МЕЖДУ РАЕМ И РАЕМ

Третья книга воспоминаний

Предисловие

О каком "рае" я собираюсь вести речь? Конечно не о небесном, а о самом земном. Начинаются описываемые события приблизительно в 1985 году, когда было окончательно постановлено, что коммунистический рай не состоится. После чего наши люди устремили свои голодные взоры к раю капиталистическому, и рвались к нему до самого 2000 года. Именно тогда было подытожено, что рай состоялся. А кто в него не попал, тем хуже для них, значит, плохо старались. И вообще. Кто и где вам сказал, что в рай берут всех поголовно?

Я только рядовой участник, а порой даже просто свидетель, событий тех лет, что прошли, начиная с Горбачёвского ускорения, через Ельцинскую демократию к Путинской стабилизации. Для меня, как и для любого человека, зачастую важнее были не эти эпохальные перемены, а гораздо более мелкие собственные рывки, броски, перескоки и выжидания. Но очень часто одно трудно отделить от другого, поскольку всё варилось в одной печи - ищущей свою судьбу России.

Так и получилось продолжение записок книги "Я тоже из МИХМа".

Оглавление

Маленькое введение

Гл. 1 Развилка

Гл. 2 Два года строгого порядка

Гл. 3 Муки поступления

Гл. 4 Гранит науки

Гл. 5 Что вы делали двадцатого августа?

Гл. 6 Слишком логичное завершение

Гл. 7 Абразивное разнообразие

Гл. 8 Размахи и замыслы

Гл. 9 Хрустальный удел

Гл.10 Зелёная лихорадка

Гл. 11 Визитка из прошлого

Гл. 12 Аптечный старт

Гл. 13 Эстафетная палочка

Гл. 14 Гроза фирмы

Гл. 15 Прыжок с зажмуренными глазами

Гл. 16 Двуликая луна

Гл. 17 День космонавтики

Гл. 18 В большой семье...

Гл. 19 Дрейф на "оторванной льдине"

Гл. 20 Родные пенаты

Заключение

КНИГА ТРЕТЬЯ

МИХМ сентябрь 1979 - август 1986

НИИприборов сентябрь 1986 - декабрь 1988

ИМет декабрь 1988 - декабрь 1991

УНИП КАРМА март - декабрь 1992

Геркулес январь 1993 - январь 1996

Протек февраль 1996 - ноябрь 1998

Айпара ноябрь - декабрь 1998

Милосердие март 1999 - март 2000

МИХМ июнь 2000 - июнь 2001

Маленькое введение

Как я уже писал в своих мемуарах "Я тоже из МИХМа" или "Путь лоботряса", в 1979 году мне удалось успешно закончить свой родной МИХМ. Еще шесть с лишним лет я отработал в нём инженером кафедры "Процессы и аппараты химической технологии" под чутким руководством Геннадия Яковлевича Рудова. Но эти шесть с половиной лет прошли довольно быстро и не принесли мне ничего, чем я на тот момент с чистой душой и сердцем мог бы похвалиться. Как обычно, я в очередной раз встал перед выбором, и, собрав остатки воли в кулак, наконец его сделал.

Гл. 1 Развилка.

Моё решение - уйти из МИХМа, Московского института химического машиностроения, получилось по-своему судьбоносным. Разумеется, именно для меня. Причем, не в том смысле, что с этого момента моя судьба стала особенно выдающейся или даже великолепной. Ничего подобного. Она просто сошла с колеи, и так в нее больше и не возвращалась. Даже теперь трудно понять - хорошо, что так произошло, или плохо. Но ясно одно, так или иначе, но это всё равно бы произошло.

