Рафиг похваливал электронку и ее автора, но мягко настаивал не трогать пока аптеки, уже контактирующие через других менеджеров с его "Айпарой". Так называлась эта фирма, на которой мне теперь предстояло работать. Моя задача заключалась пока в учёте, отслеживании банковских платежей, приёме и передаче идущей от аптек наличности. Одновременно нужно было освоить оригинальную здешнюю учётную программу, под названием "Гепард". Но это позже, после установления рабочего контакта с бухгалтерией. И, кроме того, сам Рафиг добавил мне весьма важную миссию.

"Айпара" Керимова работала также без предоплаты - исполнялся заказ, и в течение оговоренного срока за него ожидалась выплата денег. Иначе было нельзя, ведь только так действовали гиганты "Протек" и "СИА-Интернейшнал", владевшие чуть ли не половиной рынка (одна была крупнейшая по стране, другая - по Москве). В условиях конкуренции аптеки не приняли бы мелкого поставщика на других условиях. Разумеется, попадались среди аптек неаккуратные плательщики, а иногда и просто злостные должники. Их и поручил мне Рафиг Магерамович ежедневно обзванивать. Представляться и вежливо напоминать, что срок вышел.

"А иначе никто платить не будет, - говорил он. - Не звонят, значит деньги не нужны. Я сам никому не плачу, пока меня не начинают теребить".

"Айпара", что кстати в переводе означало - подобная луне, арендовала несколько среднего размера комнат в уже не работающем институте сельхоз машиностроения. Одну из таких комнат выделили нам, и я теперь сидел там постоянно, с авторучкой и самоваром, перебирая первые бумаги и списки. Компьютера нам еще не поставили. Вот когда я почувствовал, как быстро отвыкаешь от мелких трудностей: не хотелось проделывать вручную работу, которую, как я уже знал, гораздо быстрее можно было выполнить на машине.

Время от времени, в течение дня, появлялся кто-нибудь из нашей "команды". Заскакивали попить чайку между рейсами Попов и Амелин, иногда заглядывал Максим Коваленко. Он и Лена находились "в свободном полёте" - предварительном объезде аптек, и могли не появляться вообще. Отчёта об их действиях Керимов не спрашивал ни с них, ни с Юры.

Сам Юра каждый день тоже куда-то ездил, но теперь в основном без Кондрашина., тому Рафиг стал давать собственные поручения. Поэтому Андрюха возвращался быстрее и сидел со мной в комнате чаще. Тут, собственно, мы впервые смогли спокойно поболтать и, как говорится, узнать, кто есть кто. Андрей был инженер-химик, закончил Менделеевский институт, но реально, кроме материной аптеки, еще нигде не работал. Что казалось странным, парень он был вполне энергичный и весьма сметливый в жизненной практике. По крайней мере, в "Айпаре" и ее трудностях он разобрался быстрее Юры.

В соседней, несколько меньшей комнатке располагались двое менеджеров по сбыту, единственных, до нашего прихода, сбытовиков Керимова, если не считать его самого. С ними мы, с подачи Васильева, совершенно не общались, он же, по своему обыкновению, успел уже с ними поссориться. Это была семейная пара, молчаливый муж и его жена, которая носила непривычную фамилию - Роботова. Фамилия мужа была другая, но я ее уже не помню. Именно этих сбытовиков и привлечённые ими аптеки Юра требовал включить волевым решением в общую струю. Но Рафиг Магерамович не видел в этом необходимости.

Недалеко от нас - по коридору - располагалась секретарша и кабинет Керимова. В другом конце коридора - еще две большие комнаты и в них четыре женщины, бухгалтерия, канцелярия и всё такое прочее, вместе взятое. Там же стоял стол, за которым иногда появлялся молодой племянник Рафига Магерамовича. Он занимал должность, которая именовалась - финансовый директор.

Пока вся наша деятельность не выделялась из общих масштабов "Айпары" - полтора десятка работающих аптек, два-три заказа в день. Я наконец получил компьютер, слепил крошечную базу клиентов, отгрузок и первых платежей, подключился к "Гепарду". Должников до поры, до времени с нашей стороны еще не появилось, слишком мал срок - месяц, обзванивать кого-либо было рано. И тут нас окатил первый прохладный дождичек, подошло время зарплаты.

