Все-таки одного дон Джузеппе не понял:

— Говоришь, тебя послал ко мне Дядюшка Нтони?

Не поднимая головы, Чириако ответил:

— Я так сказал, чтобы к вам проникнуть, дон Джузеппе. А то бы вы и слушать меня не стали. Хотел вас обо всем предупредить.

Набравшись храбрости, он поглядел Барону прямо в глаза. Дон Джузеппе молча, в упор разглядывал его и наконец слегка улыбнулся, с шутливой укоризной покачав головой.

— Считай, что предупредил.

Чириако немного приободрился. Но улыбка тотчас погасла, и Барон сухо спросил:

— А что говорят ваши о случае на вилле Сперони?

Вопрос поразил Чириако, и он в полном недоумении уставился на Барона.

— Какая еще вилла Сперони?

— Ну попытка ограбить хозяев той виллы с колоннами, которая стоит на вершине холма, — сердито объяснил дон Джузеппе. — На ней хозяйку убили.

Чириако так сильно замотал головой, что даже покачнулся. Сказал, что ни об этой вилле, ни о ее хозяйке отродясь не слыхал. Он смотрел в глаза своего бывшего хозяина смело, словно предлагая заглянуть к нему в душу и убедиться, что он не лжет.

— Понял, ты ничего не знаешь, — успокоил его Барон. — Ну, тебе пора идти. Подожди, есть хочешь?

Чириако уже взялся было за ручку двери, но тут же повернулся и впервые за эти трудные четверть часа широко улыбнулся. Сказал признательно, махнув рукой:

— Пообедаю в Виченце, дон Джузеппе. Вы правы, мне надо поскорее сматывать удочки.

— Тогда хоть пропусти стаканчик вина, — удержал его Барон. — С нашим амальфским его не сравнить, но пить можно. А я пока тебе одну посылочку приготовлю. Отвезешь ее?

Он буравил своими сверкающими глазками лицо Чириако, но тот не испугался.

— Дон Джузеппе, ваша просьба для меня — закон, — ответил он, радуясь и тому, что довел до конца трудное дело, и тому, что вновь сумел наладить дружеские отношения с бывшим хозяином, о чем всегда мечтал.

Маленький пост карабинеров в городке Фиа-дель-Монте буквально лихорадило.

Убийство молодой жены доктора Сперони, казалось, привело в действие таинственный адский механизм. В городке за десятки лет не происходило ничего подобного, а тут за месяц два страшных преступления в крохотном двухкилометровом квадрате. Немудрено, что сонный венетский городок пришел в смятение, и его жители отныне готовы были ко всему. Случись третье убийство при загадочных обстоятельствах и окажись неподалеку еще один труп, жители Фиа не слишком бы удивились. Недаром мудрая пословица гласит: бог троицу любит.

Первый этаж здания муниципалитета, приютивший карабинеров, превратился в корабль посреди бушующего моря. Беспрестанно звонил телефон, журналисты носились, словно фокстерьеры, в поисках несуществующих сенсаций, а из полицейского отдела Виченцы, возглавившего расследование, то и дело прибывали нелепые приказы. Таким путем власти могли излить свою ярость по поводу того, что они плутали в кромешной тьме. Время от времени очередной мудрец решал лично разобраться во всем на месте и устремлялся в Фиа.

Вот и сейчас в кресле сержанта Брандолина сидел доктор Лаццерелли из оперативного отдела Виченцы. Он свирепо ругал карабинеров: ведь в тот самый день, когда преступники подожгли машину с трупом, сведения о точном местонахождении поднадзорного Паломбеллы отсутствовали.

Ну а в том, что сожгли уже труп, сомнений не оставалось — вскрытие показало, что незнакомца задушили. Что же до самой спаленной машины, то она принадлежала адвокату из Виченцы, уехавшему по делам за границу. Его удалось разыскать в одной из гостиниц Линца. Получив столь приятную весть, он сказал, что, путешествуя поездом, всегда оставляет машину на стоянке привокзальной площади.

— Позвольте заметить, доктор Лаццерелли, — успокоил его сержант Траинито, — что наблюдения мы не прерывали. С утра позавчерашнего дня до утра вчерашнего дня Паломбелла не выходил из дому. Ему нанесли пару визитов.

