Но в Москве другой образ музыкального, да и не только музыкального, а просто мышления. Если я послушаю впервые какую-то неизвестную мне группу, я сразу смогу сказать — из Москвы она или нет. Это словами не определить, но я сразу слышу московские музыкальные дела. Там все по-другому.

Во-первых, огромное количество клубов и любая начинающая команда может показать себя. В Питере молодой команде и соваться-то особенно некуда. Сейчас что-то начинает, кажется, меняться, но в Москве больше возможностей самовыразиться, играть на публике. И, тем не менее, в любой московской клубной афише — одни питерцы. Я не знаю всех московских групп и не могу говорить о их плохо, может, питерцы лучше, может нет, но факт есть факт. В Москве есть хорошие группы, есть плохие, но все они узнаваемы. У них свой, московский почерк У Питера — свой, у Свердловска — свой. Мне, на самом деле, ближе Свердловск Хотя, все группы, которые прославили этот город — все они старые. Нового я ничего приличного из Свердловска не слышал.

Если бы радио спонсировалось государством — было бы неплохо. Такое, независимое от рекламы рок-радио. А если оно существует за счет рекламы — это уже совершенно другое. Кричать о том, что, мол, нас не крутят по радио, довольно глупо. Предположим, если бы я играл в какой-то совершенно никому не известной группе и жаловался всем и каждому, что нас не крутят, что все плохо — просто смешно. Радио зарабатывает деньги и крутит то, на чем можно заработать.

"Король и Шут" раскрутился безо всякого радио. Группа "Кино" — когда их стали крутить по радио и показывать по телевизору, они уже были супергруппой. Я не говорю, что мы такие же крутые, но история похожа.

Получилось так, что когда мы собрали свой первый дворец спорта — "Юбилейный" — только после этого начались какие-то подвижки, только после этого нас стали крутить. Многие говорят — вот, ваши песни зазвучали по радио и вы тут же стали собирать стадионы. А все было ровным счетом наоборот. Мы собирали стадионы и радио просто уже не могло нас игнорировать. Нас приходилось крутить, потому что рок-радио, передающее рок, сделанный в России не может не крутить русскую группу, собирающую стадионы. Хотя, "Максимум" держится — не крутит нас. И на "Максидром" мы не ездим. Не тот, видите ли, формат. А я так думаю, что если придешь на любое радио с деньгами, их формат сразу же расширится. Каким угодно может стать этот формат — только плати. Да, на самом деле, плевать. Я не большой фанат радио — только в машине у меня играет, да и то я слушаю старый рок. А то, что передают "форматные" станции — одна песня ничего, вторая — так себе, а потом еще десять, которые слушать невозможно. Не буду называть имен. А щелкать каналами надоедает. Я надеюсь, что появится побольше станций, пусть их будет не десять, не двадцать, а, хотя бы, пятьдесят. Тогда, наверное, каждый сможет выбрать что-то интересное для себя. На телевидении еще сложнее. Люди, которые слушают тяжелую музыку должны обладать хорошим достатком, чтобы покупать рекламируемые по ТВ товары и услуги — тогда только может появиться не то, что канал, а, хотя бы передача о рок-музыке.

Канал "Культура" — вот тот самый случай, когда правительство спонсирует телеканал. Но что там показывают? Самое авангардное, что там есть — это старый джаз. Они загнаны в рамки, их контролирует сто пятьдесят оргкомитетов. В общем, получилось так, что канал с красивым называнием "Культура" стал синонимом беспросветности, апофеозом советской бюрократии от культуры. Как в Белоруссии.

