19 (?) сентября 1819 * * * День отошел и все с собой унес: Влюбленность, нежность, губы, руки, взоры, Тепло дыханья, темный плен волос, Смех, шепот, игры, ласки, шутки, споры. Поблекло все — так вянут вмиг цветы. От глаз ушло и скрылось совершенство, Из рук ушло виденье Красоты, Ушел восторг, безумие, блаженство. Исчезло все — и мглою мир объят, И день святой сменила ночь святая, Разлив любви пьянящий аромат, Для сладострастья полог тьмы сплетая. Весь часослов любви прочел я днем И вновь молюсь — войди же, Сон, в мой дом! 10 октября 1819 * * * О, если б вечным быть, как ты, Звезда! Но не сиять в величье одиноком, Над бездной ночи бодрствуя всегда, На Землю глядя равнодушным оком, Вершат ли воды свой святой обряд, Брегам людским даруя очищенье, Иль надевают зимний свой наряд Гора и дол в земном круговращенье, Нет, неизменным, вечным быть хочу, Чтобы ловить любимых губ дыханье, Щекой прижаться к милому плечу, Прекрасной груди видеть колыханье И, в тишине, забыв покой для нег, Жить без конца — или уснуть навек. (1819) СТИХОТВОРЕНИЯ И ПОЭМЫ (1814 1820) ПОДРАЖАНИЕ СПЕНСЕРУ Покинул день восточный свой дворец И ввысь шагнул и, став на холм зеленый, Надел на гребень огненный венец. Засеребрясь, ручей, еще студеный, По мхам скользит ложбинкой потаенной И все ручьи зовет с собой туда, Где озеро сверкает гладью сонной, И отражает хижины вода, И лес, и небосвод, безоблачный всегда. И зимородок ярким опереньем Соперничает с рыбой, в глубине На миг мелькнувшей радужным виденьем, Сверкнувшей алой молнией на дне. А белый лебедь, нежась на волне, Колеблет арку снежно-белой шеи Иль замирает в чутком полусне. Лишь глаз агаты искрятся, чернея, И сладострастная к нему нисходит фея. Как описать чудесный остров тот На глади зыбкой светлого сапфира? С Дидоны спал бы здесь душевный гнет, Ушла бы скорбь от горестного Лира. Изведавшая все широты мира, Таких прозрачных серебристых вод Не знает романтическая лира, — Такой страны, где вечно синий свод Сквозь дымку легкую смеется и зовет. И роскошь дня объемлет всю природу — Долину, холм, листы прибрежных лоз. Он заключил в объятья землю, воду, Он обрывает куст весенних роз, Как бы сбирая дань пурпурных слез, Цветов перебирает он узоры И горд, как будто яхонты принес, Способные затмить, чаруя взоры, Все почки, все цветы на диадеме Флоры. <1814> К МИРУ Мир! Отгони раздор от наших нив, Не дай войне опять в наш дом вселиться! Тройное королевство осенив, Верни улыбку на живые лица. Я рад тебе! Я рад соединиться С товарищами — с теми, кто вдали. Не порть нам радость! Дай надежде сбыться, И нимфе гор сочувственно внемли. Как нам — покой, Европе ниспошли Свободу! Пусть увидят короли, Что стали прошлым цепи тирании, Что Вольностью ты стал для всей земли, И есть Закон — и он согнет их выи. Так, ужас прекратив, ты счастье дашь впервые. 1814 * * * Что за диковинная красота! Отныне я изгоняю из воображения всех женщин. Теренций Наполни чашу до краев — Я душу потопить готов, И колдовского зелья влей — Забыть о женщинах скорей! Не надо мне благой струи, Дарующей мечты любви: Из Леты жажду я глотка, Чтоб унялась любви тоска. Хочу скорей забыть о той, Что ослепила красотой. Пусть милый образ навсегда Во тьме исчезнет без следа! Увы! Везде со мной она — Стройна, прекрасна и нежна, Везде со мной лучистый взгляд Обитель всех земных отрад. Но счастье мне не суждено: Вокруг уныло и темно, И по классическим строфам Невмоготу скользить глазам. Услышь она сердечный стук, Избавь улыбкою от мук — Блаженство я бы испытал, Я «радость грусти» бы познал. Тосканец в северной стране Об Арно помнит и во сне: Вот так и ты со мной живи, Сияя светочем любви! Весна 1814 БАЙРОНУ Как сладостен напев печальный твой! Участьем нежным сердце наполняя, То Жалость, к лютне голову склоняя, Коснулась струн дрожащею рукой, И, подхватив неотзвеневший строй, Отозвалась гармония иная — Твоя, чей блеск сияет, разгоняя Мрак горести слепящей красотой. Так облако, затмившее луну, По краю озаряется свеченьем; Так прячет черный мрамор белизну Прожилок с их причудливым сплетеньем. Пой песню, лебедь — пой всегда одну, Пленяющую скорбным утешеньем. |
