Другой сложностью было то, что для правильного понимания результатов своих измерений (говоря профессиональным языком их интерпретации) геофизикам нужно было достаточно хорошо представлять геологическое строение тех участков, где они работают. Для этого им была необходима помощь геологов. Дело в том, что с самого начала было высказано разумное предположение, что клад мог быть запрятан в какой-нибудь карстовой полости, а, попросту говоря, в пещере, которые иногда встречались на территории полигона. Пещеры, как известно, могут образовываться только в тех породах, которые растворяются водой. На территории полигона такими породами были известняки. Поэтому, если геологи, сверившись со своими картами, посчитали бы, что найденные геофизиками объекты с повышенными магнитными или электропроводящими свойствами находятся внутри слоев известняка, то такие места требовали бы прямой проверки. По существу, перед студентами обеих специальностей стояла задача комплексного геолого-геофизического изучения территории. Только предметом поисков были не месторождения полезных ископаемых, а гипотетические татарские сокровища.
И, наконец, еще одной сложностью была как раз прямая проверка возможных мест нахождения клада. Чтобы обследовать пещеру, необходимо было и соответствующее оборудование, и опыт. Всего в лагере было шестеро членов институтской секции спелеологии. Два из них были геофизики, никакого практического пещерного опыта не имевшие, и четыре геолога - Дима, Григорий, Леня Пантилеев и Нина Малыгина. Они уже дважды выезжали на спелеологические сборы под Адлером и работали в Воронцовской системе пещер (кстати, именно там и сгорела брючина на штанах Григория). Но, самое главное, сразу после практики, в сентябре, в районе этих пещер должен был состояться сбор секции. Туда должны были подъехать спелеологи-старшекурсники, которые проводили лето на производственных практиках в геологических экспедициях в разных концах страны. Спелеологическое оборудование - веревки, проволочные лестницы, крючья, светильники - находилось у Димы, Лени, Григория и Нины, которые и должны были привезти его к пещерам. Ведь старшекурсникам везти все это в какой-нибудь Магадан, все лето таскать с собой, а потом приехать с этим под Адлер было очень затруднительно. Следовательно, у геологов имелось все необходимое для обследования возможных мест нахождения клада. И они, разумеется, проявили к его поискам не меньший интерес, чем геофизики.
Весть о том, что, быть может, каждый день студенты ходят по несметным богатствам, быстро стала всеобщим достоянием. Вечером у костра или в палатках перед сном эта тема обрастала поразительными подробностями. Вспоминали о несметных богатствах крымских ханов, убеждали друг друга, что потомки ханских родов, наверняка, должны были проживать в окрестностях пос. Куйбышево, воображали сундуки с золотом, скрытые в прохладной темноте пещер. Григорий, почти каждый день видевшийся со Светой, приносил все новые удивительные факты о довоенной жизни в этих местах, возбуждавшие охотничий азарт кладоискателей. Григорий, правда, был большой фантазер, и, ссылаясь на Свету, многое лихо придумывал во время вечерней трехкилометровой прогулки из поселка в лагерь.
Жизнь разительно изменилась. Теперь ни один человек не залеживался по утрам в кровати, никто не тянул время за завтраком. Ежедневно материалы прошедшего дня обрабатывались, как и должно быть в образцовых геологических организациях. Этого требовал сложившийся порядок взаимного обмена информацией. Вечером Дима, получал от геофизиков данные о местонахождении наиболее интересных аномалий, выявленных за прошедший день. Назавтра бригадирам геологов давалось задание изучить геологическое строение вблизи этих аномалий, на предмет возможного нахождения в этом районе пещер. Через один- два дня геофизикам передавались геологические разрезы через аномальные участки, и делалось заключение о целесообразности их обследования.
Остававшиеся в полном неведении преподаватели поражались невиданному энтузиазму подопечного контингента, и где-то даже проявляли обеспокоенность его стремлением больше времени проводить в маршрутах.