До этого события были, разумеется, на протяжении моей жизни и другие особые точки, когда я оказывался как бы на распутье. Но скажем, если взглянуть в самое начало, после детского сада ни у меня, ни у моих родителей выбора практически и не было. Все мои ровесники-современники однозначно шли в первый класс, и даже школы были расписаны заранее, по месту жительства. Такой порядок никто не пробовал, да не хотел изменить. (Кроме некоторых ушлых взрослых, но таких было на общем фоне ничтожно мало). И только чуть позже, уже в школе начали проявляться первые бунтари против "жестокой судьбы" - наши хулиганы и двоечники. Они делали всё от них зависящее, чтобы избежать предписанной сверху линии жизни. И некоторым действительно удавалось "соскочить с подножки", вырваться из школы, уйти раньше времени на фабрику, а то и в значительно более удаленные места.

Такой ранний бунт был не в моем характере, тем более, что жизнь в школьной колее давалась мне легко и комфортно. Заботиться до восьмого класса было совершенно не о чем.

Первый настоящий возможный выбор моей судьбы тоже не состоялся. Кто-то уже тогда свернул на свою дорожку, уйдя после восьмилетки в техникум, ПТУ или хотя бы выбрав девятый класс какой-то другой школы, кроме четырнадцатой, куда мы пошли все скопом. Мне подобные шаги предпринимать не хотелось, гораздо проще казалось катиться дальше туда, куда и так всё катится. Призвание же, которое, как принято считать, сидит в каждом человеке, упорно не хотело себя обнаруживать.

Кстати о нем, об этом самом призвании, в последних двух классах школы активно заговорили учителя. Нас уже не в шутку призывали искать его и искать серьезно. Правда, никто не мог научить, а как именно это нужно делать.

Мне, впрочем, припоминается и похожая беседа еще в детском саду, прошедшая тогда весело, с прибаутками. Девчонки поголовно собирались стать врачами, мальчишки - летчиками. Воспитательница, Вера Порфирьевна, обхохоталась, вот, мол, какая жизнь настанет, никто болеть не будет, и пешком ходить не придется. Я впрочем, тогда ответил: "Не знаю". Был немного постарше своих одногруппников, чтобы ляпать первое, что придёт в голову, или повторять за другими, да и подготовлен был к осторожности беспощадными насмешками своей суровой бабушки. Говорил ведь и я когда-то, лишь, например, увидев по телевизору цирк, к примеру - "Буду жонглером", чтобы тут же услышать: "Да из тебя жонглер, как из меня барабанщик!" Почему барабанщик, не понимаю до сих пор, но в тот момент понял главное - взрослые уверены, жонглером мне не быть. И еще одно. Если чего-то действительно хочешь, держи это лучше при себе. А хотелось-то, как правило, несбыточного.

Мечта, единственная настоящая мечта моего детства, стать художником, быстро рассыпалась в прах, как только попались на моем пути ребята действительно одаренные, с которыми себя можно было сравнить. А в школьных сочинениях, периодически задаваемых на ту же тему, уже не хотелось даже приближаться к потаенному, но там ведь не возбранялось сочинять любую экзотику. Кем я только не описывал себя в будущем - биоником, геологом, селекционером, водолазом-археологом, кем угодно, лишь бы почуднее. И за любую выдумку спокойно получал стандартные пятёрки. А до реальных наших наклонностей, похоже, никому не было дела. Впрочем, обижаться на это не приходило в голову ни нам, ни нашим родителям.

Короче, собираясь после школы в институт, я и тут меньше всего думал о призвании. Выбранный мною МИХМ по размеру конкурса и степени известности был заурядным середнячком. Причем не скажешь, что еще ниже, всего лишь потому, что был он ВУЗом столичным. Такой шаг мне виделся и реально становился продолжением всё той же школьной колеи. Несмотря на понятную робость и дрожь в коленках, на самом донышке души я был уверен, что в такой институт попаду обязательно. После прекрасно усвоенной школьной программы, двух лет чтения подписного "Кванта" и усиленных занятий на протяжении всего июля по различным пособиям для поступающих? Подвести, вмешаться в мою судьбу, могла только невероятная случайность, но такого потрясения не случилось.