– Люди искусства славятся упрямым нравом.

Тогда миссис Фэнг, устремив взгляд в камеру, очень вежливо попросила мужа выйти из комнаты.

– Пусть лучше Анни туда пойдет, – предложил Бастер, испытывая от родительских фантазий неотвратимый приступ клаустрофобии.

– Если Анни победит в конкурсе красоты, – стала серьезно объяснять ему мать, – это уже не явится художественным размышлением на тему гендерных предпочтений, искусства воплощения и мужского влияния на понятие красоты. Победа Анни есть вполне предрешенный исход, status quo.

С этим Бастер никак не мог поспорить. Его сестра непременно выиграла бы конкурс «Мисс Клеверок» в юношеской категории, даже если б она стала разражаться на сцене безудержным ревом или выкрикивать ругательства. Она была самой красивой в четверке Фэнгов. Именно она в любых обстоятельствах способна была отвлечь на себя внимание всех и каждого вокруг, что позволяло остальным Фэнгам спокойно осуществлять свои тайные действия, творя великое искусство. В общем, Бастер отлично понимал, что Анни – красавица, а он – вовсе нет, хотя и ценится за что-то иное. Однако чем бы он там в семье Фэнгов ни славился, он точно не собирался напяливать на себя платья и соревноваться в конкурсах красоты.

– Можно я все-таки не буду в этом участвовать? Пожалуйста!

– Бастер, – сухо сказала миссис Фэнг, – у нас на очереди есть и другие проекты. И ты вовсе не обязан делать то, чего не хочешь.

– Я не хочу это делать, – поспешно вставил мальчик.

– Ладно, хорошо. Я лишь хочу тебе кое-что сказать. Мы – одна семья. И мы порой выполняем сложные для нас вещи просто потому, что любим друг друга. Помнишь, как я на мотоцикле перелетела через машину?

Еще бы Бастер этого не помнил!

Как-то раз, на совесть облепив один из городков в штате Джорджия флаерами с рекламой головокружительно рискованного трюка, миссис Фэнг, мастерски загримированная под девяностолетнюю бабулю, разогналась со склона на взятом напрокат мотоцикле и перелетела через чье-то припаркованное авто. Едва не коснувшись колесами машины, она приземлилась на асфальт и, отчаянно виляя, в итоге угодила в кювет, но, к счастью, ничего себе не повредила. В местной газете даже напечатали об этом статью, и федеральные агентства новостей тут же этот материал подхватили. Следует добавить, за всю свою жизнь миссис Фэнг ни разу не ездила на мотоцикле и уж тем более не перескакивала на нем через автомобиль.

– Возможно, меня не станет, – сказала она, прежде чем сесть на мотоцикл, своим детям, исполнявшим роли правнуков. – Но что бы там ни случилось – просто смиритесь с этим.

Как уж такое забудешь! На обратном пути в машине мама глушила виски прямо из бутылки, а потом, подобрев и разулыбавшись, разрешила детям стягивать со своего лица латексный грим.

– Мне было очень страшно. Когда ваш отец мне такое предложил, я сперва не хотела это делать. Я категорически отказалась. А потом подумала: как же я смею когда-либо просить вашего папу или вас сделать что-то действительно трудное, когда сама на это неспособна? Потому я и согласилась. И это было совершенно неописуемое ощущение! Мне кажется, ты и сам поймешь: когда делаешь то, чего как раз всеми силами хочешь избежать, сразу начинаешь чувствовать себя гораздо сильнее и значительнее.

– Я не хочу этого делать, – уперся Бастер.

– Что ж, вопрос снят, дружище, – сказала мама, загадочно улыбаясь.

Она бодренько встала с колен, отряхнула брюки и устремилась по коридору к кабинету.

Когда Анни зашла в гостиную, Бастер все так же сидел на полу.

– Ну что, чувак, мама разозлилась.

– Да нет, нисколько, – возразил ей брат.

– Увы, да.

– Нет, не разозлилась, – сказал Бастер, уже не так уверенно.

– Увы, – вздохнула Анни, ласково гладя ему голову, точно какому-то малявке.

