Девочка испуганно подняла глаза. Перед ней, закрывая обзор своими массивными телёсами, стояла Барисова.
— Я для кого диктую?! Ты же ведь не одного слова не записала!
Вера молчала.
— Где, скажи мне, твои конспекты? Ну-ка, сейчас проверим, внимательно ли ты меня слушала. В каком году и по каким причинам произошла Варфоломеевская ночь?
От расправы похлеще той, что была учинена в Варфоломеевскую ночь, девочку спас звонок. Вера быстро сгребла в охапку лежавшее на парте имущество, другой рукой схватила портфель и выскользнула из класса — благо, дверь была совсем рядом.
За ней выбежали Надя и Люба.
— Ну ты даешь! — хмыкнула последняя, помогая подруге запихивать в сумку прихваченный в спешке скарб. Упрямая книга всемирной истории никак не хотела лезть внутрь. Вера в отчаянии пнула портфель и затащила его за угол: из кабинета выходила Барисова.
— Фу-у-ух, — выдохнула Вера, выглядывая из-за спин друзей, когда учительница скрылась на лестнице. — Ну, как ответила? Что поставили? — обратилась она к Любе.
— Восьмерку! Жирная гадина! — моментально вскипела Люба. — Я ей на все вопросы ответила, даже дополнительное задание сделала (правда, наугад), а она…
— Стоп! Вон идёт Максим, — шепнула Надя.
— Ага! — обрадовалась Люба. — Ну, Вера, удачи тебе!
— Угу.
— Не забудь, ты должна сказать…
— Я знаю, знаю! — нетерпеливо отмахнулась Вера. — Слушай, Максим, можно задать тебе один вопрос? — спросила она, подбежав к отличнику.
— Да, Вера, конечно, я слушаю, — с самым серьезным видом ответил тот.
— Раньше, где-то во времена Возрождения, в церквях всякие там иконы и остальные изображения святых в больших таких овальных рамах делали?
— Какие церкви?
— В смысле — какие? Ну, часовни там…
— Нет, я имею в виду ответвление христианства. Именно церковь, или, может, костёл?
— Православные.
— Иконы в православных церквях разных периодов, а так же периода Возрождения в основном делали в прямоугольных формах. Случаи, когда изображения святых делали в округлых рамах очень редки, но они упоминаются в…
— Очень, очень большое, просто огромное тебе спасибо, Максим! — прервала его Вера, испугавшись, что тот начнет читать ей длинную лекцию о православии, православных церквях, иконах в православных церквях, и иконах периода Возрождения в православных церквях.
Девочка нагнала подруг по пути в столовую.
— Ну что? — друзья чуть не сбили её с ног.
— Потом расскажу, — отмахнулась Вера. — Я жутко хочу есть. Однако, похоже, придется поголодать — пахнет не очень аппетитно, — добавила она, потянув носом. Пахло чем-то тошнотворно-кислым.
— Да уж, чем наша гимназия не может похвастаться, так это хорошей едой, — вздохнула Люба.
Подойдя к столу 7 «А», возле которого столпился уже почти весь класс, девчонки смогли узреть стоящие на липких клеенках две дюжины тарелок с выщербленными краями, на которых покоились отвратительно воняющие котлеты вперемежку с солёными огурцами.
Со вздохом, полным обреченности, Вера взяла в руки тарелку с вилкой и принялась ковырять огурцы.
— Ты же говорила, что лучше немного поголодаешь, чем будешь есть эту гадость? — усмехнулась Люба, беря свою порцию.
— Ну, если я съем это, то получу только расстройство желудка, а если нет — умру с голода. Из двух зол выбирают меньшее, — философски заметила девочка.
Люба хмыкнула, а Надя покачала головой:
— Это не смешно, прошлый раз у меня два дня болел живот, после того как нам по ошибке дали просроченные глазированные сырки.
Тут к ним подошли Наташа и Полина Корней[4].
— Эй, девчонки, вы не забыли, что на этом уроке собрание? — тихо спросила Ната.
— Нет, не забыли, — так же тихо ответила Люба, покосившись на стоящую неподалеку Марго — невысокую, хрупкую худенькую девочку с волосами, заплетенными в две косички с большими бантами. У девочки были огромные, красивые, очень светлые глаза.
