Денеб уже прошел значительную часть своего пути по небу. Каннингем не мог знать, сколько еще оставалось ждать, так как у него не было часов, а когда нечем заняться, то время течет гораздо медленнее. Во второй половине дня, когда лучи заходящего светила начали проникать внутрь, он был вынужден укрыться в глубине пещеры. Перед заходом солнца он уже прижался к одной из боковых стен, потому что ожесточенные лучи Денеба прямо через вход достигали задней стены пещеры, оставляя очень мало места вне прямого освещения. Так что у Каннингема были причины вздохнуть с облегчением, когда верхний лимб умирающего светила наконец исчез.
Его образцы уже давно оправились от испуга и покинули пещеру, тогда он не пытался их остановить. Теперь, однако, он вышел из пещеры и направился прямо к ближайшей пыльной дюне, которая была еле видна при свет звезд. Через несколько секунд поиска Каннингем был награжден одним из корчащихся травоядных, которого он отнес обратно в убежище, а затем, тщательно освещая пещеру небольшим факелом, который был взят с талии скафандра? собрал большую кучу пыли, выдолбил в ней сверху длинную канавку верхним носком ботинка; с помощью все того же острого камня убил травоядного и вылил его «кровь» в импровизированную пылевую форму.
Жидкость действительно оказалась металлом, который быстро охладился, и через две-три минуты у Каннингема был серебристый стрежень толщиной в карандаш и пяти-шести дюймов в длину. Он сначала немного волновался насчет многоножки, но или труп существа был не на линии «обзора», или она также зарывалась на ночь, как и ее жертвы.
Каннингем взял прут, который был примерно таким же гибким, как полоса пайки соответствующего размера, и, загасив факел, серией коротких, осторожных прыжков проделал путь к приземлившемуся кораблю. Никаких признаков людей не было, сварочное оборудование они также забрали внутрь, если вообще его выносили — Каннингем не мог за ними наблюдать последний час дневного света. Корпус, однако, оставался приподнятым, и натуралист пролез под него, чтобы с помощью факела осмотреть повреждения. Все было примерно так, как он узнал из переговоров; он взял палочку металла и принялся за работу. Через некоторое время ему пришлось отвлечься для поисков еще одного травоядного краба. После того, как закончил работу, он прошелся вокруг судна и проверил каждый шлюз, которые все ожидаемо оказались заблокированными.
Каннингем не выказал удивления или разочарования по этому поводу, и без дальнейших церемоний отправился обратно в свою пещеру, которую с некоторым трудом нашел при звездном свете. Он собрал большую кучу пыли для термоизоляции, улегся на нее и попытался заснуть. В этом, как и ожидалось, успеха он не достиг.
Ночь, как следствие, тянулась невыносимо медленно. Он уже начал жалеть, что прошлой ночью изучал звездное небо и теперь знал, что до восхода оставалось еще много времени, и не было никакой надежды, что Денеб появится на небе в следующий раз, когда он откроет глаза. Но наконец рассвет настал, светило поднялось из-за холмов, и с первым солнечным лучом Каннингем встал и потянулся. Он весь задеревенел и страдал от судорог — скафандр был плохим спальным костюмом, уж лучше спать на каменном полу.
Когда свет достиг космического корабля и превратил его в сияющее серебристое веретено, шлюз открылся. Каннингем был уверен, что экипаж спешит закончить свою работу и, вероятно, они ждали рассвет также нетерпеливо, как и он, чтобы можно было эффективно работать — на этом основывался его план.
Судя по разговору, который уловил по радио Каннингем, первым на земля спрыгнул Малмесон. Он развернулся и помощник подал ему громоздкий сварочный диод и штабель присадочной проволоки. Далее они вместе направились к вмятине, над которой собирались поработать. Видимо, они не заметили осколков металла в окрестностях — возможно, они сами наделали металлических опилок накануне. Во всяком случае, никто об этом не упоминал, когда Малмесон лег и скользнул под корпус, а другой начал подавать ему оборудование.
