Ушлый Витька сразу посоветовал мне испытать другой вариант, а именно - тот самый, который он уже заприходовал и опробовал для себя. В отличие от меня, кстати, он уже был женат, причем во второй раз. Поэтому не брезговал никакой возможностью решить для себя жилищный вопрос, пусть даже и весьма трудной. А найденная им возможность действительно была сопряжена с реальными трудностями.

В те годы практиковался хитрый способ пополнять ряды дворников, которые обихаживают московские улицы. Если в отдаленных районах столицы дворников находили легко, просто обещая, а потом действительно давая им квартиры, то центральные районы Москвы такую роскошь себе позволить не могли. Поэтому в дворники там набирали народ, согласный не на квартиру, комнату или что-либо получаемое в собственное распоряжение, а просто на разрешение пожить в комнате не принадлежащей тебе квартиры. Квартира по неизвестным причинам пустует, велика ли беда, если в ней временно поживут некие, нужные для дела, личности.

Таким вот путём мой дружок Виктор сумел обосноваться до поры, до времени аж на улице Грановского, в двух шагах от библиотеки Ленина, под боком у Кремля. Одну из комнат в той же большой квартире (в которой по слухам жил когда-то не кто-нибудь, а Ворошилов) он предложил занять мне, разумеется, если я соглашусь работать на условиях здешнего ЖЭКа. Пораскинув мозгами, я решил попробовать.

Оформили меня на скорую руку, пока на месяц, выделили участок и инструмент, разрешили вселиться в комнату. Недели две я лопатил снег, колол лёд, проклиная всё на свете. Если бы мне, как дворнику, разрешалось убирать снег вечером, после возвращения с работы, всё было бы идеально. Ан нет! Дворники приступают к работе затемно, чтобы к утру уже избавить тротуары от снега. Шел ночью снег - можешь, не можешь - беги, чтобы успеть до утра. С каждым днём я всё больше убеждался, насколько трудно мне будет выдержать подобный график. И небо услышало молитвы моих измотанных души и тела.

Меня вызвали в контору, чтобы уже оформить постоянно. Расписали, какие бумаги потребуется принести, в числе которых было и разрешение на совместительство с места основной работы или учёбы. К Цветкову Ю.В. я пошел, терзаемый противоречивыми желаниями, так как уже не мог сказать определенно, нужно ли мне жильё, оплачиваемое так недешево.

Юрий Владимирович изумился, когда я изложил ему свою дворницкую эпопею. Я вздохнув, добавил, что слишком долго ждать, пока освободится место в общаге на улице Островитянинова. А так я, мало-мальски выхожу из положения. Но визит мой так и окончился ничем. Цветков оставил мою бумагу у себя, неподписанную, сказал, что подумает, и предлагал заодно подумать и мне. Что ж, решил я, в конце концов, может быть всё к лучшему. Не разрешит - ну и шут с ним, с этим дворництвом.

Через несколько дней меня вызвали в отдел аспирантуры и выдали ордер на временное вселение в общежитие на улице Д. Ульянова. Это было центральное общежитие, почти рядом с институтом. Туда мне сразу отсоветовали писать заявление, поскольку места пришлось бы ждать не меньше года. А теперь... Видимо кем-то, как-то был задействован резерв и вопрос с общежитием решился в одночасье. Улицу Герцена отныне будет убирать уже другой дворник.

А я двинулся обживать своё столичное пристанище!

В этом общежитии, за редким исключением, обитали аспиранты из двух сплоченных коалиций - Кавказа и Средней Азии. Они по своим соображениям делили места и комнаты, боролись за верховенство в совете общежития и постоянно сводили счеты. К счастью - только словесно, без рукоприкладства и холодного оружия. Но тем не менее, два моих первых посещения своего нового жилья (я там был хоть и временно, но прописан в собственном паспорте) шокировали меня основательно. Сказывалось отсутствие опыта общения с представителями других народов. Лишь к концу недели до меня постепенно дошло, что любой из моих новых соседей по комнате и номеру не страшнее меня самого.

