– Я знаю, – ласково поглаживая её по голове и глядя ей прямо в глаза, ответила Ареват, – я его полюбила как родного сына. Он очень хороший. У него прекрасная душа.

– Так сделай его сыном.

– Что? – у Ареват начал появляться испуг в глазах. Умирающая женщина ухватила её за руку возле локтя и снова взмолилась:

– Ареват, у него никого нет кроме тебя. Если ты не станешь ему матерью, он может погибнуть. Не оставляй моего сына…не оставляй… – она закашлялась. Кашель не прерывался. Изо рта потоком хлынула кровь и начала забрызгивать одежду. Ареват повернула её на бок, но кашель не прекращался, а кровь шла всё сильнее. Ареват побежала за доктором.

Спустя два часа больная отошла в мир иной на руках у Ареват.

Когда Андрею передали, что за воротами полка его ждёт Ареват, он мигом устремился к ней.

Ареват стояла в нескольких шагах от ворот и, глядя на часового с винтовкой, думала о том, как ей поступить. Она всей душой привязалась к Андрею, но усыновить молодого человека не казалось ей правильным поступком. Кроме того, такой важный вопрос она не могла решить одна. Требовалось согласие семьи. И прежде всего, согласие мужа.

– Тётя Ареват, – вылетев из ворот, закричал Андрей. Он подбежал к ней и поздоровался. Весь вид Андрея говорил о том, что он очень рад неожиданному приходу Ареват. Глядя на Андрея, Ареват отчётливо поняла, что не сможет оставить его одного в таком тяжёлом положении.

– Иди домой, Андро, – тихо сказала Ареват. Она всегда называла его на армянский лад – «Андро». – Иди домой, Андро. Иди и попрощайся с мамой. А я займусь её похоронами. Мы должны достойно проводить её в последний путь.

Голубые эдельвейсы, робко выглядывая из травы, накрывали весь склон горы подобно мягкому покрывалу. Порывы ветра превращали покрывало в лёгкую волну, которая раскачиваясь, катилась до маленького православного кладбища. Здесь волна замирала, словно не желая беспокоить дух усопших людей.

Несколько десятков могил с православными крестами и табличками с именами располагались меж малых и средних валунов сероватых оттенков. У иных могил прямо под крестами лежали обветшалые военные фуражки с козырьком. На прочих замечались лавочки из камня, обилие цветов и низенькие ограды. Любовь и забота ощущались в каждом уголке кладбища. Лишь две могилы оставались неухоженными. Они располагались рядом. На одной могиле висела табличка с надписью «Черкасов Николай Георгиевич». На второй – «Черкасова Надежда Фёдоровна». У изголовья каждой могилы стоял плоский камень, на котором отчётливо виднелись следы воска.

Слева от могил стоял Андрей. Правый рукав камзола был мокрый от слёз. Андрей рыдал, не переставая и, постоянно повторял одни и те же слова:

– Мама, родная моя мамочка…

В стороне от юноши стояли ещё два человека, мужчина и женщина приблизительного одного возраста. Мужчина выглядел сурово. Он был среднего роста с карими глазами и густыми усами, которые он постоянно подкручивал правой рукой. Лицо заросло серебристой щетиной. Мужчину звали Ваан Пахлавуни. Он формально носил титул князя. Формально, поскольку этот титул ни к чему не обязывал и не предоставлял никаких привилегий. Рядом с ним стояла его супруга, Ареват Пахлавуни.

Супруги не сводили сочувственного взгляда с рыдающего юноши и тихо разговаривали.

– Ваан, что будем делать? Нельзя оставлять его одного, – взволнованно говорила мужу Ареват. – Пропадет ведь. У нашего Андро никого не осталось.

– Бабушка есть в Рязани. Туда и отправим.

– Нет у него бабушки. Умерла, – возразила на это Ареват, – Катенька ещё задолго до смерти говорила. Никого у него нет. Один остался. Без денег. Без помощи.

– Что делать? Ума не приложу, – Ваан бросил виноватый взгляд в сторону юноши, словно чувствовал собственную вину за смерть его родителей. Потом устремил вопросительный взгляд на жену. Она взяла его за руку и как могла мягко заговорила.

– Он же ещё ребёнок хрупкий, нежный,… боится жизни и не может ничего сделать сам. Два года как приехали сюда и вот такое горе. Ему нужна забота и любовь. Но кто их ему даст? Оставим его, пропадёт.

