© Вячеслав Новичков, 2018

ISBN 978-5-4490-2545-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Надежде Ветровой повезло – её, молодую выпускницу, в 1978 году по распределению направили на предприятие в Москве, а многие поехали за Урал или ещё дальше. Для неё, жившей в Подмосковье, это было почти дома. Она попала в отдел, занимающийся проектированием летательных аппаратов, в коллектив преимущественно возрастной, где требовались молодые кадры и по плану в июле ждали двух новеньких. Приняли молодую девочку доброжелательно. Ввести в курс общих вопросов поручили Лене, чей стол располагался рядом. Лена была молодой и очень интеллигентной женщиной, лет двадцати восьми. Она недавно вышла замуж, муж Михаил работал в соседнем отделе.

Надя отличалась стройностью, высоким ростом и благородными чертами лица. На подбородке была небольшая ямочка, доставшаяся ей от отца. Взгляд широко поставленных глаз, что, по мнению Лены, свидетельствовало о незаурядном уме, излучал спокойствие и уверенность в себе. Когда она слушала собеседника, на её губах часто играла предтеча улыбки, что выражалось даже не в движении самих губ, а пока лишь в едва заметном напряжении лицевых мышц. Готовность к улыбке придавала лицу доброжелательность и располагала к ней.

Сказать о Наде, что она красива, означало – дать ей безликую характеристику, сродни истёртому комплименту. Она принадлежала к редко встречающемуся типу женщин, которые притягивают мужчин не правильными чертами лица и не стройной фигурой, а совершенно иным обаянием, неуловимым для других женщин, с недоумением восклицающих: «Что мужики в ней находят?.. Совершенно обыкновенная, как все… – не понимаю…» Её притягательность проистекала от её спокойной уверенности в себе и от радости ощущения себя женщиной. Она прекрасно чувствовала себя в женском теле, никогда не говорила в мужском лице, была начисто лишена жеманства и проста в общении.

Но простота поведения могла ввести недалёких людей в заблуждение о её лёгкой доступности. Она не терпела рядом с собой хамства, быстро пресекала вульгарные шутки простаков, не понимающих меру и уместность слов. Если это не удавалось, она прекращала с ними всякое общение. Она моментально реагировала на фальшь благодаря удивительной проницательности и острому мужскому уму.

Происходила Надя из удивительной семьи, впрочем имевшей не единичную для советских времён историю. Её дед по отцу имел двух сыновей, которым было по 10 и 8 лет, когда его в 30 лет забрали на Финскую. В транспортной роте стрелкового полка, при лошадях, он прошёл две войны, дослужившись до сержанта, вернулся осенью в 1945-м, имел много наград, но никогда не рассказывал про войну. В детстве она любила играть в дедовы медали, но какие они были, она не помнила. Самой красивой ей казалась та, что была в виде звезды с изображённым на ней солдатом с ружьём. Потом их все, и любимый орден Красной звезды, стащили соседские мальчишки.

Дед был очень колоритной фигурой. Он был маленького роста, сухой, но наделён от природы непомерной силой. Придя с войны, лет тридцать работал в деревенской кузне, пока её не закрыли. Когда напивался, то всегда молча, с очень серьёзной миной, начинал подметать вокруг двора, а потом шёл на двор чистить навоз у коровы. Корова была смирная и покладистая, но как-то она, видать, не поняла или не проявила должную расторопность, когда он, оттесняя её, прикрикнул: «А ну, подвинься!» Тогда он железным кулаком двинул ей в лоб. Корова устояла, но один рог через неделю отвалился. Так и дожила она свой век однорогой.