Ради такого случая к нам в комнату пришел лично Рафиг Магерамович.

Он был намерен просветить нас, какие у него на фирме заведены порядки. Это была беседа совсем другого плана, не как те несколько в его кабинете, в которых мне приходилось участвовать. Сейчас говорил только Рафиг, а мы с Андрюхой и Юрой молча слушали, и разве что не разинули рты. Шоферам, включая Кондрашина, уплачена минималка, дополнительная оплата пойдёт, если они перейдут на сдельщину. Сбытовики, то есть все остальные, включая меня, будут получать проценты от оплаченных заказов и больше ничего. Но при этом за все просроченные платежи взимается штраф пропорционально суммарному долгу аптек.

Таким образом никому из нас, остальных, за этот месяц почти ничего не причитается. А те крохи, которые всё-таки набегают, он приплюсовал к сумме, которую намерен единоразово выплатить Юре Васильеву за организацию электронного заказа, а там пусть он сам решит, если сочтёт нужным, кому сколько.

В целом эта сумма была не маленькая - около десяти тысяч (уже прошла денежная реформа Черномырдина и миллионы ушли в прошлое). Но немаленькая, если одному. А отделить мне и Максимуму где-то по три, и получается ерунда. Хорошо еще, что делить надо только на троих, поскольку Лена Никольская тихо сошла с дистанции.

На следующий день мы, включая и Максима Коваленко, собрались на внутреннее совещание. Сначала негодовали на Роботову с мужем, которые только зря занимают несколько аптек, которые Максима хорошо знают, и он бы мог с них взять впятеро больше. Затем разговор перекинулся на мою персону. Держать лишнего нахлебника на аптечных процентах накладно, тем более при таком бесцеремонном штрафовании. Следует выбить у Керимова дополнительный оклад, а для этого как-то расширить мои полномочия. Например, взяться за склад, тем более, по словам Юры, там командует незнамо кто и хрен знает как. Под такой разговор мы решили тут же сходить на склад, посмотреть внимательно, что там делается.

Кондрашин остался при телефоне, склад смотрели мы трое. Это был небольшой отдельный флигелёк во внутреннем дворе, а в нём несколько полуподвалов. Контора при складе - железный скворечник под потолком. В нём нас и встретил тот самый "незнамо кто", а точнее - троюродный брат того же Рафига, недоверчивый пожилой мужичок с бородкой, хранитель второй печати фирмы и зам директора в периоды его отсутствия. Долго разговаривать он с нами не стал, но посмотреть разрешил всё, что нам захочется.

В целом картина выглядела вполне прилично, склад устраивали практичные люди. Тяжёлое стояло ближе к воротам, легкие коробки в самой глубине. Ни табличек, ни кодов, ни указателей - вообще минимум антуража и наглядной агитации. Помещения хорошо освещены, сухие, грязи и мусора не видно.

Ну, тут много можно переделать, заявили в один голос Максим и Юра. Сделать ячейки, добавить стеллажей, расположить, как в "Протеке". Я не согласился. Работу склада это не ускорит, и вообще, его работа сейчас никого не тормозит. При таком количестве заказов...

-- А если мы их завтра увеличим, раза в три?

-- Тогда он просто не потянет. Его придётся расширять, или переносить.

-- Ну вот!

-- Что вот? Здесь они вполне без нас обойдутся. Справляются же. Если ничего не запутывать - невелика хитрость.

Мы возвратились назад. Главное, конечно же, было не в складе, его мы ходили смотреть больше для проформы. Главная наша проблема, как уже выяснилось за месяц, заключалась в том, что сам Рафиг не горел желанием во что бы то ни стало расширяться. Конечно, он был бы не против, если бы кто-то это сделал, но только тихим, малозатратным способом. А сам принцип обеспечения жизнеспособности его фирмы заключался прямо в противоположном - в предельной экономии. Поэтому главная проблема, которую он сам сейчас пытался решить - удешевление поставок.