Там такое советское телевидение — типа нашей "Песни года" — включается фонограмма и все на экране начинают хлопать в ладоши и мило улыбаться. А люди там замечательные. Там любая группа собирает зал, там опасно ходить на рок-концерты. На одном из наших концертов несколько сотен, по-моему, человек забрали в милицию — тех, кто не успел купить билеты и остался на улице. Забрали, якобы, за организацию несанкционированного митинга. У организаторов концерта были потом серьезные проблемы. Да, там любой концерт рок-группы — целое событие. У нас, вроде бы, все в порядке — к хорошему быстро привыкаешь…

Там все воспринимается на уровне идеологии. А мне прикольно просто хорошую музыку играть, заниматься идеологией — не моя задача. Я никогда не вникал в так называемую рок-идеологию. Я не знаю, что это такое. Бухать постоянно? Не знаю… Каждый для себя сам определяет, что ему интересно и каждый живет так, как считает нужным. И независимо от того, что мы играем, какую музыку, образ жизни наш не особенно меняется. Вернее, меняется, как и у всех, с возрастом.

В общем, я могу только догадываться о том, что такое рок-идея. У меня есть своя система ценностей, система взглядов на жизнь. Если бы я ударился в религию, то, наверное, занимался бы буддизмом. Я про это мало знаю, но мне это интереснее, чем все остальное. По крайней мере, сейчас.

Мне не хотелось бы, чтобы в жизни все было ровно. Эмоции для меня значат очень много. Хочется, чтобы все время что-то происходило. Что-то новое.

От тюрьмы и от сумы зарекаться нельзя. Нужно быть готовым к тому, что жизнь может повернуться по-всякому. Короче говоря — хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах. Даже на ближайший вечер. Но музыка — это моя профессия и я ей буду, так или иначе, заниматься всегда.

Здесь не в деньгах дело, которые мы сейчас начали зарабатывать. Деньги я могу заработать и без музыки. Руки есть, голова есть, слава Богу. Я думаю, у меня получится не умереть с голоду, заработать на чем-то другом. А музыка — это музыка. И под фанеру мы никогда играть не будем. Если до этого дойдет, я найду себе другую работу.

Как ни странно, я не помню, как я попала в группу. Я не то, чтобы осталась играть в ней, просто так получилось. Скорее, не я в ней осталась после первого приглашения, а меня оставили. Мне нужно было играть на скрипке, меня пригласили — и постепенно, постепенно, постепенно я стала частью группы.

Когда мы начали репетировать я вообще не знала Горшка. Для меня все началось с акустики — Миха на репетициях не появлялся, потом был концерт, первый мой с "Королем", тоже без Михи.

Нас тогда было двое — две Маши. Вторая Маша тоже играла на скрипке.

Мы с ней играли в группе "Танки". Это очень хорошая группа, я их и сейчас очень люблю. Иногда появлялось некое ответвление от "Танков" — проект под названием "Музыка Т" — Митькины песни, которые мы делали несколько другим составом. Две скрипки, баян. Мы репетировали на точке возле Московских ворот. А там звукорежиссером работал Поручик. Мы познакомились, потом подружились — тогда я еще вообще не знала, что это за группа — "Король и Шут". Меня это, честно говоря, очень мало интересовало.

Однажды они репетировали сразу после нас и тогда мы познакомились с Яшкой. Очень хорошо познакомились, у нас сразу сложились добрые приятельские отношения. Поручику же нравилась одна песня "Музыки Т", он от нее фанател буквально — "Апрель". Может быть поэтому потом они с Яшкой пришли на концерт — мы играли тогда на студии "Добролет" в один из их "музыкальных четвергов".

Они послушали и после концерта подошли к нам, поговорили, начали шутить — мол, неплохо бы и в "Король и Шут" скрипачку пригласить. Ну, я подумала — ляпнул и ляпнул, чего не скажешь в разговоре. А где-то через полгода Яшка позвонил и пригласил…

Я с удовольствием участвую во всех проектах, куда меня приглашают. Машка — вторая скрипачка — она, меня, вообще в это дело и втащила. Познакомила с уличными музыкантами, с группами. Мне это было очень интересно. Нас с ней иногда путали. Как я вообще попала в рок-музыку — это забавно. Я ходила с Машкой на ее концерты. Она однажды попросила у меня одежду на концерт. Отыграла, потом мы переоделись и ко мне подходят люди, говорят — вы Маша, скрипачка? Говорю — да. Ведь это чистая правда. Не хотите ли вы попробовать поиграть там, поиграть сям… И поехало. Стали приглашать играть в разные составы.