Сергей сообщил, нашлось то, что нужно - не просто помещение, а вместе с помещением недействующая, но уже лицензированная организация. И организация того самого профиля - оптовая продажа медикаментов. От владельца лицензии есть, правда, одно условие - сохранить за их представителем пост директора. Но мешать этот директор не будет - решение всегда принимает тот, кто вложил деньги. Адрес этого здания: улица Заморёнова, метро "Баррикадная", фирма называется - "Милосердие".

Юру такое, казалось бы, долгожданное известие повергло в полную апатию. Разговор о нашей будущей самостоятельности оказался пустым звуком. С большим трудом мне удалось уговорить его хотя бы съездить, полюбопытствовать, что это за "Милосердие". Сам я считал, что расстраиваться рано. В любом случае такой вариант будет приемлемей "Айпары" и спокойнее "Протека".

По указанному адресу стоял каменный двухэтажный дом дореволюционной постройки с широким подъездом и солидной лестницей на второй этаж. Встретил нас его хранитель и завхоз Октям Хусаинович, а всеми имущественными вопросами, как стало известно позже, командовал некий господин Сорокин - управляющий делами ближайшей церкви. Церковь эта выглядела серьёзно, её окружала заваленная материалами площадка, ее штукатурили, закладывали кирпичами дыры в стенах, наверху заново перебирали головы и кровлю. Всё было в пыли и строительном мусоре. В принципе, это тоже выходило хорошо, если компания будет хотя бы числиться за церковной организацией, к ней будут меньше цепляться разные проверяющие.

Старик Октям пояснил, что каждый из двух этажей дома поделён на два крыла. Нам, как фирме "Милосердие" предназначено правое крыло первого этажа. Вся левая половина дома уже арендована, помещение справа на втором этаже, то есть над нами, пока свободно. Мы прошлись по указанному крылу - коридор, пять сравнительно небольших комнат, недавно отремонтированных, выходящих окнами во двор. Есть еще две тёмные комнаты, а коридор заканчивается вторым выходом, железной дверью. Тесновато, но по-своему уютно, отдельный домик, пустой двор, всё собрано в единое целое, а не разбросано тут и там.

Завхоз передал, что завтра здесь будут все - и управделами, и директор фирмы, и бухгалтер, и кто-то из наших. Смотреть больше было нечего, можно было возвращаться домой. Всю дорогу Юра извергал возмущение, но уже не в чей-то конкретный адрес, а вообще. Сколько было разговоров, полдекабря и пол-января, обсуждали, как будем работать, изощрялись в фантазиях, выдумывая имя фирмы и девиз. А чем всё кончилось! Да еще и название какое-то ненормальное - "Милосердие". Уже сходя с электрички в Электростали, он объявил, что ни на какую встречу завтра не поедет. И действительно, мне пришлось ехать одному.

Когда я приехал, в одной из комнат, той, что вчера была закрыта на ключ, уже шёл разговор, а лучше сказать - беседа. Никто не взял на себя труд представить меня, или познакомить с присутствующими, я просто присоединился. Из знакомых здесь были только Максим Коваленко и вчерашний Октям. Пожилой, бодрый мужчина - наверняка Сорокин. Женщина, уже среднего возраста, но держащаяся как молодая - это, пожалуй, и есть тот самый директор, которого дают нам в нагрузку. А кто тогда этот парень с рыжеватой бородкой? Какой-нибудь монашек или даже молодой настоятель здешней церкви?

Так я раздумывал, пока мы все, уже со мной вместе, обсуждали, где что разместим и с чего начнём. Шло обсуждение недолго, Сорокин заторопился по своим делам и удалился вместе с женщиной и Октямом. Только после этого бородатенький "попик" протянул мне руку:

-- Фёдор!

И тогда до меня дошло, что это, оказывается Логинов Фёдор, про которого я слышал прежде какие-то разговоры от Максима, но ни разу не видел. Дней десять назад, после встречи с Гулей, Максим упомянул вскользь, что и Фёдор хочет прийти к нам. Но я тогда не придал этому значения, думал, что будет, как с Леной Никольской и некоторыми другими, которых также намеривался позвать Коваленко.