Доктор Лаццерелли сердито покачал головой с копной сильно поседевших волос. Он испытывал необъяснимое пренебрежение к захолустным отделениям карабинеров под командой какого-нибудь старшего сержанта, а то и просто сержанта.

— Ах визиты! — сердито отозвался он. — Ссыльным обычно запрещено принимать визитеров!

— Вот именно, что обычно. Вы точно выразились, лейтенант. Но Паломбелла получил разрешение министерства.

— Неплохо устроился этот босс с Юга! Зачем было ссылать его сюда, если он сохранил все связи!

Теперь гнев Лаццерелли обрушился уже не на местную полицию, а на продажных чиновников министерства.

— Ну и сколько же длился визит?

Траинито сверился с докладной.

— Рокко Пиццуто, управляющий поместьем «Аранчето» в провинции Солерно, принадлежащим Паломбелле, прибыл на машине светло-голубого цвета, марки «лей-ланд» с номерным знаком «СА 235 122» в шестнадцать часов пятнадцать минут и уехал в девятнадцать часов. Лаццерелли в сердцах чертыхнулся и кулаком стукнул по столу, чему сержант Траинито втайне порадовался.

— Зачем, спрашивается, их переправляют сюда на Север, где они всем отравляют жизнь, будоражат спокойные прежде городки, мутят тут воду? Чтобы они еще лучше обделывали свои грязные делишки под прикрытием тех самых мер, которые должны были бы их обезвредить?! «Господин судья, разве ж я мог? Я ведь нахожусь под особым наблюдением», — с иронией промяукал Лаццерелли, неумело подражая южному диалекту.

— Вчера Паломбелле нанесли второй визит, — неумолимо продолжал докладывать Траинито, с трудом сдерживая улыбку. Когда он смеялся, его круглое лицо довольного кота подергивалось сетью морщинок, и без того усеявших лоб и щеки.

— Тоже с разрешения министерства?

— Нет… нет, — запинаясь, ответил сержант. — Нет, но мы получили приказ не вмешиваться.

Этим сообщением он, похоже, надеялся еще больше разозлить начальника, но тот сдержался и выжидающе молчал. Пришлось Траинито объяснить:

— Это был некий Чириако Фавелла, тайный торговец наркотиками в Неаполе. За ним неотступно следят уже несколько недель, чтобы схватить на месте преступления. И занимается этим полиция Виченцы, вы разве не знали? К сожалению, единственным проступком Фавеллы можно считать визит к Паломбелле. Может, он только ради этого и приезжал сюда, в Фиа.

Лаццерелли пододвинул к себе блокнот, в который командир местного отделения карабинеров Брандолин заносил копии донесений. Нашел чистую страницу и принялся что-то старательно рисовать. Траинито показалось, что это ракеты на стартовой площадке космодрома. Изрядно поседевшие волосы лейтенанта Лаццерелли как-то не вязались со свежим, худощавым лицом и ясными глазами крепкого, здорового человека. Для своих сорока лет он выглядел на редкость молодо.

— И это донесение составлено как положено, в трех экземплярах, — сказал сержант. Если всемогущий начальник надеялся подловить их, сельских сыщиков, на несоблюдении формальностей, то он просчитался.

— В отчете Антимафии[53] не указано, что Паломбелла занимается сбытом наркотиков. Он занимается разными грязными делами, но не наркотиками, — изрек Лаццерелли и пририсовал к ракете струйки дыма. («Что это еще за ракета со струйками дыма?») Да, но, может, он решил таким образом заполнить вынужденные часы праздности в чертовой ссылке. Только этого нам не хватало! — заключил Лаццерелли.

Необъяснимым образом веселое настроение у Траинито как рукой сняло. Разговор с лейтенантом Лаццерелли он до сих пор вел так, чтобы немного его позлить. А сейчас сам почувствовал, что разозлился. Одна мысль о том, что этот червь навозный задумал растлить молодежь городка, в сущности чистую и честную, приводила его в негодование. Нахмурившись, он сказал:

— Если это так, я начну сбор подписей и сам подпишусь первым под прошением убрать отсюда этого негодяя. Раз он тут может проворачивать свои гнусные аферы, пусть лучше забирают его домой!

Лаццерелли ничего не ответил. Закурил и, молча затянувшись, пририсовал к первой ракете вторую, тоже со струей черного дыма.