«Немногие из них» было не такой уж и утешительной статистикой, как полагал Питер.

-А если кто-то начнёт замерзать? - спросил Джеймс, когда на него подул прохладный ветерок.

- Просто представь, что тебе не холодно, - сказал Питер со вздохом, который подтвердил ранее предположение Джеймса.

Просто представить. Как он представил себе, что кушает. Это было колоссальным провалом, по крайней мере, так думал его желудок. Поэтому он не возлагал больших надежд на то, что ему станет более комфортно, если он это только представит. Тем не менее, он очень старался делать вид, что ему было не зябко и не страшно, но, как только его веки начинали опускаться, очередное потрескивание или звяканье будили его, или же листья снова меняли свой цвет. В один момент он мог поклясться, что почувствовал в земле рокот - слабое, гулкое биение массивного барабана, будто у самой Нетландии было сердцебиение. Он ёрзал и поворачивался с боку на бок, пытаясь перестать представлять это и не слышать ветра, который, он знал, не мог тихо шептать «Питер» пролетая по лесу. Но это сработало так же, как и его неудачные попытки представить еду. Он слегка повернул голову, чтобы посмотреть, не спит ли ещё Питер. Тот не спал.

- Питер?

Джеймс почувствовал, как в бок ему упёрся острый локоть, и отпрянул, бросив косой взгляд на лежащего рядом Биббла.

-Да?

-Мы должны заснуть прямо здесь, сами?

-Да, мы всегда так делаем.

Джеймс закусил губу и посмотрел вокруг, стараясь успокоиться, но у него не получалось.

- И мамы нас не уложат спать? - спросил он.

Джеймс понимал, что ведёт себя по-детски, но в тот момент его это не волновало. Пока Питер не обернулся и не посмотрел на него, поджав губы и с мрачным выражением лица.

- Больше никогда не произноси это слово. Здесь мы не говорим о матерях.

Глаза Питера были полны такой злобы и боли, что Джеймс опешил.

- Не говорим о матерях?

Биббл снова заехал локтем Джеймсу в бок, и тому захотелось ткнуть его в ответ или просто дать оплеуху. Но стоило Питеру сесть и нависнуть над Джеймсом, как все мысли о Биббле выдуло из его головы, и всё, что ему хотелось - это поглубже вжаться в землю.

- Ты снова это произнёс. Ещё один раз - и я задам тебе такую трёпку! И не думай, что я этого не сделаю.

Джеймс вновь глянул на звёзды и тяжело вздохнул, начиная сожалеть, что решил провести здесь выходные. Хотя, может, с восходом солнца это место станет приятнее? Может, тьма, окутавшая землю, принесла тьму и в душу Питера и всей Нетландии? Мальчик отчаянно на это надеялся.

Вдобавок ко всему, когда Джеймс закрывал глаза, всё, что его уставший разум являл после жутких чудовищ и завоёванных островов, был Испанский Мэйн - красивый, величественный и прекрасный. А потом на него напали мальчишки, желавшие только одного: убить как можно больше пиратов, прежде чем отправиться к новым приключениям. А потом эта картинка сменялась приближающимся пиратом на берегу. Джеймс вспомнил его очень дружелюбные карие глаза с сеточкой морщин, возможно, из-за постоянной улыбки. Пират-весельчак.

Наконец, по какой-то причине - или подействовало самовнушение, или приятные воспоминания, или что-то ещё - Джеймс смог согреться. Он слегка улыбнулся, вспоминая, как пират преклонил перед ним колени, и заснул со словом «Капитан» на устах.

Джеймс рано проснулся и был сбит с толку, не представляя, где находится. Часть его подозревала, что все события прошлого дня были не более чем сон. Но под ним была лишь трава, а над ним - полог из ветвей, и никакой мягкой кровати или маминого завтрака. И тогда он начал осознавать всю ситуацию. Мальчик поднялся, потянулся и зевнул, жалея, что у него нет с собой зубной щётки, потому что изо рта неприятно пахло.

И вдруг он услышал музыку, идущую из чащи, и навострил уши. Из леса выскочил Питер с горящими глазами, играющий на панфлейте². Через плечо у него была перекинута самодельная сумка. Он опустил флейту и крикнул мальчикам:

- Завтрак!

