«В 20–03 рыжий парень пошел в дом с синей крышей. Обратно не выходил. Больше ничего».

Хан посмотрел на планшетку — но ни слова по-польски, естественно, не разобрал, кроме цифр. Мэй перевела ему на немецкий, но главное он понял, именно по цифрам. Достал свой комм, просмотрел последние входящие звонки.

В 20–04 был зафиксирован вызов с какого-то номера, обозначенного просто «3». Хан снова сощурился по-монгольски.

Планшетка перешла в руки Энеуша. Он посмотрел на свой комм: 20–19. Поглядел на темнеющее небо.

— У нас очень мало времени, Хан, — сказал он. — Может быть, совсем нет. Я — на остров. Ты со мной?

— Да, — сказал Хан и двинулся было к двери, но тут Десперадо постучал ладонью по столу, привлекая внимание. Эней снова приник к окуляру снайперки, и улыбнулся, потом взмахом руки позвал Хана.

— Что там? — спросила Мэй, тщетно вглядываясь в далекий остров. В ясный день она могла бы что-то различить, но в такой ветер и морось, плавно переходящую в дождь…

— Там Кен, — ответил Энеуш. — Он сумел выбраться, но руки-ноги скованы. Посигналь ему прицелом.

Лучан кивнул и послал на остров красный лучик. Поводил винтовкой из стороны в сторону. Потом повернулся и показал ладонью, что Костя лёг.

— Сильный парень, — присвистнув, сказал усатый коротыш. — Мы же приковали его цепью.

— Замечательный парень, — улыбнулся Цумэ.

— Бегом! — скомандовал Энеуш. — Цумэ, ты первым на мотоцикле, мы за тобой. Десперадо… — он помедлил секунду. Позиция снайпера была хороша, но от снайпера мало толку, если группа войдет с варками в тесный контакт. — Со мной.

Все дружно ссыпались по лестнице, загрузились в машину. Цумэ уже тронул мотоцикл с места. Когда подъехали к острову, он успел расковать Кена.

— Мы должны найти Рысь, пока не стемнело, — сказал Хан.

— Мы с вами, — спокойный тон Энеуша не допускал возражений. — Десперадо, разверни машину поперёк мола. Убираемся с открытого места. Да, кстати… — он полез за пазуху, вынул дароносицу. — Вернули.

Кен молча приложил к губам коробок с вытравленным крестом. Мэй снова поморщилась — теперь команда Хана точно будет думать, что мы все свихнулись.

Десперадо блокировал выезд с острова и присоединился к остальным, проверявшим оружие в укрытии за маяком. Ветер крепчал. Снитчей можно было не бояться.

— Кэп, — сказал Игорь, — их уже четверо.

Энеуш кивнул. Мэй внутренне напряглась. Пистолет, ее любимая двенадцатизарядная «збройовка», был уже заряжен серебром, и катана висела за плечом под правую руку. И вдруг Костя сказал:

— Ребята, хотите причаститься?

— Давай, — согласился Энеуш.

Мэй чуть ногой не топнула — в такую минуту он со своими глупостями! Но все отчего-то согласились с ним.

— Кто за что успел, — Костя осторожно прокашлялся, — попросим Бога о прощении.

Четверо повторили покаянную молитву. Группа Хана то смотрела во все глаза на этих идиотов, то вопросительно пялилась на Мэй и Десперадо. Мэй молчала, только губы сжимала. Десперадо отвернулся.

— Вот Агнец Божий, — Костя поднял одну из частичек. — Берущий на Себя грехи мира. Блаженны званые на вечерю Агнца.

— Господи, я не достоин, чтобы ты вошел под кров мой. Но скажи только слово — и исцелится душа моя, — ответили трое в один голос.

— Тело и Кровь Христовы, — Костя причастился первым, потом протянул частичку к раскрытым губам Антона.

— Аминь, — сказал мальчик. Встал и нырнул, как было приказано, за дверь маяка — он должен был перезаряжать оружие.

Причастились Энеуш и Игорь. Надо отдать им должное — они поглядывали по сторонам каждый по очереди, пока другой страдал ерундой. Мозги им не совсем отшибло.

— Мэй, — сказал Костя.

— Нет, — резко ответила она. — Я не буду. И… никогда не буду.

Энеуш посмотрел на нее с искренним недоумением.

— Мэй, сейчас начнётся, — сказал он.

— Вот именно. И мне некогда глупостями заниматься, — она боком прошла вдоль стены и осторожно выглянула из-за неё. Никто не показывался между деревьями. Если варки и были там, то пока прятались.

— Поверь мне как бывшему варку, — сказал Игорь. — Это тебе не повредит.

— Я не бывший варк. Это мне и не поможет.

Некогда, некогда было объяснять, что игра затянулась, что из-за хорошего, но бесполезного парня Кости они все, вся группа, вся миссия оказались под угрозой. Потом. После боя. Все потом. А сейчас — драться. Доказать делом, что и без этого шаманства они бойцы. Подарил нам данпила? Большое спасибо, но если ты не стреляешь с нами, то или делай по данпилу каждый месяц, или уходи. Она обязательно это скажет — в свое время.

— Как хочешь, — Костя шумно вздохнул, собрал оставшиеся частички в дароносицу и взялся обеими руками за дубинку.

Эней был мрачнее тучи над головой.

— А теперь подумаем, как бы выманить их сюда, на свет, чтобы со всем этим покончить, — сказал он.

— Ни за что не ручаюсь, — Костя потыкал своей палкой в землю. — Но идея есть.

Эней посмотрел на чернильно-синее небо. Он прекрасно понял, что Костя имел в виду.

— Хуже не будет. Давай.

И объяснил людям Хана:

— Я не знаю, получится ли у нас что-нибудь. Но мы сейчас кое-что попробуем. Будьте готовы.

Стрелки заняли позицию: Эней, Мэй, Цумэ и Десперадо — за углом маяка слева от крыльца, Хан, Винсент, Агата и Кир — справа. Костя поднял дубинку набалдашником вверх. Это не имело никакого сакрального смысла, хотя Костя ее и освятил — он освятил вообще все оружие группы. Просто ему сейчас что-то нужно было держать в руках. Он сжал ладони на древке, вскинул голову и громко сказал, почти прокричал навстречу ветру:

Эней, Цумэ и Антон подхватили:

Молитву так и не успели перевести на русский — и группа Хана прекрасно понимала слова.

— Я восстаю ныне, — продолжал Костя, -

— Идут! — крикнул Цумэ, на секунду прервав молитву — и развел руки в стороны, обнажая кодати. — Идут сюда! Будут брать в вилку.

— Готовы! — Эней прицелился из-за угла, опустившись на колено. Мэй — над его головой. В колыхании ветвей пока еще ничего нельзя было различить.

Ближе, ближе… Эней прикрыл глаза и почувствовал их. Не так, как Игорь — иначе, как пустые черные воронки в теплом поле жизни, текущем вокруг. Два холодных пятна, провалы в мировой вакуум.

— Я восстаю ныне! — Костя уже кричал, и они трое кричали вместе с ним, -

— Еще двое!

Эней увидел врага.

Четверо исчезли. Вместо них появилось единое. Так один раз было в Ирландии, во время нападения на колонну — Томас рассказывал команде, как это бывает, но словами не передашь то состояние, когда человеческими глазами видишь небольшой отряд, а нечеловеческими — одного, беспощадного как полуденное солнце. Это действовало считанные секунды, потом враги снова стали слабыми людьми — но сколько за это время можно наворотить…

Единое глянуло на Томаса сквозь стену — и его пронзило до пят. Не болью, страхом. Как тогда, в Килкенни…