Ваан нахмурился:

– Скажи прямо, чего ходишь вокруг да около?

Ареват устремила на мужа умоляющий взгляд:

– Давай возьмём его к себе, Ваан? У нас четверо детей. Будет ещё один сын. Еда и одежда всегда найдётся. Да и привык он ко мне за эти два года. И я к нему привыкла.

– К себе? – Ваан нахмурился ещё больше. – Андрей, сын преступников. Его родителей выслали сюда за государственную измену. Восстали против царя. Одно дело незаметно помогать, а другое дело приютить у себя сына таких людей. Нас неправильно поймут и осудят даже родственники. Нельзя этого делать.

Андрей упал на колени и положил голову на могилу матери. У Ареват сразу слёзы появились в глазах.

– Посмотри на него, Ваан…у меня сердце разрывается, а ты хочешь, чтобы мы бросили его здесь одного с таким горем.

– Да он даже не армянин, Ареват. Он не знает наших обычаев и не сможет им следовать.

Ваан переживал за Андрея не меньше своей жены, но всё ещё не хотел уступать. Он прекрасно понимал, какими неприятными могут быть последствия такого шага. Его вполне могли обвинить в содействии врагам престола. Хотя могли и понять. Ребёнок не мог, не должен отвечать за поступки родителей.

– Об этом не беспокойся, – поспешно заверила его Ареват, – я всё ему объясню. Он умный и быстро всё поймёт. Потом Андро уже два года среди нас и уже много знает.

Она устремила в сторону мужа взгляд полный надежды. Ваан напряжённо размышлял. Он никак не мог решить, как следует поступить. В конце концов, он пришёл к выводу, что жена права. Нельзя оставлять мальчика одного.

– Иди! Поговорим с ним! Потом я поговорю.

Бросив на мужа глубоко благодарный взгляд, Ареват, радостно улыбаясь, поспешила к Андрею. Ваан смотрел, как она помогла ему подняться и стала что-то тихо говорить. Слушая её, Андрей кивал головой и вытирал слёзы. Прошло не менее четверти часа, прежде чем Ареват смогла успокоить Андрея. Только после этого она взяла его за руку и подвела к мужу. Ваан был немногословен:

– Будь предан своей вере, заботься о своём имени, следуй нашим обычаям и я приму тебя как родного сына.

Не дожидаясь ответа, Ваан развернулся и ушел, оставляя Андрея на попечение жены. Андрей поднял на Ареват горестный взгляд и прерывающимся голосом прошептал:

– Тётя Ареват, тётя Ареват…

– Ничего не говори, – Ареват ласково дотронулась рукой до щеки Андрея, – Оставайся у нас столько, сколько пожелаешь и, каждый из этих дней я буду тебе любящей матерью.

Андрей обнял Ареват и расплакался на её плече.

– Перестань горевать, Андро, – гладя его по голове, попросила Ареват, – мы не можем вернуть ушедших, но можем научиться жить без них. И ты научишься. Сегодня первый день твоей новой жизни. Начни его с улыбки. Пойдём сынок, пойдём домой. Я познакомлю тебя со всей семьёй…

Разговаривая с Андреем, Ареват повела его в сторону имения Пахлавуни. Они шли медленно и если оглядывались, то только на ярко сияющее солнце. Каждый по-своему переживал эти грустные мгновения, которые сделали их близкими, родными людьми. Для них двоих начиналась новая жизнь.

Двигаясь плечом к плечу, вернее головой к плечу, они вошли в село. С двух сторон потянулись одинаковые двухэтажные дома с черепичными крышами. Вдоль фасадов домов на уровне второго этажа располагался летний балкон с лестницей, ведущей во двор. Андрей постоянно озирался по сторонам и бледнел всякий раз, когда рядом раздавался громкий звук.

Он был наслышан всяких ужасных историй об армянских сёлах, в которых происходили ужасные вещи. Чаще всего речь шла об изощрённых пытках и убийствах. В виду всех этих леденящих душу историй, Андрей представлял местных жителей мрачными людьми с разными предметами в руках. После знакомства с Ареват, у него возникли некоторые сомнения в правдивости всех этих историй. Но к величайшему изумлению Андрея действительность не имела ничего общего со слухами. И осознать эту истину Андрею помогла Ареват.