Травоядные уже начали выбираться из своих пылевых логовищ, когда подготовка была завершена и паяльная лампа начала работать. Каннингем кивнул в знак удовольствия от этого факта: все шло даже лучше, чем если бы экипаж сознательно помогал ему. Он выбрался из пещеры, держась в тени холма, чтобы улучшить обзор, но в течение нескольких минут никто кроме травоядных крабов нигде не передвигался.
Он уже начал опасаться, что приглашенные гости были слишком далеко, чтобы получить этот сигнал, когда увидел длинное черное тело, тихо скользящее через дюны к кораблю. Он удовлетворенно улыбнулся, а потом его брови поднялись вверх, когда он увидел вторую змееподобную форму, последовавшую за первой.
Он бысто окинул взглядом всю окружающую местность и был награжден, увидев еще четырех монстров — се неслись на бешенной скорости по направлении к кораблю. Зажженный им сигнальный огонь достиг большего числа глаз, нежели он ожидал. Он был уверен, что экипаж был вооружен, поэтому и не предполагал победить их с помощью этих существ, он расчитывал лишь на временное отвлечение, которое позволит ему беспрепятственно достичь воздушного шлюза.
Он встал и приготовился к рывку, когда Малмесон увидел первую из атакующих многоножек и отвлек сварщика от его работы. Малмесону едва хватило времени, чтобы вскочить на ноги, когда первая пара нападающих достигла их, и в это же мгновение выскочил из тени, вкладывая все силы в прыжки, которые несли его к единственному ныне доступному убежищу.
Он сразу же ощутил жар лучей Денеба, а прежде чем он успел покрыть треть расстояния задняя часть его скафандра стала болезненно горячей. А для его бывшего экипажа опасность представляли эти твари: уже с десяток их отреагировало на вспышку непреодолимо привлекательного по их меркам запаха — или великолепного цвета — которая возникла, когда Малмесом достиг сварочным аппаратом металла в том месте, где Каннигем нанес застывшую кровь своей добычи. Также вокруг корабля под воздействием Денеба испарялась остальная часть металлической крови, а Малмесон стоял там и отбивал атаку. Он орудовал бластером, но тот медленно приносил эффект против существ, в жилах которых кровью служил расплавленный металл; его спутник со сварочным диодом справлялся не лучше. Они были уже практически завалены извивающимися телами, когда направились к шлюзу, но никто из них не видел, как Каннингем достиг шлюза и скрылся внутри, так как они были потрясены и безуспешно возились с запотевшими глазными щитками.
Будучи гуманным человеком, Каннингем оставил наружный люк шлюза открытым, но закрыл и заблокировал внутренний, после чего спокойным шагом прошел в рубку управления. Там он неторопливо снял скафандр, прервавшись лишь чтобы обесточить сварочный аппарат, когда услышал, что внешний люк закрыли. Огонь бластера не причинит никакого вреда сплаву корпуса, поэтому он не беспокоился за внутренний люк. Как ни крути, команда теперь никак не могла причинить ему вред.
Когда сварочный аппарат был исключен из списка активных угроз, он закончил с костюмом, подошел к промежуточному передатчику и хладнокровно передал призыв о помощи и свои координаты. Затем он включил радиопередатчик таким образом, чтобы спасатели могли его найти на планете, и только после этого связался с пленниками через маленький приемник, которым был оснащен скафандр, и рассказал им, что сделал.
— Я не хотел причинять вам вред — ответил Малмесон. — Мне просто нужен был корабль. Я понимаю, что вы довольно хорошо нам платили, но когда задумался о том, какие можно заработать деньги, если искать что-то кроме этих сумасшедших животных и растений, то не смог ничего с собой поделать. Вы можете освободить нас, я клянусь, мы ничего не сделаем, ведь сторожевой корабль уже в пути. Ну как?
— Я сожалею, что вам не нравится мое хобби — сказал Каннингем. — Я же нахожу это интересным, и временами это даже полезным, что особенно касается последних образцов. Думаю, я мне будет спокойнее, если вы оба останетесь в шлюзе; спасательный корабль будет здесь через несколько часов, а вы болваны, если в ваших скафандрах нет еды и воды.
