— На выход.
— Ты же сказал… — это Соланж.
— На выход. Еще немного — и мы потеряем контроль. Симбионт спятит, — выдохнул Томас. — Ты — со мной, Линда, Олаф — вы справа. Атакуйте людей. Не трогайте его пока. Его… сейчас даже убивать бесполезно.
Соланж кивнула и рванулась в сумерки. Ей тоже было плохо, хоть она и меньше знала о том, насколько плохо все может быть. В присутствии единого симбионт съёживался и начинал изводить хозяина страхом — или наоборот: словно пытался вырваться наружу, ломая и корёжа тело носителя. А сам хозяин под взглядом единого чувствовал себя маленьким, слабым и… грязным. Вспоминалось всякое… ненужное. Человеческое. И страшная пропасть распахивалась за спиной, и все потреблённые тобой раньше протягивали руки из-под земли и хватали за полы, за щиколотки, не давая убегать от разверзающейся бездны, встречный ветер сталкивал в неё — а единый протягивал руку: возьми. Но Томас верил симбионту: едва коснется — он просто сгорит.
Убить. Разорвать. Чтоб не было.
Нет. Это опять симбионт. Его страх. Правильный страх — там есть, чего бояться, но слишком сильный. Мешает. Их ведь девять, десять. И только четверо слились. Остальные уязвимы. Опыт говорил: напасть, прорваться, достать кого-то, а дальше страх и ярость разорвут одного на части…
Как и тогда, в Килкенни…
Томас не верил, что это Бог. Бог не бывает человеком. Так не может быть, потому что не может. В худшем случае — какая-то магия, замешанная на легковерии дураков. Но на всякую магию есть другая магия… Томас попытался получить от своего страха хоть какую-то пользу — погнал его впереди себя Волной. Соланж поняла, поддержала. На той стороне маяка, почуяв, вступили Олаф и Линда.
И люди, которые были просто людьми — сломались.
* * *
Беда в том, что варки двигаются очень быстро. Пистолет не даёт человеку никаких преимуществ. Меч не даёт никаких преимуществ. Серебро не даёт — если варк успел ударить первым. Есть только два варианта противодействия: либо наркотик «флэш», ускоряющий субъективное время (и выжигающий понемногу клетки мозга) — либо данное от природы и развитое долгой учёбой умение двигаться со скоростью высокого господина. У группы Хана не было ни первого, ни второго — им оставалось только полагаться на плотность огня. У Энея было три бойца нужного класса — он сам, Мэй и Игорь. Вместе с группой Хана этого могло хватить — но оставался еще Билл. Минута боя выжмет их с Мэй досуха, и неизвестно, какие будут еще потери, а Билл непременно покажется. Свеженький. Полжизни полировавший боевые навыки и рефлексы. И сдюжит ли против него Игорь — Бог весть, а уж Антошка с Костей ему вовсе на один зуб…
Но прежде чем рассуждать о «потом», следовало перевалить живыми через «сейчас», а «сейчас» как раз что-то случилось: вампиры двигались… ну не то чтобы медленно, но словно против сильного ветра, хотя настоящий ветер дул им в спины.
— Огонь! — крикнул Хан.
Дождь и бой начались одновременно.
И тут же ударила Волна.
Хан побледнел. Винсент сломался: выскочил из-под прикрытия и начал палить в белый свет как в копеечку. Его учили противодействовать Волне. Конечно же. Всех учили. Но беда в том, что лишь в настоящем бою можно понять, достиг ты успехов в обучении или нет.
И очень часто потом никак не поправить дело. Например, для Винсента.
Грянул выстрел — только один, большинство варков презирало автоматическое оружие — Винсент упал. Вода и серебро плыли в воздухе над ним.
Под прикрытием огня Цумэ перебежками и перекатами кинулся к чахлой рощице и скорлупам цистерн, чтобы ударить по противнику с фланга. Волна действовала и на него — но слабо, как отдаленный шум. Отвлечься, не думать о себе. Не научишься забывать себя — не выживешь.
Шквальная пальба группы Хана, не достигла цели. Двое варков исчезли из поля зрения. Вторая пара даже не успела показаться — а Винсент уже убит. Началось то, чего Эней терпеть не мог — полный разброд. Свою группу он контролировал, они повиновались ему как собственные пальцы, и Антоха уже перезаряжал «збройовку» Мэй и «детективз спешл» Энея. Но Хан мог смешать все карты уже тем, что не имел связи и не подчинялся.
