Иными словами, с чисто внешней стороны, Владислав Вяткин по положению был сродни Васильеву Юрию, опережая на один небольшой, но существенный шаг. Оба они только-только зарекомендовали себя, как люди, умеющие добиваться решения поставленной задачи, и приступили к формированию собственных подразделений. У каждого из них было пока в подчинении по одному человеку. Правда, Васильев возглавлял только группу, а Вяткин, как-никак - отдел. Но оба строили большие планы.
Роднила их в моих глазах и ещё одна приметная деталь. Юра, рассказывая о своих делах и намерениях, то и дело вспоминал имя Олега Астафурова, как человека, всецело разделяющего его планы. Примерно в таком же качестве, в изначальных разговорах Вяткина, выступал Григор Хачатуров.
Правда, Вяткин к тому времени прошёл более заковыристую дорогу. Если Юра Васильев появился в "Протеке" с готовой идеей, заделом и первыми намётками, Влад сформулировал свой подход на ходу, преодолевая невыгоду своего изначального положения. Он не был физтеховцем, закончил Институт Стали и Сплавов, и в "Протек" пришел шофером. Затем перевёлся на оптовый склад, вышел из грузчиков в наборщики, а затем складские менеджеры, и как-то сумел завязать контакт с Хачатуровым. Из всего этого сразу можно было сделать вывод, что по части практичности и честолюбия он далеко опережал Юру.
И тем не менее, если бы тогда передо мной встал вопрос - пойти к Вяткину или к Васильеву, я несомненно выбрал бы последнего. Мне казалось, Юра мог бы взять меня к себе даже с моей нулевой подготовкой, не так уж сложна была работа его будущих подчиненных, теоретиком и генератором идей он всегда оставался сам. Но на тот момент, а может быть и вообще, он посчитал это нецелесообразным. Причём, не сомневаюсь, главным образом для дела. Таким образом, выбирать мне особенно не приходилось.
Скоро мы расположились в новой комнате ОВК, по сути - бывшей кладовке. Казалось странным, что в такой комнатёнке могут уставиться два стола, с тем, чтобы за ними разместились два взрослых человека. Оказалось - могут.(Даже больше, через какое-то время в той же комнатке разместились трое, а потом и четверо). Вяткин сам расписал по дням, что и как я должен делать в ближайшие две недели. Основное направление - проводить по его выборкам из общей учётной базы точечный пересчет фактического количества отдельных препаратов. Одновременно я должен был разобраться в структуре всего складского хозяйства. Но это была только половина загрузки.
Дополнительно полагалось прочесть все имеющиеся в отделе инструкции и написать парочку из недостающих. Инструкции эти касались не деятельности нашего отдела внутреннего контроля, а всех других отделов фирмы или их подразделений. Сам Вяткин проводил сейчас их систематизацию, выявлял пробелы, расхождения, неточности и планировал со временем объединить их все в единую систему. Часть этих инструкций была написана самими этими подразделениями, и Влад намечал потребовать от них же дописать недостающее, а кое-что дополнить и самим. Чтобы постепенно у нас в шкафу был собран "весь Протек".
Третье направление, к которому в некоторой степени я тоже был привлечён - обработка данных по количеству различных препаратов, извлеченному из базы и полученному со складов. Тут были итоги наших фактических подсчётов, разные выбраковки, недостачи, принятые меры по коррекции учётных данных. По этому поводу Вяткин форсировал моё ускоренное и усиленное обучение работе с внедряемой новой версией программы АБЦ. Для этого был задействован всё тот же программист Володя Петров, благо отдел программирования находился сейчас в двух шагах от ОВК. Три дня по полтора часа я просидел среди программистов, вникая в объяснения Петрова, под недовольным взглядом Горбунова Вадима. Хоть комната для этого отдела была значительно больше нашей, теснота получалась не меньше - программистов было много, плюс всякое оборудование, включая главный сервер.
