Здесь у Керимова был собственный план - кооперирование с себе подобными и организация на паях больших совместных закупок. Над этим он и работал в первую очередь, созванивался, подыскивал партнёров.
Сбыт в его планах занимал вспомогательное место. Мы, а в первую очередь Юра, как установщик программы заказа, уже знали - у Рафига есть три базовые аптеки, каким-то образом прикормленные и закреплённые. А одна из них по сути своя, хоть формально не имеет к "Айпаре" никакого отношения, но на две трети торгует ее товаром. При таком гарантированном ежемесячном обороте весь остальной дополнительный объем сбыта его потому волновал меньше, и тратиться на него Рафиг, похоже, не собирался.
Пусть за ним бегают вольные менеджеры в надежде на проценты. Приходящие со стороны и снова уходящие. Их он называл даже не менеджеры (как почтительно было принято в "Протеке"), а просто "ходуны". И соответственно числил в самом низшем разряде, гораздо выше ценя просто квалифицированных офисных работников. На Максима и Лену Никольскую, ездивших на иномарках, Керимов смотрел с насмешливым удивлением. Они будут ходить по аптекам? Нет, это явно не их работа.
Коваленко скоро умчался на своем Мерседесе. Юра сидел насупленный. Зарплата серьёзно его обидела, да и дела с подключением новых клиентов в последнее время застопорились. Свои наиболее дружеские аптеки он уже обошёл, остались только хорошие знакомые. А они совсем не спешили идти навстречу его просьбам. Выяснялось, что "Айпару" многие знают, и репутация у неё не самая лучшая.
-- Наверное, придётся искать другую фирму, - произнёс он, скорее пока размышляя вслух.
-- "Адамантан"? - спросил я на всякий случай, чтобы разрядить затянувшуюся паузу.
-- А что?! - вдруг оживился Юрий Павлович. - Давай съездим.
Когда-то, еще в МИХМе, в группу Буткова распределился бывший студент-исследователь Серёжка Макареев. Витька Калитеевский, мой друг и однокашник, был очень доволен таким пополнением. Ему, по его словам, надоело иметь дело с бездельниками. Я общался с Макареевым мало, хоть и работали мы на одной кафедре, и уходя из МИХМа, в общем-то слабо представлял, что он за человек.
А столкнулся я с ним в первый раз с глазу на глаз при интересных обстоятельствах. Еще во времена ИМета заехал в Витькину дворницкую коммуналку-нелегалку, и - здрасьте-пожалуйста! На общей кухне сидит Серёжа и что-то читает. Видимо, как и я, дёрнулся в запертую комнату, а теперь дожидается Витьку.
Макареев обрадовался моему появлению, видно наскучило сидеть в одиночку. Тайны из своего позднего визита он не делал. Сергей приехал с завершающего разговора в НИИ, где они с Витькой были намерены обосноваться в виде малого предприятия, тогдашней модной новинки. Теперь всё решено, последние условия обговорены. Прощай МИХМ. Серёга начал расписывать, правда в самых общих тонах, как лихо они теперь могут развернуться. Я слегка удивился. Кажется, Витька уходить из института не собирался, а тут такой поворот. Что ж, жизнь в стране меняется.
Приехал Витька, встретил известие радостными вскриками. На радостях, и, главное, пока не возвратилась домой Алла, мы даже устроили небольшой банкетик. Я поздравил ребят с удачными переговорами, пожелал достичь вершин и реальных успехов.
Затем, при каждой встрече, то есть почти ежегодно, Витька рассказывал, какую очередную баталию они ведут с очередным чиновным хапугой либо тупым консерватором. Мелькали имена Макареева и Димки Корягина, еще одного михмовца, вошедшего с ними в компанию. Наконец, через несколько лет, при Редкинском опытном заводе возникло еще одно предприятие, выпускающее медицинские препараты. Точнее, пока только один препарат - димексид ( и изониазид, и ремантадин были впереди). Называлась эта частная фирма "Адамантан", и возглавлял ее Макареев, который звался теперь Сергеем Михайловичем.
Я работал тогда уже в "Протеке", правда, еще на старой территории, возле Каширской. Пришлось мне тогда даже похлопотать, и даже свести Калитеевского Виктора с нужным менеджером, чтобы димексид фирмы "Адамантан" тоже вошёл в Протековский ассортимент.