— Цумэ! — прошептал Эней.
— Вижу цель! — отозвался Цумэ, — Сейчас пойдут, готовьтесь.
— Я восстаю ныне! — гремел Костин голос —
Божьей силою, меня ведущей,
Божьим могуществом, меня укрепляющим,
Божьей мудростью, меня направляющей,
Божьим оком, меня соблюдающим!
— Десперадо, прикрывай! — Эней просигналил Мэй жестом: «оставаться здесь» и, повторяя движения Игоря, перебежками добрался до деревьев. Отсюда он видел все поле боя — и надеялся отсечь варкам возможность обхода.
И тут Игорь в наушнике прокричал, явно не ему:
— Здравствуй, Liebchen!
Двое варков материализовались за спинами группы Хана. Третьего (видимо, «третью», раз Liebchen) увидел и связал боем Цумэ. Четвертого Эней напряженно высматривал.
Залп.
Падают Агата и Кир.
Очередь.
Хан вгоняет обойму в того, что справа.
Залп.
Десперадо и Мэй — в того, что слева, кажется, это опять женщина, Хан катится под прикрытие.
Дальше смотреть было некогда: в сумраке возникло какое-то колыхание.
— Есть цель! — это для Малгожаты и Десперадо. И одновременно — четыре пули в дрожащий мрак. Револьвер — в зубы, меч сам прыгнул в руки, и, даже не обнажив лезвие до конца, Эней выставил его перед собой барьером.
Вовремя. Варк налетел на удар. Эней повел клинок вверх, медленно, слишком медленно, дневные усталость и нервотрёпка брали свое, но нет, лезвие встретило сопротивление, задел, попал — противник тоже был медленнее обычного…
Эней снова ударил, на этот раз в пустоту. Из ночи опять шваркнула волна — да такая, что у боевика волосы встали дыбом, как от электрического разряда. Но оттуда бил не страх — ярость.
Почему ярость?
Деревянными губами Эней повторял слова молитвы, которая звучала теперь отрывисто, на выдохах — Костя кого-то смачно лупцевал своей палкой.
Где остальные?
Костя там бьётся один?
Какого…?
И Волна…
И не слышно Цумэ, только булькнуло что-то…
Без связи с лучшим бойцом…
Если не без бойца…
И все вместе…
Одновременно…
Варк отступил…
Будет стрелять!!!
Это не было мыслью — рефлекс, реакция тела. Пуля свистнула там, где Эней стоял только что. От дождя земля стала мокрой и скользкой. Он едва не промахнулся с расстоянием и не впилился головой в камень, за которым надеялся укрыться. В ухе что-то булькнул Игорь. Видимо, просто подавал признаки жизни. Ещё одна пуля хлестнула по граниту валуна. За ней другая и третья.
— От демонских уловлений!
от скверных искушений!
от природных похотей!
от всех, кто желает мне зла! — крича это вместе с Костей, Эней выпрямился и выпустил в цель, что осталось. Задел — скрежещущий вопль ударил по ушам. Но и последняя пуля варка вырвала из его плеча кусок мяса.
Чудом сохранив равновесие, Эней перепрыгнул через камень — и увидел своего врага совсем близко. Тот, видимо, был ранен нешуточно — движения можно было отследить. Почти.
Это кто ж его?
Может, и я…
Или он просто не спешил…
Перезаряжая пистолет…
Чтобы убить Костю…
А потом меня…
Ну и рожа…
Где-то я видел…
Где-то я слышал эту ярость…
От которой ревет кровь в ушах…
— …Дальних и ближних!
единых и разделённых!
Варк поднял голову — но Эней уже прыгнул на него.
Лезвие поймало последний луч заката.
Попал.
Тут так — или попал, или пропал.
Жив — значит, попал.
Нечеловеческий крик.
Стегнувшая по нервам ярость…
Ещё удар. Голова отлетела в сторону и покатилась. Был вампир — стала кучка тряпок и быстро разлагающейся плоти.
Теперь — Костя…
Вспомнил. Вспомнил. Игорь. В последние секунды своего вампирства. Действует. Значит, действует…
— Христос ныне обороняет меня!
