— Вот ещё! Шиш им всем! Никуда я ходить не собираюсь! — заявила она, гневно сверкнув глазами.

— Родителям позвонит, — покачала головой подруга.

— Ну и пусть звонит!!! Уверена, мои предки меня полностью поддержат! — с этими словами она достала из портфеля тетрадь по переписке и начала строчить там длинную гневную триаду Вере, надеясь услышать (точнее, увидеть) от подруги слова утешения.

Когда Кутасу наконец удалось восстановить тишину, до конца урока оставалось около пяти минут, и ему ничего не оставалось сделать, кроме как, пробормотав «еще один урок 7-му «А» под хвост», написать на доске задание и отпустить класс на перемену. Его утешала только одна мысль: на дом он задал сочинение, и всему классу придется над ним попотеть.

— О-о-ой, сейчас история, а в нашем жестоком мире история = Барисова! Надо срочно повторять прошлые параграфы! Вер, дай мне книгу, а то я свою дома оставила, — попросила Люба. Друзья шли мимо входных дверей, в которые трое мужчин, кряхтя и обливаясь потом, втаскивали нечто, прикрытое грубым ярко-синим чехлом.

— Интересно, что там? — с любопытством спросила Вера, проигнорировав просьбу подруги.

— Не знаю. Но, судя по тому, как выглядят эти ребята, эта штука весит не немало, — оценивающе взглянув на рабочих заметила Надя.

— Вера, мне, конечно, тоже было бы интересно узнать, что там находится, но, если ты забыла, осмелюсь тебе напомнить, что сейчас урок истории, который ведет Барисова, которая обещала вызвать меня в этой четверти. А еще добавлю, что свои обещания она выполняет, а я дома готовилась спустя рукава, а книгу забыла, и сейчас прошу тебя мне её дать, что бы я смогла повторить то, что не доучила дома, так как мне совсем не улыбается в первый день занятий тащить домой кол по истории, — монотонно произнесла Люба, устало глядя на подругу.

— Ага, сейчас, — неопределенно отозвалась та, всё ещё с интересом оглядываясь на рабочих, громко проклинающих предмет в чехле, лестницу и гимназию в общем, и того, кто нанял их тащить сей предмет на третий этаж (а им, как вытекало из их слов, был директор) в частности.

— Меня она вроде не должна вызывать, — обеспокоенно произнесла Надя. — Я три урока назад отвечала.

— Ну, вроде не должна, — согласилась Вера.

— Послушай, — не выдержала Люба, — дашь ты мне эту идиотскую книгу, или нет?!

— Дам, дам, — успокаивающе сказала девочка, остонавливаясь и открывая портфель. — На, поцелуйся со своей историей, — добавила она, сунув книгу подруге под нос.

— Спасибо, — недовольно буркнула Люба и стала лихорадочно листать страницы.

— Кстати, — спохватилась Вера, — вы помните про Максима?

История тот час была забыта, Люба остановилась на лестничной площадке между этажами и с энтузиазмом схватила Веру за плечо.

— Точно!

— Постойте, — задумчиво произнесла Надя. — У меня к вам вопрос. А зачем мы все это делаем? Что нам это даёт? Ну, пусть даже если мы узнаем, что висело в этой часовне, что сомнительно. И что дальше?

— Ну, во-первых это просто интересно было бы узнать. А во-вторых… У меня какое-то странное чувство, как будто с этой часовней связано… что-то, — Вера задумчиво отковырнула краску с оконной рамы. Она не сказала Наде главную причину, из-за которой ей хотелось разузнать об этой часовне как можно больше. Главная заключалась в том, что девочка действительно чувствовала, что какая-то тайна окутывает найденную ей и подругами в лесу старую часовню. И в глубине души надеялась, что разгадка этой тайны приведет их к Приключению, настоящему, опасному, захватывающему Приключению, о котором она мечтала всю жизнь.

Надя внимательно наблюдала за лицом подруги.

— Послушай, неужели тебе самой не хочется узнать об этой часовне побольше? Ведь мы могли бы провести настоящее расследование! Подумай, как это здорово! — воскликнула Люба и взмахнула руками, глядя Наде в глаза. Она надеялась, что сможет заинтересовать подругу.