Сейчас же "Протек" остался у меня в недалёком прошлом, а "Адамантан" продолжал жить и даже уверенно шагал вперёд. Я поднял телефонную трубку, отыскал в записной книжке нужный номер. Виктор отозвался сразу, он, как обычно, пропадал на работе от темна до темна. Встречу и разговор мы назначили на послезавтра, в шесть часов вечера, чтобы не решать ничего на бегу. Разговор предстоял долгий.
Гл.17 День космонавтики
Разговор с Макареевым и Калитеевским действительно не завершился одним махом. Сергей выслушал выкладки Юры с одобрительной, довольной улыбкой, но предложил перенести окончательное решение еще на неделю, чтобы хорошо всё осмыслить и прикинуть. Собственного сбытового подразделения у них на фирме в самом деле не было, и почему бы не завести подобие филиала для реализации продукции? Торговая организация должна окупить сама себя просто по определению.
В назначенный срок мы приехали уже втроём. Участие в переговорах Максима Коваленко сразу оживило атмосферу. Он откровенно рисовался, но умело не переходил уважительной черты, небрежно кидал медицинские термины. Если у Макареева и были сомнения, то теперь они иссякли. Он дал "добро" нашей будущей лавочке, а станет ли она успешной фирмой, похоже, теперь зависело только от нас.
По инициативе Максима мы связались с Лысовой Людмилой, и предложили ей войти в компанию. Та обрадовалась, поскольку сидела пока без дела, но поставила весьма пикантное условие - будем работать, если с нами пойдёт и Гуля. "Гуля - это половина успеха", вот так недвусмысленно это прозвучало. Я помнил, конечно, как тяжело с Утаровой Гулей работать, но ради дела... Будет целых три менеджера, связи в трёх крупных округах, в том числе и Центр. По сути - половина Москвы.
Что думал в тот момент Васильев Юра, я не знаю. Внешне он тоже был доволен и воодушевлён. А месяц декабрь 1998 года тем временем подошёл к концу.
Январь начался с эпизода неприятного и потешного одновременно - на доске распоряжений в "Айпаре" был вывешен приказ. Меня и Юрия Васильева объявили прогульщиками (мы не вышли в воскресенье 3 января, которое считалось отработкой за 31 декабря), и следующим абзацем разъяснялось, что к нам будут предприняты дисциплинарные и административные меры. Я был готов смеяться. Приказа о своём зачислении в "Айпару" в любом качестве я не видел, зарплату не получал тоже. Но Юра почему-то взбесился.
Мы тут же пошли в директорский кабинет, и я старался держаться поближе к Юре. Знал уже, как он порой бывает несдержан, и опасался, не затеял бы он какое-нибудь буйство. Но никаких дурацких сцен не произошло, Рафиг Магерамович встретил нас молча, строго, без обычной улыбки. Юра объявил, что дальнейшее пребывание в фирме считает бессмысленным, Керимов спокойно, без комментариев, кивнул головой. Проект Юрия Васильева - "Луна" (то есть "Айпара") можно было считать закрытым.
В январе прошли переговоры с Гулей в ее только что отстроенной шикарной квартире в Митино, с тёплыми полами и огромной кухней. Гуля в принципе не возражала поработать, и интересовал её на тот момент единственный вопрос - не "кинут" ли нас потом эти ребята, то есть Калитеевский с Макареевым. Тут гарантом мог выступить только я, да и то формальным. Вопрос был конечно не праздным, и Утарова его задавала неспроста. Хотя ответа на него на тот момент просто не могло быть. Он должен был обозначиться уже потом, и его до поры отложили. Единственное, в чём мы были тогда единодушны (впрочем за Юру не уверен), что пытаться строить второй "Протек" не стоит. Нужна небольшая домашняя фирма, которая всех нас будет просто обеспечивать. Ей надо только придумать хорошее название.
Затем мы оставили дам дожидаться нашего сигнала к сбору, и ездили втроем смотреть разные помещения, при остановленных заводах, пустых институтах и даже базах киностудий. Максим, как выходец из достаточно высоко поставленной семьи, задействовал различные связи своих родителей. Варианты были разные, и все, так или иначе, нескладные. При большой нужде можно было согласиться на любой, но хотелось чего-то приличного и удобного. Дело кончилось звонком Макареева.
