- Капитан? - ответил Сми, дрожа уже по другой причине, нежели Крюк.

- Где она, - взревел он, лицо побагровело.

- Мы отпустили ее, ясно ведь.

Крюк оцепенел, услышав это заявление. Какой-то миг он стоял, как вкопанный. Затем:

- Отпустили? Что значит отпустили?

Леденящий страх проник в его желудок, и начал распространятся по всему телу. Она не придет? Она действительно передумала. Этого быть не может. Он отказывался в это верить.

- Ведь вы сами, сэр, - сказал Сми, морща лоб, и невольно повышая голос. - Вы приказали нам.

- Приказал что? - голос Крюка, был напротив, низким, с явно выраженной угрозой.

- Вы сказали, чтобы мы отпустили девушку.

Сказанное повисло в воздухе между ними, тишину нарушал лишь слабый плеск воды возле шлюпок, у Крюка отвисла челюсть.

- Отпустил ее? Она же не пленница, тупицы. Что могло заставить меня сказать такое? - Он снова быстро осмотрелся вокруг и поднял крюк вверх. - Я без колебаний убью тебя, Сми, здесь и сейчас. Где девушка?

Старки сделал шаг вперед.

- Ее здесь нет, капитан. Клянусь Дэви Джонсом, мы слышали, как вы приказали отпустить ее. Она уплыла уже.

- Да вы спятили, оба.

Он схватился за волосы, почти вырывая их. Его всего трясло. Зачем он вообще послал их за ней? Трус. Ему следовало самому забрать ее, даже если бы индейцы напали на них по пути. Что она подумала? Что он передумал? Страх полностью охватил его, от мысли, что он потерял ее, перехватило дыхание.

Как вдруг, он услышал голос, нарушивший пугающую тишину.

- Они не безумны, сэр. Только вы. Вы, правда, верите, что вы всемогущий, капитан Крюк?

Крюк поднял голову. Голос был абсолютной копией его.

- Кому ты это говоришь, ты, незнакомец?

- Я Крюк, капитан Испанского Мэйна, самый грозный пират этих морей.

В этом голосе было что-то не то, отчего у Крюка волосы стали дыбом. Но он не мог пока разобрать, что.

- Если ты Крюк, - сказал капитан ровным голосом, - тогда скажи, кто же я?

Голос рассмеялся ехидства, злобы и ребячества.

- А вы, сэр, подделка.

Крюк прищурил глаза и помрачнел. Прозвище было до боли знакомым.

- И ты тоже. - Его голос стал угрожающе любезным. - Прикидываешься другим?

- Иногда.

Крюк почувствовал какое-то злобное удовлетворение. Как давно это было, когда он, еще будучи ребенком, был раздавлен рукой Пэна? Питер одурачил его тогда, заставив думать, что он особенный и великолепный, а Крюк - лишь обыкновенный ребенок.

Так же, как он дурачит его сейчас.

Разговор велся с таким высокомерием, как будто что-то или кто-то был умнее тебя.

- Ты животное?

- Нет.

Крюк не спеша осмотрелся вокруг, выискивая место, откуда мог исходить голос.

- Овощ? - он старался даже не дышать, пытаясь расслышать звук ответа.

- Нет и нет.

- Минерал?

- А ты не силен в этой игре, верно?

Сми неуклюже перелез в другую шлюпку, Крюк закрыл глаза, стараясь не замечать плеска воды от лодки за ним.

Аа. Вот откуда это исходит.

Крюк повернул голову, страх, удовлетворение, адреналин, все смешалось в нем, так же, как когда он участвовал ребенком в неосуществившемся Отсеве Питера. Чувство было почти восхитительным.

- Ты взрослый мужчина?

Голос слегка потерял свою схожесть с исходником и выкрикнул:

- Нет!

Крюк оскалился. Расстояние уменьшалось.

- Мальчишка?

- Да. Чудесно, великолепно, умный мальчик!

- Ага.

- Ты никогда не догадаешься, пират.

- Как это ни прискорбно, но, похоже, ты прав.- Крюк глядел на точку, где должен был быть Пэн, глаза его были холодными и черными, как мрамор.

- Тогда я скажу тебе. Я Питер Пэн!

Питер вылетел, кружась, из-за камня, где Крюк ранее заприметил его. Не медля, Крюк нырнул с головой в воду, и быстро поплыл к Коричневому камню. От него исходила такая энергия ненависти, что ни одна из русалок, плавающих на дне, не осмелилась поплыть за ним.

