Литмир - Электронная Библиотека

— Уж как-нибудь столкуемся, — пробормотал он.

Анка вся горела от смущения, даже говорить не могла. О жалованье они условились позже. Мрета забеспокоилась, узнав, что в доме будет батрак; это ей не очень понравилось, но возражать она не посмела. Да, впрочем, это бы и не помогло, раз Анка так пожелала; она была довольна, что в доме есть мужчина.

Йохана Анка еще не совсем забыла. Но мысли о нем не воскрешали в ней ни волнения первых дней знакомства с ним, ни тех чувств, которые она стала питать к нему после смерти отца. Не осталось ни любви, ни ненависти. Лишь гнетущее воспоминание о тяжелом времени и о том, как постыдно Йохан ее обманул. Ей никогда больше не доводилось слышать о муже. Прошлой осенью, когда Мрета вернулась из своих странствий, Анка угадала по ее лицу и глазам, что есть какие-то новости. Но знать их она не хотела. Опасалась, что старуха заговорит сама, но та не проронила ни слова. Первое время Анка часто со страхом думала, что Йохан вернется. Понемногу эти опасения исчезли. Как бы она поступила, если бы он вдруг вошел в дом? Этого она не знала. Все бы решил случай. Она знала только, что как мужа она бы его не приняла. Тут у нее было против него надежное оружие.

Лука ничем не походил на Йохана. Анка уже перестала удивляться тому, что она часто думает об этом. Действительно, он был полной противоположностью ее мужу. Уж он-то никак бы не мог быстро и грубо подчинить себе человека: он как бы исподволь, мягко охватывал его, как первая зелень исподволь одевает весенний лес. Каждый день они с Анкой работали вместе и крепко привязались друг к другу. Анка и сама не заметила, как в сердце ее укоренилось чувство, подобного которому она не испытывала с той поры, как была влюблена в Йохана. Однако чувство это было совсем другим. Более спокойным, трезвым, свободным от всякого страха и подозрений. Раньше Анку не беспокоила мысль, что она — ни девушка, ни мужняя жена, а теперь мысль об этом жгла ее, как огнем. Анке нравилось смотреть на Луку, нравилось слушать его; она опасалась, что уже не может скрыть свое отношение к нему. Часто она ловила на себе острый взгляд Мреты.

Как-то весной в воскресенье Анка и Лука возвращались из церкви; подойдя к дому, они остановились у изгороди и взялись за руки. За всю дорогу они, как и раньше, не обменялись ни единым словом любви, и руки их нашли друг друга сами собой. Это прикосновение сопровождала смущенная улыбка, глаза говорили красноречивее слов.

Случайно Анка обернулась и увидела Мрету, стоявшую на крыльце. Ей стало стыдно, он отняла руку и побежала домой. В сенях она наткнулась на свекровь, и та не ответила на ее приветствие. Анка быстро переоделась и заторопилась с обедом. Чувствуя себя виноватой, она заговаривала с Мретой, заглядывала ей в глаза. Старуха не смотрела на нее и отвечала только сухим «да» или «нет».

Тогда замолчала и Анка. Когда свекровь вернулась к ней на житье, Анка ее несколько побаивалась. Но Мрета с годами изменилась, все глубже погружалась в свои думы и молитвы. Ощущая свою вину, старуха робела перед Анкой, боялась, как бы сноха ее не выгнала. Мрета не сидела без работы, бралась то за одно, то за другое. Весной и осенью, собирая подаяние, она подкапливала немного деньжонок. Анка держалась с ней не как с чужой. Нередко они пускались в откровенности. Не раз Анка даже слушалась советов свекрови. Теперь, хоть Анке и было неловко за себя и Луку, поведение свекрови раздражало и сердило ее. В ней пробуждались прежнее непокорство и гневливость.

— Что это вы надулись как мышь на крупу? — бросила Анка сквозь зубы.

Свекровь выпрямилась и несколько секунд пристально смотрела ей в глаза.

— По-моему, Анка, ты еще замужем.

— Вы знаете, что я и вправду замужем? — Анке кинулась кровь в лицо. — А где мой муж?

— Он жив. Я его видала.

Анка почувствовала, как что-то уже совсем забытое вдруг поднялось из могилы и встало перед ней.

— Ничего не хочу о нем слышать! — закричала она. — Я вам это уже говорила. Иначе убирайтесь вон из дома!