Ночью, прижавшись ухом к двери в родительскую спальню, мальчик слышал обрывки разговоров, краткие реплики вполголоса типа «Я пыталась…», «Но, может быть…», «Он не станет…», «Ну и бог-то с ним» да «Вот это будет классно». Наконец Бастер поднялся и пошел в комнату к Анни. Сестра смотрела немое кино, в котором упрятанную в бочку женщину несло все ближе к краю водопада, в то время как главный герой находился за десятки и даже сотни миль вдали.

– Это самый лучший момент! – воскликнула Анни и ладошкой поманила его к себе.

Бастер положил голову ей на колени, и сестра мягко сжала его мочку уха, задумчиво перекатывая ее между большим и указательным пальцем, словно загадывала желание.

На экране бочка покачивалась на воде, то и дело подскакивая на камнях, и явно несла героиню к верной гибели.

– Не бойся, все будет хорошо, – пообещала Анни.

И в тот момент, когда герой наконец явился к самому скату водопада, бочка перемахнула через край и скрылась в бурлящем потоке. Вскоре у подножия водопада к поверхности воды вынесло деревянные обломки.

– Вот черт, – процедила Анни.

Тут под водой скользнула тень, и на поверхности показалась героиня, у которой на лице отчетливо читалось: «А вот хрена лысого, меня нельзя убить!» Она подплыла к берегу и выкарабкалась наружу, вместе с каплями воды словно стряхивая с себя саму возможность недавней гибели. Под неторопливую размеренную музыку героиня решительно двинулась в сторону злодея, дабы с ним разобраться, нимало не заботясь, где сейчас ее красавчик и почему не поспел на помощь вовремя.

На этом Анни выключила телевизор.

– Не могу больше это видеть, – сказала она. – Если еще раз посмотрю – наверное, пробью ногой дыру в стене.

– А есть что-то такое, чего ты не стала бы делать, если бы мама с папой тебя об этом попросили? – спросил Бастер сестру.

Анни задумалась.

– Я ни за что бы не согласилась кого-то убивать, – сказала она наконец, – и не стала бы причинять боль животным.

– А еще?

– Даже не знаю, – пожала плечами Анни, которой, похоже, прискучили его вопросы. – Больше, пожалуй что, и ничего.

– Я не хочу быть девчонкой.

– Ну да, естественно.

– Но все равно я это сделаю, – заявил Бастер, в этот момент внезапно переменив свое решение.

– Ну, естественно, – снова отозвалась Анни.

Резко поднявшись, мальчик выскочил в коридор. Разом упавшая с его плеч тяжесть подарила ему миг облегчения, после чего навалилась с прежней силой.

Бастер распахнул дверь родительской спальни. Мать наматывала отцу на пальцы аптечные резинки, прикрепляя ими специальные накладки томатно-красного цвета и с характерными срезами, имитирующие ампутированные фаланги. Оба заметно удивились, увидев сына, однако нисколько не попытались скрыть от него свои действия.

– Я согласен это сделать, – сказал Бастер, и миссис Фэнг издала восторженный возглас.

Родители поманили его к себе, и мальчик, забравшись к ним в постель, протиснулся между ними.

– Это будет просто классно! – прошептала сыну миссис Фэнг, покрывая поцелуями его лицо.

Мистер Фэнг сорвал с рук резинки и с наслаждением несколько раз сжал и разжал кулаки.

Очень скоро Фэнги-старшие, приобняв сына, уснули. Один лишь Бастер по-прежнему лежал, не смыкая глаз, под тяжестью родительских рук, которая успокаивала мальчика, даря ему если не сон, то, по крайней мере, чувство безопасности.

С неведомой для него прежде уверенностью Бастер сделал последние шаги к самому краю сцены, ритмично цокая каблуками по гладкой дорожке и в такт шагам покачивая задом. Дойдя до положенной отметки, он повернулся пару раз по сторонам, потом приподнял выставленное вперед плечико, уперся рукой в бедро, склонил голову набок – и устремил взгляд на зал, тут же разразившийся аплодисментами. Повернувшись и зашагав назад, к остальным девочкам, Бастер, прощаясь, взмахнул рукой над самой головой. Этот жест, как ничто другое, выдавало в нем осознание того факта, что оставшуюся за его спиной аудиторию теперь можно переманить лишь чем-то, ну совершенно невероятным. Две другие девочки уставились на Бастера – на незнакомку, которой они в жизни не встречали, – с явно не самыми лучшими помыслами. Тот в ответ смерил соперниц взглядом и занял место среди их финальной тройки.