Канун Святой Агнессы. Холода.

Сове — и то в лесу не сладко было.

Траву в полях одела корка льда.

В овчарне стадо смолкшее застыло.

Монах поклоны отбивал уныло,

Он мерз. И словно хладный фимиам,

Всплывающий от ветхого кадила,

Неслось его дыханье к небесам,

И достигало их, и оставалось там.

Он дочитал молитву терпеливо.

И, босоног, и немощен, и свят, —

Берет светильник и неторопливо

Вдоль нефа темного бредет назад,

Минуя изваяний длинный ряд,

Коленопреклоненные, стоят, —

И думает старик, изнемогая,

О том, как их томит одежда ледяная.

Свернул на север, в боковую дверь.

Шагни вперед — и лаской музыкальной

Он был бы сладко опьянен теперь.

Но колокол зовет его прощальный,

Над ним обряд свершая погребальный.

Бредет монах, соблазны гонит прочь,

Он выбрал путь недальний и печальный:

Лег наземь, чтобы слабость превозмочь.

За грешников молясь, монах не спал всю ночь.

Он все же слышал нежный звон прелюдий

Сквозь множество распахнутых дверей, —

Там, в переходах, суетились люди.

Вот музыка становится слышней,

И зала, принимавшая гостей,

Могла б явить монаху блеск соблазна.

Лепные ангелы висят над ней,

Держа карниз; глаза таращат праздно,

На животе крыла сложив крестообразно.

Смех серебром звенит, и счету нет

Цветам, нарядам, перьям и алмазам.

Здесь рыцарских романов сладкий бред,

Который в юности дурманит разум.

Но отойдем и обратимся разом

К мечтательнице-деве у окна,

Поверившей доподлинным рассказам,

Что слышала от старых дам она, —

И нынче ждет весь день, надеждой пленена.

В канун Святой Агнессы дева может

Во сне вкусить пленительных услад

С любимым, — сна ничто не потревожит —

Так опытные дамы говорят;

Лишь соверши магический обряд:

Не прикасайся к лакомствам и хлебу,

Ложись в постель, не оглянись назад,

Не шевелись, глаза подъемли к небу —

И у небес всего, чего ты ждешь, потребуй.

И Маделина юная сейчас,

Погружена в мечты, в тени стояла, —

Потуплен взор ее девичьих глаз,

Наскучил блеск торжественного бала,

И музыка ее не волновала —

Вот кавалер влюбленный подойдет,

За ним другой, — не внемля им нимало,

Она сладчайших сновидений ждет, —

Святой Агнессы ночь — одна за целый год.

Священный час так близок. Каждый танец

Томителен был деве, полной грез:

Глаза в тумане, на щеках румянец,

Средь разговоров в шутку и всерьез,

Любовных объяснений и угроз —

Одну мечту скрывала дева свято,

Ждала, чтоб сон блаженство ей принес,

Заранее восторгами объята:

Святой Агнессы ночь и белые ягнята.

Но медлила она, полна мечтой…

Меж тем через холодную равнину

Сюда пришел Порфиро молодой,

Тая в душе любовную кручину, —

И у портала стал, наполовину

Укрывшись от луны в прозрачный мрак,

Он молится: увидеть Маделину

Хотя б на миг, приблизиться на шаг

И на колени пасть. Да, это было так.

Но если здесь, при всей его отваге,

Он будет узнан — то тогда беда,

Порфиро знает: засверкают шпаги,

Два благородных дома навсегда

Разъединяет кровная вражда.

Кругом готова к драке и разбою

Холопов кровожадная орда:

Он будет оскорблен любым слугою.

Одна старушка здесь к нему добра порою.

Счастливый случай! Вот она с клюкой

Приковыляла темным коридором

Туда, где он стоял, окутан мглой,

Не обольщен ни музыкой, ни хором.

Ее объял испуг, но тусклым взором

Она его окинула тотчас

И прошептала юноше с укором:

«Спеши домой, Порфиро, скройся с глаз —

Весь кровожадный род пирует здесь как раз!

Здесь карлик Гильдебранд, — в припадках бреда

Он часто проклинает в эти дни

Тебя, и твоего отца, и деда,

И даже землю всей твоей родни;

Лорд Морис тут, старик, — и все они

Тебе враги! Беги, мой мальчик милый!» —

«Нет, тетушка, присядь и объясни

Сначала все». — «О пресвятые силы!

Коль не пойдешь за мной — ты на краю могилы».

Он двинулся за нею, низкий свод

Плюмажем задевая то и дело.

Старушка молвила: «Пришли, ну вот», —

И в комнатку войти ему велела

Под лестницей. В окно луна смотрела.

«Где Маделина? — сдерживая страсть,

Спросил Порфиро. — О, скажи, Анджела,

Во имя дев, которым Божья власть

Дозволила кудель Святой Агнессы прясть?»