— Не знаю… Может, и хочется. В этой часовне действительно есть что-то странное. Оно как будто… притягивает меня, — вздохнула она. В ней боролись противоположные чувства: с одной стороны, ей было любопытно узнать, какая же все-таки тайна кроется в деревянном домике, который они нашли. А с другой, ей было страшно лень что-либо предпринимать, чтобы хоть немного продвинуться в этой истории. Да и вообще, это может оказаться опасным делом, а она таких вещей боится!

Однако, взглянув на лица друзей, она сказала:

— Ну хорошо. Но только мы всё равно ничего не сможем узнать…

Физиономии подруг просияли:

— Ничего, хотя бы попытаемся!

Хорошее настроение было восстановлено, вопрос Максиму — сформулирован, а Люба вспомнила об истории и Барисовой.

*

Прозвенел звонок, и учительница грузной поступью вошла в класс. Ученики тихо расселись по местам. Барисова, усевшись за учительский стол, грозным взором обвела класс, выискивая очередную жертву. Её глаза задержались на Вере, и та сжалась, словно хотела стать незаметнее. Но тут внимание Барисовой привлекла шевелюра Анюты, переливающаяся разными цветами (блёстки с лица Аня предусмотрительно смыла), и её взгляд стал хищным:

— Исрафилова!!!

Аня испуганно съёжилась, так как это именно её фамилию только что выкрикнула учительница.

— Что? — пискнула Анечка, готовясь к словесному бою с её вечным врагом.

— Сядь, как подобает ученице!

Аня выпрямилась.

— Чего ты сидишь?!!! Встань, когда с тобой разговаривает учитель!!!

В классе послышались смешки, но Барисова настроилась на Аню и остальных уже не замечала.

— Ну? — грозно спросила она.

— Э-э-э… Что — «ну»? — не поняла девочка.

— КАК ЭТО «ЧТО — «НУ»?!!! ТЫ КАК СО МНОЙ РАЗГОВАРИВАЕШЬ?!!! Да ты посмотри на себя в зеркало! Накрасилась, как дикобраз!!! Да с такими волосами я тебя к Мороз отведу!

Мороз Ольга Игоревна — невероятно строгая завуч по воспитательной работе и заместитель директора в одном лице, а так же преподаватель физики у старших классов. Старшеклассники боялись её чрезвычайно, так что Анна мгновенно отказалась от словесного поединка. Барисова же продолжила лекцию:

— Ты бы лучше выставляла на показ свои знания! К тому же, краска сильно портит волосы, вот станут они у тебя жидкие и слабые, тогда поплачешь! Вот, тем более ты учишься не где-нибудь, а в гимназии, и я считаю, что в общественных местах с такой прической появляться неприлично! Нужно украшать свой ум, а не внешность! Да! Вот так вот! И выбрось жвачку в мусорку, а то на плечи налеплю! — учительница гордо оглядела класс, словно надеялась, что кто-то поздравит её с победой.

Потом она начала просматривать список учеников. Все затаили дыхание. Наконец Барисова произнесла:

— Радько Люба!

Люба медленно поднялась, пробормотав про себя «старая бегемотиха». Естественно, этим эпитетом она угостила свою учительницу истории.

— Ты параграф читала? — сурово спросила Тамара Ивановна.

— Читала! — пискнула Люба

— Это роман или книгу можно читать, а историю нужно учить! — изрекла историчка.

Вера задумчиво наблюдала за отвечающей подругой. Вроде, у неё получалось неплохо. Сидящая рядом с Любой Надя шептала подсказки. Иногда, когда Люба останавливалась, Барисова вызывала других учеников, и они дополняли Любин ответ. Наконец девочка плюхнулась на место и, заметив, что Вера на неё смотрит, показала оттопыренный большой палец. Барисова начала рассказывать об очередной французской революции, тщательно продиктовывая фразы, которые надо было записать в конспект.

Однако Верины мысли были далеки от истории. «Что же было в том синем чехле?» — вертелось в мозгу. И в самом деле, что же там было? Это люди шли на третий этаж… А что находится на третьем этаже? Хранилище, библиотека, изостудия, несколько кабинетов музыки… Куда же ЭТО могли нести? И что, что ЭТО было?

Вера на секунду подивилась своему внезапно возникшему любопытству, но тут ход её мыслей очень грубо прервали.

— Вера!!! Матвеенская! — прогремел над ухом до боли знакомый голос. — Ты почему не пишешь?!