-- Что это ты так сразу? Скажи лучше, увольняться передумал?

-- Нет, не передумал... Не надо про это. Лучше давай поговорим о наших делах.

Примерно через час я подал директору Утаровой заявление об увольнении по собственному желанию. Разговор получился прямой, но без грубых слов и особых эмоций. Договорились, что до конца месяца я проработаю. Когда я спросил об оплате, Гуля слегка помедлила.

-- Конечно заплатим. Разумеется не столько, сколько сейчас.

Я понял, что не зря попридержал неучтёнку, она по справедливости пойдёт мне на компенсацию. Но что компенсация потребуется настолько большая, такого я не ожидал даже от Гули. Хоть и говорят, что чужая душа - потёмки, иногда это даже не потёмки, а самый настоящий мрак. Но моего запаса хватило всё-таки и на этот случай, хоть меня в данном случае интересовали не столько деньги, сколько моральное удовлетворение.

А потом наступила тишина. "Протек", "Айпара" и "Милосердие" настолько опустошили мои душевные силы, что неделю, а может быть и больше, я не мог выйти из полной апатии. Не хотелось ни работать, ни знать, что делается вокруг; не тянуло даже выйти на улицу или просто выглянуть в окно. Родители с опаской косились в мою сторону, но пока помалкивали. Только воспоминание о последнем разговоре с Татьяной, своих обещаниях и наших общих, хоть пока и не определенных планах, заставило меня наконец собраться и поехать в Москву.

На "Милосердие" я заходить не стал, затаился и подкараулил ее на выходе из станции метро. Первое, что я понял, что оказывается ужасно соскучился. И второе - как оказывается непросто иметь дело даже с умной женщиной. Минут за пять я выслушал всё - и кто я такой, и где мне место, и что со мной надо сделать. Одним словом, я понял - жизнь никуда не делась, жизнь продолжается.

Юра Васильев, по слухам, уже нашёл какую-то миникомпанию под названием "Сорбус". Он с ними пока только общался и приглядывался, и мне присоединиться пока не предлагал. Откровенно говоря, я такому положению только тихо, облегченно радовался. Не хотелось больше ни фирм, ни торговли, ни даже малого духа хоть какого-то бизнеса. Я был готов пойти на любую, но только техническую должность.

Проблема теперь была в другом. С работой такого рода стало туго, к возможным претендентам приглядывались внимательно и придирчиво, в том числе - разглядывали и трудовую книжку. А там у меня теперь значилось: склад, торговая фирма, менеджер, склад. Результат не заставил себя ждать, брать меня нигде не хотели, даже электриком или сантехником. Об инженерах речь не шла вообще, их практически не стало. Если кто и работал инженером, должность эта, как правило, подразумевала теперь обязанности административные.

Как утопающий в поисках соломинки, я наконец приехал в МИХМ, к своему старому другу Володе Маслову. МИХМ едва трепыхался, но работа там всё-таки была. Правда, если при этом не спрашивать, а какая будет зарплата. Впрочем, денег у меня пока было - полная мошна, набитая до отказа. А новую жизнь следовало с чего-то начинать. Таким образом я снова оказался там, откуда с трудом вырвался пятнадцать лет назад.

Но прав был Гераклит насчёт реки, единственное только, забыл этот мудрец про того, кто в неё входит.

Река была и та, и совсем не та. Вернее, теми же остались берега, а чтобы в них увидеть реку, нужно было долго и внимательно присматриваться. Иначе просто подумаешь, что река остановилась. И будь я тот, что был пятнадцать лет назад, я бы так и подумал. Но теперь я видел: течение всё-таки есть, ничтожное, подобное горьким слезам, но это всё-таки течение. И на какое-то не очень долгое время его ещё хватит.

Заключение. (Тихая пристань.)

Мы с Таней обосновались в ее родном Фрязино, в специально для этого купленной квартирке. Она проработала в "Милосердии" еще до конца года и уволилась, не получив зарплату за последние три месяца. Еще раньше с фирмы ушёл Максим Коваленко.

Впрочем, меня это интересовало уже совсем мало. Исход и так был предсказуем, а у меня обозначились совсем другие проблемы и пристрастия. Совершенно неожиданно я вдруг ощутил себя семейным человеком. Из МИХМа я разумеется уволился, как только разыскал другую работу. Теперь приходилось не шутя думать и о зарплате. Но это уже иная жизнь и совсем другая история.

Не в один час, но теперь изменялась и Россия. В стране начиналось время президента Путина.

****************

Макареев закрыл в конце концов все свои компании, сейчас работает просто директором.

Сидоров уцелел. На месте "Геркулеса" у него сейчас крохотная фирмочка "Чиполино", торгующая овощами.

Маслов оставил МИХМ, открыл фирму светодиодных светильников "Ледру".

Эдик ушёл работать в ремонтники путей Московского метро.

Когда я работал на фармацевтической фабрике в Щёлково, случайно встретил Коваленко, он ненадолго вернулся в "Протек"

Вяткин вышел в зам директора "Протека", но сейчас о нём ничего не слышно.

Редозубов возглавил Рязанский филиал.

"Протек" по-прежнему гремит, оставаясь крупной фармацевтической компанией.

Васильев Юра тоже вернулся туда. Взял на себя направление, связанное с Казахстаном, но силы его оказались на исходе. Уже больше десяти лет, как его нет в живых.

Алексеев и Самохин по-прежнему сотрудники ИМЕТ.

Чудинов вернулся в свой Электростальский НИИ

Сведения о других мне пока неизвестны.