Мы трое вышли из этой комнаты, которая по виду и по минимальной, но всё-таки меблировке, явно предназначалась под директорский кабинет. Парни отошли в сторонку, продолжая разговор, а я достал из портфеля рулетку, стопку бумаги, карандаш, линейку. Если делать, то надо приступать. Обмерить комнаты, наметить стеллажи, прорисовать планировки, рассчитать количество нужного материала. В одной из комнат стоял широченный стол (раскроечный, остался от несостоявшихся предшественников-арендаторов). Я принёс стул, разложился и уселся рисовать.

Немного погодя ко мне подошли все трое, два парня и та же женщина, только теперь представилась и она. Действительно - наша вновь назначенная директор, Родионова Елена. Отчество по-европейски опущено. Они подошли попрощаться, все трое уезжали, кажется к Макарееву. Я кивнул, когда закончу, сдам помещение Октяму Хусаиновичу. Работа началась.

На следующий день я приехал с утра, как полагается на работу. Примерно через час вдруг появился Юра Васильев. Он был не один, а с Андреем Кондрашиным. Втроем мы в очередной раз обошли все помещения. Ну что ж, сказал Юра, посмотрим, что из этого получится.

Юра был Юра, скоро он включился в работу в полную силу. И даже объявил, что первый аптечный заказ мы должны принять и выполнить ко Дню Советской Армии. В крайнем случае - к Женскому Дню. Но мороки оказалось больше. Заказанный стальной уголок, например, сгружали часа три. Окна были наглухо зарешёчены, приходилось просовывать длинные железяки единственным возможным способом - по одной штуковине через открытую форточку. Как будто сети с рыбой из воды тянули! Резать металл я сгоряча собирался ножовкой. Но тут пригодился домашний арсенал Фёдора, который он успешно поимел с одного из предыдущих мест работы. В наших комнатах появились дрель и "болгарка" (привет, УНИП КАРАМА!). Тем не менее, работа над стеллажами заняла почти три недели.

По призыву Максима ко мне присоединились шофера Попов и Амелин. Пока нечего было возить, они тоже взялись за стеллажи, и даже приволокли из своего личного гаража сварной трансформатор. Впрочем, в штурмовой азарт вкладывались не только ребята-шофера и Федя. Директор Родионова привезла телефонный аппарат, факс и разную кабинетную всячину. Кабинет стал похож на настоящее рабочее место недели на две раньше склада. Максим Коваленко, опережая поставки лекарств, пригнал голым авансом партию лечебных трав. Их заготавливала и фасовала компашка одного из его родственников, и в наши первые заказы пошла именно эта травка. Приобщился и я.

Когда в самом начале, с тем же уголком для стеллажей, Макареев предложил заморозить работы до конца февраля, пока не появятся свободные деньги, я сказал всем, что решу с ним вопрос по знакомству. На самом же деле, просто привёз наличку из своей копилки. Примерно также, чуть позже оплатил материал для полок. Впрочем, Сергей Макареев оценил такой жест по достоинству. Он не только потом вернул суммы, но и накинул небольшой процент, к моему основательному удивлению. Еще веселее было с первым компьютером, который нам тоже никто не торопился покупать. Я купил его с помощью Юры, для себя, но временно оставил на фирме и вывез домой только осенью.

Это, кстати, был мой первый домашний компьютер. Купили мы его просто в магазине канцелярских принадлежностей, там же на Красной Пресне. Время "Китов" прошло.

Ради справедливости хочу сказать, что хоть "Адамантан" не очень торопился финансировать материальные затраты на оснащение своего подшефного "Милосердия", зарплату работникам по списку Родионовой он отпускал исправно. И за февраль, и за март, не очень жирно, но вполне прилично, на уровне пяти-десяти тысяч. Чтобы понять что это немало, достаточно вспомнить, что в позапрошлом году та же зарплата прозвучала бы ошеломляюще, например - шесть миллионов!

Но уже с апреля пошёл и свой навар. Свершилось, наконец, желаемое! Первые два заказа пришли 12 апреля, от Татьяны Константиновны - матери Андрея, и некоего Николая Николаевича, хозяина частной аптеки где-то на Таганке, с которым работала Лысова Людмила. Быстро потянулись следом и другие, а через неделю к травкам добавилась полусотня препаратов из первого завоза. Особенно ходко из неё у нас пошёл диазолин.