Грамотой дед не блистал, но ему хватало, читал он по складам. Мог и писать, правда, ошибок в словах у него было не меньше, чем букв. Красную строку, точки, запятые и заглавные буквы он не использовал. В технике обладал не менее удивительными познаниями. Как-то над деревней метеорологи или ещё кто проводили какие-то исследования на воздушном шаре. Дед быстро сообразил, что для приземления надо мешок с песком на верёвке опускать, а чтобы улететь, надо поднять его в корзину. Если машина, на которой его подбрасывали в кузове до города, издавала странные звуки на ухабах или когда шофёр дергал за какую-то ручку, то он соображал, что это скрипят тормоза и их пора смазать.

Дети, когда он вернулся с войны, были уже большие. Они в отца выросли сильными, а статью пошли в мать. Мать ни читать, ни писать вовсе не умела. У неё были грубые мужские руки, всю войну она работала в колхозе и одна тянула двух сыновей. Но грех жаловаться, не у каждой мужик с войны вернулся.

Оба брата, отец Надежды и её дядя, пошли учиться на военных. Дядя Володя, военный моряк, имел очень необычную судьбу. Тогда, после войны, многие мальчишки мечтали об армии, а девочки хотели стать учительницами. Мама Надежды училась на последнем курсе пединститута, когда к ним на студенческий вечер пришли молодые лётчики, там она и познакомилась с её отцом. Когда его неожиданно отправили на Север, он, пролетая над её домом, помахал ей крыльями. И она стала ждать его письма, а потом и его самого.

Через год он вернулся, они поженились, потом стали ждать ребёнка, непременно сына, но родилась дочь, Надеждина сестра. Отец назвал её Таней в честь жены. Но следующего мечтал только мальчика. И даже красивое имя загадал – Георгий. Но родилась Наденька.

К сорока годам, поколесив по стране и помыкавшись по баракам и казармам, они наконец осели в собственном доме с небольшим участком. Мама насажала вокруг разных цветов, а отец пристроил сзади гараж и притащил в него старую «Победу», которая пахла незнакомым запахом. Когда её починил, то ездил на ней на свой аэродром, располагавшийся неподалёку. С женой они решили, что теперь уж будут ждать сына от дочерей.

Старшая сестра, изнеженная маминой лаской, росла тихим домашним ребёнком. Она была старше Нади на три года и очень красива.

Надя, папина дочка, была другой. Он, мечтавший о сыне, играл с ней в футбол и возил на рыбалку. Когда строил гараж, она подавала ему гвозди, а хотелось забивать самой. И папа разрешил, он дал ей небольшой обрезок доски и сказал, что надо укрепить доску гвоздями. Когда она с удовольствием вбила штук десять в лежавший на земле огрызок и поняла, что к чему, то долго смеялись вместе. Другой раз она опять хотела помочь и папа, вешавший на стену картину, согласился и с серьёзным видом объяснил, как нужно ей держать стену. Она с детской наивностью упёрлась ручками, а потом опять смеялись. К пятнадцати годам с двумя толстыми косами она всё ещё имела откровенно мальчишеские черты лица и повадки.

Превращение нескладной девочки в необыкновенное чудо произошло удивительным образом. В 8-м классе в последний день перед летними каникулами Надя пришла домой расстроенная. Как мама ни приставала, дочь ничего не говорила. И только к вечеру созналась, что невольно подслушала, как её очень обидно обозвала подруга. Надя была высокая, худая, порывистая, в ней было сложно увидеть будущую женщину.

– Твоя подружка – дура: ничего она не понимает, мы ещё им всем утрём нос.

Надя решила, что мать просто её успокаивает. Она подошла к окну, увидела в саду сестру и, не поворачиваясь, произнесла: «Хорошо Тане – вон она какая красивая».

– Глупенькая, ты будешь такая же красивая, а захочешь – самая красивая.

– Ты смеёшься надо мной. Что я себе – рост убавлю?

– Я говорю о другом: красота человека произрастает изнутри…

Надя не дослушала, замахала рукой, сморщилась, как от кислого, и, не меняя выражения лица, выпалила: «Ой, мама, я уже десятки раз слышала в школе: и от классной, и на собраниях, что внутреннее содержание важнее внешности. Надоело».