Что касается Эксэля, в котором мы эти данные обрабатывали, Владислав Геннадьевич Вяткин на первых порах оценил мои познания в нём, как достаточные. Но это только на первых. Здесь был не аптечный отдел, для которого компьютер по большей части служил только современной печатной машинкой. А в ОВК приходилось вертеть эти электронные эсксэлевские таблицы во все стороны, собирать, разъединять, перекрещивать данные. Влад искоса наблюдал за моим экраном и время от времени вмешивался, получалось, что многое я делаю в общем правильно, но не рационально, сложным путём. Со многими возможностями программы и операциями я вообще столкнулся впервые, прежде не только ими не пользовался, но даже и не слышал.
Вяткин готов был объяснить, как делается то или иное, но только один раз, А память у него была хорошая. Правда, когда он узнал, что я понятия не имею о программе Нортон, возмущение его выплеснулось в довольно крепкую ругань. А Нортон тогда еще требовался. Некоторые операции, например вполне расхожее уничтожения файлов, в тогдашних версиях Виндоуса сделать было нельзя. Конечно, обучать меня Нортону Владислав Геннадьевич не стал. Он вручил мне в качестве подарка книжку с описанием программы и дал три дня сроку. Причём, три дня по его понятиям означали именно три дня, не больше, наказанием или взысканием, в случае чего, он не стеснялся.
В целом, я убедился, что то знание компьютера, которого я самодеятельно достиг в аптечном отделе - весьма мизерно и поверхностно. Потребовался целый месяц, чтобы набрать те объемы умения и знаний, которые впредь не вызывали нареканий у моего нового сурового начальника.
Поэтому, когда к нам в отдел перешёл Дима Редозубов, я уже мог говорить с ним, как специалист такого же разряда. Про "зелень", которой он в своё время пытался меня огорошить, я конечно ему не напоминал, тем более, что она осталась исключительной принадлежностью старой версии АБЦ. А "Протек" активно переходил на новую.
Три человека под началом Вяткина (включая Александру Михайловну) - это уже команда, на которую он мог возложить и трудоёмкие задания. Начались большие частичные инвентаризации, пошли разговоры о более детальном, посерийном, учёте. Дошло дело до комплексных проверок филиалов - в виде трёхдневных командировок-налётов. Моя первая командировка пришлась на осень. Проверяли мы во главе с Вяткиным, нагоняя нешуточного страху, филиал в городе Иваново. Следующая, в начале трескучего декабря. - Красноярск.( а на очереди в будущем меня ждали поездки в Самару, Казань, Ярославль Рязань, Барнаул). В планах начальника ОВК было также расширить контроль и над головным "Протеком" - распространить проверки со складов и на все остальные отделы, добраться до бухгалтерии. Примерно в таком состоянии отдел внутреннего контроля встретил Новый Год.
Протек вступал в 1997 год на крутом подъёме. Не за горами был переезд на новую территорию в Медведково, там под потребности фирмы вовсю перестраивался целый авторемонтный завод. Склады должны были расположиться в обширных помещениях бывших цехов, отделы и службы ждал семиэтажный офис. Даже столовая размещалась в огромном зале. И настроение такого подъёма, больше похожего на взлёт, передалось людям. Такого буйного совместного новогоднего празднества я не видал уже лет десять, а вернее, и то - что вспоминалось, выглядело заметно скромнее.
Надо сказать, в "Протеке" вообще любили погулять. Я это понял еще на аптечном складе во время празднования восьмого марта. Тайн из этих праздничных пирушек никто не делал, начальники подразделений праздновали вместе со своими работниками. Перекрывался только доступ к медикаментам, а все комнатки служащих и менеджеров, вместе с раздевалками и коридорами ходили ходуном от криков, смеха и музыки.
В офисе "Протека" было принято организовывать угощение и на дни рождения, причем стол накрывался в переговорной комнате. Участвовали в мероприятии сотрудники из всех отделов сразу, недолго, тесновато, зато шумно и очень обильно. Закуски разнообразные, на московских прилавках теперь можно было найти угощение под любую компанию, плати только деньги. С напитками пока скромничали, водку принципиально обходили вниманием, делали упор на вина и коньяк. Зато на Новый Год каждый отдел развернулся в полную силу.