Все, включая Джеймса, глядели на Питера с подозрением, но тот спустил с плеча сумку, и из неё на землю выкатились ягоды, настолько яркие, будто сделанные из цветного стекла шарики. Джеймс сразу понял, что это будет далеко не лучшим, но единственным завтраком, и, отбросив гордость, кинулся к еде вместе с другими мальчишками и начал горстями закидывать ягоды в рот. Когда он, наконец, смог притормозить и разобрать вкус, то понял, что его любимыми ягодами стали белые, матовые, по вкусу напоминающие перечную мяту. На втором месте были те, что мигали и меняли цвет, а когда их начинаешь есть - ещё и вкус. Пэн выглядел довольным, просто стоял и смотрел на них, скрестив руки на груди. Ягоды успокоили грызущего и ревущего монстра в животе Джеймса, и теперь он просто ныл и поскуливал. Джеймс решил пока довольствоваться этим. Когда вся странная еда была съедена, Джеймс огляделся и заметил флейту, лежащую рядом со всем этим пиршеством. Мальчик потянулся за ней, с любопытством пробежал по флейте кончиками пальцев, и тут Потерянные мальчики ахнули все, как один, а Питер сжал руку Джеймса, будто тисками.

Джеймс дёрнулся, широко распахнув глаза, но Питер лишь сильнее сжал его запястье, оставляя синяки.

- Не трогай её, - прошипел он. - Никогда.

Ветер завыл вокруг Питера, шевеля его волосы, и это было бы смешно, если бы не внезапно застившая воздух серая пелена, а приятный ванильный привкус во рту Джеймса резко сменился отвратительным солоноватым вкусом лакрицы.

- Мне... Мне очень, очень жаль, Питер... Я просто...

- Ещё раз до неё дотронешься - и можешь попрощаться с рукой.

Питер отпустил запястье Джеймса и, выхватив флейту, повернулся к нему спиной.

Джеймс сел на корточки и повернулся к Потерянным мальчикам, ожидая найти в их лицах хоть что-то, говорящее о том, что такая реакция Питера была просто абсурдной. Но не получил этому реальных подтверждений. Лишь Чуточка высокомерно пожал плечами, да Биббл с Бобблом выдавили сочувствующую улыбку.

Вдруг Питер насторожился и повернул голову на восток - точнее, Джеймс решил, что это восток. На самом деле нельзя было разобрать, где какая сторона света, потому что здесь, в отличие от Лондона, было несколько солнц и лун, и все они передвигались по небу.

Питер поднял руку, и все разговоры мгновенно смолкли.

- Вы это слышите?

Джеймс абсолютно ничего не слышал. Но через какое-то время с той стороны, куда смотрел Питер, послышался едва заметный треск.

- Индейцы, - выдохнул Питер.

Мальчики вскочили в мгновение ока. Джеймс взял еще одну горсть ягод и сунул её в карман, а затем двинулся вперёд, благодарный тому, что кто-то другой стал причиной возникшего напряжения. Не важно, что его опасения по поводу этого места оправдываются, он не собирается все выходные сидеть здесь и хандрить. У него будет столько приключений, сколько он захочет, а, значит, надо было идти за Пэном и его мальчиками. Поэтому Джеймс крался вслед за всеми по лесу, с волнением ожидая нового приключения, которое, наконец, не требует убийств.

Биббл отстал от остальных и остался с Джеймсом, и когда Питер не мог их услышать, прошептал:

- Это был подарок.

- Что?

Джеймс вскинул брови. Он сдвинулся чуть правее, чтобы Биббл не тыкался своим слишком длинным носом в его щеку.

- Флейта. Это подарок его матери с тех времён, когда он был ещё маленьким и обычным. Никому нельзя её трогать.

Джеймс кивнул и двинулся дальше, имея довольно смутное представление, как Питер вообще мог быть обычным.

- Боббл тоже так сделал, давным-давно. Питер почти сразу об этом забыл, так что не расстраивайся слишком сильно.

- Спасибо, - ответил Джеймс и дальше они с Бибблом пошли в ногу. Джеймс решил, что надо будет держаться этого малого, пока он остаётся здесь.

Внезапно их импровизированное войско остановилось. В воздухе просвистел лимон, и Питер подскочил от неожиданности. Оказывается, не они одни умели скрываться среди деревьев. Мальчики не слышали ни звука, пока нос к носу не столкнулись с индейцами. Их вождь был огромным мужчиной и выглядел олицетворением могучего дуба. Он стоял прямо, гордо выпятив грудь - истинный вождь.