не видывал.

Да и видывал ли хоть кто-то в мире?

* * *

Новость, небывалая и поразительная, облетела Уэстборн всего лишь за час до начала - но, несмотря на это, большой зал "Ла Ронда" был полон. Набит под завязку. Партер сверкал, ложи сияли, галерка пахла фиалками, недорогими духами и сплетнями. Все было в точности, как и во время любого события с первой полосы "Таймс" - и, вместе с тем, по-другому. Опыта присутствия на выступлениях призраков ни у кого не было, никто, по сути, не знал, что их ждет - и это поневоле будоражило кровь.

Шум, витавший над залом, был чуть ли не вдвое тише обычного, дамы обмахивались веерами так часто, как будто стояла жара, а главной темой галерки на этот раз были отнюдь не лорд-мэр с присными и прибывшие знаменитости.

Серебряный звук колокольчика разнесся по залу, отразился от стен и ушел под свод. Шум тут же стих, будто на зал наложили заклятие немоты. Свет погас. Все взоры обратились к сцене.

Она возникла, словно бы из ниоткуда - высокая изящная фигурка в спадавшем к ногам серебристыми волнами платье. Появилась, и тотчас запела. Оркестр едва успел подхватить мотив.

Впрочем, просто сказать "запела" - значило не сказать ничего.

Крис как зачарованный замер в кресле. Мелодия подхватила его, и понесла за собой - по волнам размышлений и памяти.