Когда он вынырнул глотнуть воздуха, вокруг началась суматоха, и раздавался плеск воды. Шайка Потерянных (и одна девчонка, что тут же ошарашило капитана) появились из ниоткуда и набросились на Старки и Сми, пока он был под водой.

Но когда он увидел Пэна на камне, эта суматоха перестала его занимать. Он проскользнул на Коричневый камень, и все увеличилось. Гравий под пальцами, холодная струя воды, падающая на его тело, и голос Пэна проникающий в его уши, отдающийся эхом, насмешкой, стуком, все то время пока он взбирался.

Камень оказался скользким, и он вытянул руку для равновесия, чтобы удержаться на нем до появления мальчишки. Он был так поглощен ненавистью, что не чувствовал ни вины, ни страха, ни чего-то еще, что обычно сопровождало его порывы к убийству ребенка. Он взмахнул крюком, оскалился и залег в засаде.

Питер запрыгнул на верхушку камня, и, прежде чем Крюк успел подумать наброситься на него, рванулся вперед и выхватил нож у Крюка из-за пояса. Крюк побледнел. А Питер ликующе улыбался во все зубы.

Пэн поднял вверх кинжал, и в памяти Крюка всплыло воспоминание о самом первом убийстве пирата Питером. Взгляд Питера сейчас был таким самым, как и в тот раз, что повергло его в трепет. Шок был настолько сильным, что он не удержал равновесия и свалился к подножию камня.

Мальчишка имел определенное преимущество, не было смысла отрицать. Питер взмыл в воздух и ринулся вниз, вытянув руку с кинжалом Крюка. Крюк зажмурился в ожидании смерти, страх парализовал дыхание. Но острый клинок лезвия так и не вонзился в него. Вместо этого, рука Пэна схватила его за руку, помогая подняться.

Крюк стоял в полном недоумении. Вина переполняла его, и ярость, и ненависть, и еще какие-то чувства, которые он не мог толком определить. У Питера было понятие чести, что делало тщетными его попытки ненавидеть его.

Нет. Крюк взял себя в руки. Питер уже отнял у него много чего. Мальчишка не отберет у него таким же образом удовольствия отмщения. Он замахнулся крюком и вонзил его в руку мальчишки, слегка отпрянув, когда на металле показалась кровь. Глаза Питера широко распахнулись, он закричал. Крюк проигнорировал чувство вины и сосредоточился на ярости, страдание и злость смешались в его ответном крике, почти нечеловеческом. Следующим ударом он полоснул Питера по ноге, затем выше, вонзив под ребро. Разрыв, что оставил его крюк в боку Питера, вызвал у него отвращение. Проклятие Нетландии имело влияние на всех живущих здесь. Поранить Питера - словно вонзить крюк в самого себя.

Питер безмолвно упал на камень, закатив глаза и истекая кровью в нескольких местах. Крюк постарался отогнать боль, что пронзила его при виде смерти Питера.

Тик-так. Тик-так. Тик-так.

Крюк замер и отвел взгляд от Питера. В панике он завертел головой в разные стороны в поисках крокодила. Не найдя никого и все еще слыша ужасный звук часов, он не медля нырнул в ледяную воду, позабыв о Сми, Старки, Питере и Потерянных. Теперь они ничего для него не значили.

Крюк перестал дышать, когда вода обожгла его, и он яростно поплыл к берегу лагуны, но ему казалось, что он движется словно сквозь грязь, кожу жгло, каждое движение было слишком слабым, слишком медленным. От звука часов он содрогнулся от кончиков ушей до кончиков пальцев. Русалки смеялись над ним, насмехались над ним. Ужасные голоса эхом отдавались от стен пещеры, отскакивая от Скалы Марунера. Они хихикали и плескались, надеясь увидеть, как крокодил окрасит его кровью лагуну в красный цвет.

Он поднялся на берег, споткнулся, затем побежал, промокший, замерзший и напуганный, влажные локоны хлопали позади. Черные листья царапали и жалили его, когда она бежал мимо, но он едва мог чувствовать шипы.

Его легкие и мышцы мучительно жгло, умоляя его остановиться. Тогда он понял, что больше не слышит тиканья часов. Он упал посреди поляны, которую делил с Тигровой Лилией. Крокодил не дошел бы сюда, до этого места. Он был совершенно уверен. Это место было слишком далеко в глубине острова. Он упал на колени, задыхаясь, и царапал пальцами землю, лицо было покрыто грязью. Он старался не думать о Тигровой Лилии или о крокодиле, или об умирающем, истекающем кровью Питере Пэне.