- Саня... Владимиров...Ты где? Что делаешь?

Мог быть получен вялый, но исчерпывающий ответ:

- Лежу на коллювии. (щебенисто-глыбовые отложения горных склонов).

Надо сказать, что неудобства полевой жизни в значительной степени компенсировались наличием на территории всего учебного полигона большого количества заброшенных фруктовых садов, принадлежавших в довоенные годы переселенному из Крыма татарскому населению. В них росла изумительно вкусная вишня, черешня, алыча, абрикосы, персики. Часто среди плодоносящих деревьев журчал по любовно выложенному камнем руслу ручей с изумительно вкусной прозрачной, ледяной родниковой водой. Иногда угадывались очертания фундамента разрушенного дома, почти полностью замаскированного расторопной южной растительностью. Набрести в знойный день на такой сад, сбросить рюкзаки, стоя на коленях, напиться, а потом, лежа под фруктовым кустом, бездумно смотреть в ясное бирюзовое небо и машинально отправлять в рот сладкую ягодку - вот оно, счастье.

В первый же субботний вечер лагерь собрался в Куйбышево на танцы. В утренней речи Одесский уделил этому мероприятию особое внимание, указав на недопустимость взятия с собой на танцплощадку геологических молотков, лопат, зубил и ломиков. Ответственным за соблюдение порядка, а в случае необходимости и за переговоры с местным населением был назначен Паша Харитонов. Паренек невысокого роста, занимавшийся дзю-до и легко поднимавший каждой рукой по две 32-килограммовых гири, Паша пользовался на факультете непререкаемым авторитетом. Надо сказать, что он быстро нашел общий язык с местными парнями и все набеги лагерников на поселок Куйбышево всегда оканчивались более или менее мирно.

Григорий, который терпеть не мог лишнего шума и суеты, пошел вместе со всеми в надежде увидеть Свету. Понимал, конечно, что после происшествия с цветами шансы на знакомство с ней призрачные. Не забыт был и моряк Билли Бонс. Каково же было его удивление, когда она сама как-то незаметно оказалась возле него:

- Вы, что же, Гриша, не помните меня?

- Да, нет, почему же, помню...,- промямлил Григорий, опасаясь, что сейчас его опять спросят про способ окраски бороды.

- А, что же Вы не подходите и не просите у меня прощения за тот ужасный поступок?

- Да, я хотел..., но думал, что Вы так на нас рассердились, что и разговаривать не захотите.

- Конечно, я очень рассердилась..., но потом простила. У вас же было безвыходное положение... - день рождения первой красавицы. А, Томочка ваша и, правда, красивая.

- Да, она не моя... а, Вы что ее знаете?

- Знаю-знаю. Не хотите куда-нибудь отойти подальше от этого шума?

И они пошли гулять по темным, насыщенным ароматами цветов улицам поселка. Оказалось, что Света приехала в Куйбышево на каникулы к бабушке из Симферополя, где училась на историко-филологическом факультете Педагогического института. В свободное время она работала в Крымском краеведческом музее и знала много интересного вообще об истории Крыма, начиная с античных времен, и о горном Крыме, где прожила всю сознательную жизнь. На вопрос Григория о заброшенных садах и разрушенных домах вокруг Куйбышево, Света помолчав, сказала:

- Темная это история. Документов об этом, конечно, никаких нет, но здесь старые люди хорошо помнят, как татар выселяли. Все быстро произошло, за 2 дня, в мае 1944 года, после освобождения Крыма от фашистов.

- А почему их выселяли?

- Многие с немцами сотрудничали, помогали им сопротивление организовывать, местность ведь хорошо знали, и против партизан воевали, хотя, конечно, далеко не все. Многие сами партизанили и на фронте геройски воевали. Только сюда из них никто не вернулся.

-Какими же в то время были эти дома и сады, если даже сейчас в них такие вкусные фрукты и такие красивые арыки...

-Татарское население считалось очень зажиточным. У многих дома, сады и имущество остались еще с царских времен. Между прочим, после их отъезда ходили упорные разговоры о том, что наиболее ценные вещи в надежде на будущее возвращение успели, будто бы, собрать в одном месте и спрятать.