Вскоре появилась первая находка. В один из дней геофизики выявили четкую магнитную аномалию. Они быстро уточнили ее границы и поняли, что она может вызываться чем-то находящимся в подвале разрушенного здания. Они сумели отыскать щель, по-видимому, ведущую куда-то вниз, но без фонарей и веревок лезть туда не решились. На следующий день Дима, Леня и Нина организовали штурмовые работы и обнаружили в подвале дома заброшенную кузницу. Большое количество железа - прутья, кувалды, молотки, наковальни - и вызывали, в полном соответствии с законами физики, аномально высокое магнитное поле. Вечером всем стало известно: методика работает и дает результаты!
В ходе сложного процесса обмена сведениями иногда выдвигались требования, выходящие за рамки геолого-геофизического информационного бартера. Однажды, возвратившись с вечернего рандеву с геофизиками, Дима сказал:
- Геофизики просят яблок и груш...
- Это еще, с какой такой радости? - спрашивает Леня.
- С такой радости, что Вовка Зинченко им должен был еще вчера отдать два разреза и не отдал...
-Ну, и что? И где мы им яблоки с грушами возьмем?
-Ленька, ты, что не знаешь, где они растут? В саду, конечно....
- Ну, уж нет, я в сад не хочу, мне еще жить не надоело.
-Да, ладно, может, пронесет. А они нам обещали дать грибов - нашли где-то грибное место.
- Ага, пронесет..., как-то не хотелось бы из института вылететь...
Каждое свое утреннее выступление Одесский, подобно римскому сенатору Котону-старшему, заканчивал одними и теми же словами: " Ни шагу в совхозный сад!"
Все три километра между поселком Куйбышево и студенческим лагерем дорога шла вдоль высокой ограды. За ней в совхозном саду росли яблони, груши, вишня, слива, черешня. Для студентов все это, кроме яблок и груш, большого интереса не представляло, так как в изобилии росло в заброшенных татарских садах. А вот яблоки и груши в них давно превратились в дички, были мелкими и невкусными. Все с первого дня знали, что совхозный сад - место святое. Лагерь находился на совхозных землях, и место для него было предоставлено при условии полной неприкосновенности урожая. Кроме того, было известно, что сад серьезно охраняется: несколькими сторожами с берданками, заряженными солью. Григорий через Свету эту информацию перепроверял, и она подтвердилась. Так что проникновение в сад могло закончиться не только досрочным окончанием практики, но и членовредительством.
И все же сад было решено брать. На дело решили пойти вчетвером: Дима, Леша, Григорий и Леня. Темноты ожидали, коротая время в кафе "Бельбек". Волнение пытались заглушить "Крымским игристым" и конфетами " Ласточка".
-Чтобы пуля не догнала, - мрачно шутил Леня.
Григорий, как всегда, помалкивал. Леша, как всегда, посмеивался, а Дима мрачно кивал головой. Но прилично набраться к темноте успели все. По дороге к саду было решено, что смотреть нужно во все глаза и во все стороны. Стоит кому-то одному увидеть что-то подозрительное, ему нужно тихо, как немому партизану, падать на землю и молча лежать пока опасность не минует. Все остальные, при виде павшего товарища, тоже молча и, как можно глубже, вжимаются в землю. К высоким металлическим воротам подошли почти в полной темноте. Леня, Дима и Григорий, без ненужных размышлений пошли на штурм. Картина сильно напоминала взятие Зимнего дворца из фильма Эйзенштейна. Леша критически оценил высоту ворот, острые копьеобразные концы металлических прутьев наверху и, когда штурмующая группа почти добралась до них, толкнул калитку, которая оказалась незапертой.
Молчаливые темные деревья, черная комковатая земля вокруг слабо подсвечивались далеким светом поселка и взошедшей луной. Идти было трудно. Ноги то проваливались в какую-то песчаную мягкость, то наталкивались на крупные затвердевшие куски вспаханной земли. Глаза болели от попыток смотреть сразу во все стороны.... Первым залег Леня. Он упал, молча, в полном соответствии с планом. Тут же на земле оказались и остальные. При этом Григорий упал на большой кусок земли и, хотя боялся получить заряд соли в оттопыренный зад, пошевелиться не решался. Лежали долго, опасаясь произвести малейший шум. Наконец, Дима, находившийся к Лене ближе всех, спросил его, не ушел ли сторож.