Одно место из трёх в комнате постоянно пустовало. Алишер, другой мой сосед, пояснил, что его занимает Юра, но он этого Юру никогда не видел. Мне повезло больше. С Юрой я столкнулся в третий раз, он заехал на минутку, бросить в комнату какой-то пакет с пачкой исписанных листов. После двух-трех слов я уже знал, что живет Юра Васильев в Электростали, а общежитие он взял на всякий крайний случай, так как предпочитает ездить домой.

Алишер в этот вечер отправился куда-то к землякам, и Юра вдруг решил, что сегодня переночует в общежитии. Похоже я заинтересовал его в качестве нового лица, какого он не ожидал здесь увидеть.

Слово за слово за вечерним чаем, и совершенно незаметно мы проболтали половину ночи. Этот выпускник Физтеха, убежденный в недосягаемом уровне собственных научных познаний, никак не ожидал встретить собеседника, не только готового его выслушивать, но и понимающего его глубокие рассуждения и выкладки. А лучше сказать, что он давно стосковался по подобным научным разговорам.

Довольно быстро мы стали с Васильевым Юрой добрыми приятелями. Несмотря на нотки высокомерия и некоторую несдержанность в высказываниях, Юра на деле был очень порядочным человеком и, как позже выяснилось, надежным другом. А кроме того, очень гостеприимным, любящим гостей, хозяином. Мне не раз приходилось бывать в его электростальском доме, порой Юрино хлебосольство просто не знало границ!

Дела аспиранта Васильева шли еще хуже моих, разных утомительных проблем в обеспечении и снабжении его опытов по лазерам было не меньше. Но на шее у Юры висели и семейные заботы - жена, сын, дочь - и на всех от него только его стипендия? Конечно, серьезный человек такого не допустит.

Юра не вылезал из подработок по заказам уже появляющихся фирмочек, еще числящихся кооперативами и малыми предприятиями - налаживал компьютеры, писал программы. Сидеть ночами за компьютером у очередного заказчика для него было в порядке вещей. Так он и метался: подработка, общежитие, Электросталь. В последнем случае мы обычно созванивались и ехали электричкой вместе, он сходил в Электростали, я проезжал дальше - до Ногинска. Иногда я сопровождал его и по заказчикам, Юра упорно настаивал, что несмотря на моё нежелание, работу на компьютере мне знать всё-таки надо.

Однажды мы попробовали обработать и мои экспериментальные данные по каким-то замысловатым нестандартным методикам. Зелёные линии на черном экране вместо постепенного выстраивания вдоль какой-нибудь полосы, заплясали в буйном беспорядке и замелькали в странном неустойчивом ритме по всему экрану. Машина подтвердила - маленький интервал точек не дает устойчивого решения в рамках принятой модели. Спасибо! Я каким-то образом знал это и без ЭВМ.

Конечно, устраивали мы себе и отдушины, но тоже в духе времени - ездили послушать, что говорят на митингах, бывали в самодеятельных видеосалонах. Там можно было попасть и на бесплатный сеанс - если шел фильм с политической начинкой или запрещенный репортаж какого-нибудь оператора. Ближайший салон был в соседней общаге, и надо сказать, на политический сюжет набивалось несравнимо больше народу, чем оставалось потом - на очень дорогую порнографию.

Градус политических настроений в общежитии заметно превышал институтский, здесь добавлялись еще и национальные разногласия и симпатии. Напрямую об отделении республик мало кто говорил вслух, но Москву и высшее московское руководство без колебаний рисовали жестоким грабителем и деспотом.

После августа и здесь смыло плотину, всё общежитие стала поглощать коммерция. Первыми, опережая всех, преуспевали в этом вьетнамцы. В последний год мы сумели с Васильевым переселиться в комнату-двушку, и теперь нас буквально пасли и одолевали жители Вьетнама. Им не давала покоя комната, которая используется для ночлега два-три раза в неделю, а остальное время пустует. В институте у нас оставалось всё меньше серьезных причин задерживаться, наконец мы плюнули и согласились - вьетнамцы брали нашу комнату в аренду. Через день ее набили полностью до самого потолка огромными неподъемными тюками с джинсами.