- А, разве выселение не внезапно произошло?

- Оно хоть и планировалось, как неожиданное, о нем все-таки знали. Ведь постановление ГКО было принято 11 мая, а выселять людей начали 19 мая. И слухи успели просочиться. Выехать никто бы не смог, за дорогами уже присматривали, а вот спрятать ценные вещи вполне могли успеть.

- А почему решили, что они собрали и спрятали все в одном месте?

- Наверное, потому, что понимали, что прятать в своих подвалах бессмысленно - легко найдут и заберут в пользу государства. Потаенных, но никому неизвестных мест, не так уж много. Поэтому и предположили, что если где-то что-либо и спрятали, то, скорее всего в одном месте.

- Ну, а что же эти сокровища не искали?

- Как это не искали? Сколько я себя помню, мы в детстве только это и делали. Все игры были этому посвящены. Этим и взрослые занимались, даже специальные группы приезжали из Симферополя. И награды обещали за находку. Только так ничего и не нашли. А потом потихоньку об этом забыли, и теперь все воспринимается уже почти, как легенда...

Так прошел этот субботний вечер. А на другой день, в лагере, у ночного костра Григорий рассказал всем, имеющим уши, историю о татарском кладе.

На следующий день никаких изменений в лагерной жизни заметно не было. А вот еще через день ковыляющие на зарядку геологи с удивлением обнаружили, что все группы геофизиков бегут на спортплощадку в лучших олимпийских традициях; на зарядке энергично размахивают руками, слушают Одесского без обычных диссидентских реплик и даже торопят его, как будто бы желая поскорее выйти на работу. Завтрак геофизики съели быстро, похватали свои катушки и магнитометры и почти бегом ушли в леса. Озадаченные геологи, не успевшие еще съесть ни одной ложки утренней каши, остались за столами одни.

После обеда произошло почти то же самое. Вместо того чтобы разойтись на сладостную сиесту геофизики дружно и без всяких признаков сонливости двинулись к камеральному помещению, прихватив журналы наблюдений, арифмометры и логарифмические линейки.

Дима Куклин, сидевший за одним столом с Григорием, Лешей и Леней Пантилеевым веско сказал: "Разберемся!" Среди геофизиков двое были членами институтской секции спелеологии, а Дима, пользовался в секции авторитетом даже у старичков, не говоря уже о первокурсниках. Так что он имел серьезные основания рассчитывать на то, что трудовой энтузиазм геофизиков найдет скорое объяснение.

Через три дня, вечером в палатке Дима рассказал, что геофизики ищут ни много, ни мало, как татарский клад. Они объяснили, что с помощью как раз тех геофизических методов, которым посвящена практика, вполне вероятно отыскать запрятанные ценности. Ведь, можно было предположить, что ценности эти хотя бы частично сделаны из металла, следовательно, обладают повышенной электропроводностью, а это легко может быть зафиксировано при использовании ВЭЗ. Если же среди запрятанных предметов имеется железо, что тоже вполне возможно, то и магнитные их свойства будут резко отличными от окружающих менее намагниченных пород. Такие резкие отличия физических свойств, каких - либо участков территории от окружающего более спокойного фона на языке геофизиков называются аномалиями.

Однако все это казалось очевидным только теоретически. Дима рассказал, что почти сразу кладоискатели столкнулись со сложностями. Используемая ими методика электроразведки была рассчитана на поиски электрических проводников на значительных глубинах, а им требовались, скорее всего, глубины до 40 метров. Студенты не могли посоветоваться с преподавателями, так как было очевидно, что их вмешательство сделает, по меньшей мере, неинтересной, а то и невозможной, всю затею. Поэтому геофизики штудировали учебники, стараясь разработать методику работ, соответствующую задачам поисков небольших по размеру и неглубоко залегающих электропроводников. Оказалось, что среди студентов были светлые головы, которые очень быстро поняли, что для получения нужного результата нужно варьировать разносами электродов и теоретически рассчитали их величины. Кроме того, работу нужно было построить так, чтобы одновременно выполнялась и программа практики.