Мрета была глубоко уязвлена. Она злобно прищурилась.

— Что ты сказала, Анка?

— Чтобы вы замолчали или убирались вон. Сегодня же! Здесь я хозяйка и не позволю, чтобы меня попрекали и мне указывали!

Это было сказано решительно и сердито: не приходилось сомневаться, что Анка так и поступит. Мрета стояла перед ней, дрожа всем телом и язвительно кривя рот. Она не рассказала Анке о встрече с сыном, так как ей слишком больно было вспоминать о нем. Но его слов она не забыла. Никогда бы они не сорвались у Мреты с языка, но теперь у нее не было другого оружия.

— Я уйду, — сказала она, тяжело дыша. — Конечно, уйду. Только сначала я тебе скажу, — она ядовито отчеканивала каждый слог, — что мне говорил Йохан. Может, ты уже позабыла, но другие знают… другие знают… — Она на секунду остановилась.

Анка поняла все, прежде чем Мрета договорила до конца. То, что никогда не было окончательно погребено, внезапно воскресло, наполнив ее ужасом. И тотчас ее захлестнул такой отчаянный гнев, что она занесла над Мретой кулаки, но не ударила ее, а затряслась, разрыдалась и убежала на чердак.

Мрета осталась в доме. Некоторое время женщины не смотрели друг на друга. Потом снова начали разговаривать, но уже не так откровенно, как раньше. Поняв, что Анка не осмелится ее выгнать, свекровь больше не бралась ни за какую работу. Анка же действительно не могла указать ей на дверь. И это мучило ее.

Осенью Анку вдруг вызвали в суд. Придя домой, она не могла скрыть чувства огромного облегчения, — оно было написано на ее лице. Мрета не спускала с нее глаз, томясь каким-то предчувствием. Так как сноха не заговаривала с ней, она не удержалась и спросила:

— Чего им от тебя понадобилось?

— Йохан умер, — ответила Анка совершенно спокойно.

Свекровь несколько мгновений смотрела на нее, точно не веря. Но это была правда. У Мреты замерло сердце, подкосились ноги, она опустилась на скамью, перекрестилась и прошептала короткую заупокойную молитву за сына.

— Отчего он умер?

— На дороге нашли, — видно, убил его кто-то.

Они долго молчали. По лицу Мреты катились слезы.

— Теперь мне надо уходить, — наконец проговорила Мрета с печальным смирением. — Только куда я пойду?

— А кто вас гонит? — сказала Анка.

В ней все трепетало от тайного торжества.

После великого поста в доме Ерама была свадьба.

Когда весной новый хозяин продал телку, он отпер расписной сундук и положил на дно горсть серебряных монет. Анка наблюдала за ним. «Совсем как отец», — подумала она. Только ключ Лука не надел на пояс, а положил в стенной шкафчик. Вновь ожило у Анки тягостное воспоминание, и она поежилась, как от холода.

— Зачем ты туда деньги положил? — спросила она.

Муж удивленно посмотрел на нее и несмело ответил:

— Новый дом надо строить.

— А ведь и правда, пора, — улыбнулась жена.

Сруб уже совсем обветшал и во время зимних буранов сотрясался в пазах. Надо было приниматься за дело, которое поколение за поколением все откладывало.

Перевод Е. Рябовой.

Мать

1

В трактире становилось пусто. Постояльцы разошлись по своим комнатам. Только в углу еще шептались два старых чиновника, редко уходившие до комендантского часа. С кухни доносился звон посуды и приглушенные голоса. Девятнадцатилетняя бледнолицая служанка Тильда принялась наводить порядок в буфете. Поставив вымытые стаканы, она прислонилась к буфету, скрестив руки на груди, и задумалась. Взгляд ее полузакрытых глаз блуждал в каком-то далеком, таинственном мире.

К вечеру шумного базарного дня площадь опустела. Дома дремали, точно хмельные. Колокол на ближней церкви ударил так резко, что казалось, будто тяжелый стальной брус грохнулся на мостовую.

Тильда вздрогнула и посмотрела на стенные часы. Одиннадцать! Чиновники встали, надели пальто и ушли. Служанка осталась одна. Некоторое время с улицы слышались слова и звуки шагов, но вот и они стихли. Лишь часы, вздыхая, равномерно тикали на стене.

85
{"b":"584395","o":1}