— А ты уверена, что Гарпии нету? Может, нам дадут замену? — обеспокоено спросила Надя. — Ох, не нравится мне всё это…
— Нет… Нет, всё будет ОК. Я уверена. — Наташа задумчиво глядела на Шуйского Андрея и Игната со смешной фамилией Кочан — эти двое были известными лоботрясами, и в данный момент развлекались тем, что засовывали котлеты в стаканы с чаем.
— Кстати, — хмыкнула Полина, ткнув Наташу локтём в бок. — Вы знаете, что какие-то работяги пили на кухне водку, и бутылка случайно (а может и не случайно, кто их знает?) упала в суп, который должны были дать восьмому-штрих классу?
— Пустая бутылка? — удивилась Надя.
— Да нет, почти полная.
— Ну, штрихам от этого хуже не будет. Они и так там все законченные дебилы. Не зря у них даже буквы нету — не 8 «А» или «Б», а 8-штрих! У них вместо мозгов — прочерк, поэтому и «штрих», — фыркнула Люба.
— А ты-то как об этом узнала? — поинтересовалась Надя, дёрнув Полину за рукав.
— О, сие великая тайна есть… — начала было Полина, но взглянула на скептическую Надину физиономию и фыркнула. — Сейчас 9 «Б» дежурит. А у меня там знакомая есть, Таня, она сегодня в столовке, так она нам с Натой сейчас всё и рассказала.
— И когда это было? — оживилась Вера при упоминании о рабочих.
— Что?
— Ну, когда эти рабочие водку в суп уронили?
— А, так на этом уроке. Повариха ещё орала, что продукты на суп потрачены, а детям давать его нельзя, так что деньги придется вернуть.
— А ты не знаешь, что эти рабочие здесь делали? Ну, кроме выливания водки в суп?
— Да нет, спроси у Таньки, если интересно, может, она знает.
— А Таня, это которая? — спросила Вера, глядя на двух девчонок в фартуках, которые сидели за столом в углу и, пока ещё все едят, пытались настроить старый магнитофон.
— В красном. А зачем тебе?
— Да так, просто. Я сейчас, — обратилась она к подругам.
— И охота тебе была… — поморщилась Люба, но девочка уже начала протискиваться сквозь недовольно ворчащую толпу старшеклассников.
— Привет, ты Таня? — обратилась она к девушке в красном фартуке.
— Ну, я, — кивнула девица.
— Слушай, а что там с этой водкой, я что-то не поняла?
— Ну, слушай… — и девчонка, явно гордясь тем, что стала свидетелем такого знаменательного события, как бутылка с водкой в супе, радостно повторила рассказ Полины.
— А что эти рабочие у нас вообще делали?
— Кажется, какую-то фигню на третий этаж перетаскивали.
— А какую? В смысле, чего они перетаскивали?
— Ой, а я-то откуда знаю? Знаю только, что эту штукенцию на машине привезли.
— А откуда знаешь, что на машине?
— Так я ведь сегодня в столовке дежурю, на уроки ходить не надо, мы тут приберём за всеми, и всё — делать нечего. Ну, пацаны-то в шахматы режутся, а мы с Катькой от скуки в окно пялимся. Ну, а там эта машина…
Ничего не выяснив, Вера какое-то время рассеянно кивала, не особо прислушиваясь, а потом поняла, что Тане, в принципе, всё равно, слушают её, или нет, и оставила беззаботно болтавшую девчонку, приготовившись к преодолению полосы препятствий: сначала надо было протолкаться среди мощного вида одиннадцатиклассников, не наступив при этом на разбросанные по полу котлеты, потом миновать Шуйского, который пытался облить чаем любого, кто проходил мимо, и, наконец, придумать, как оправдаться перед Надей и Любой, которые стояли у дверей и явно были не очень довольны тем, что приходиться ждать занимающуюся ерундой третью подругу — то бишь, Веру.
— Где ты так долго?! — накинулась на неё Люба, но тут мимо пронесся Кочан и на ходу шлепнул её пониже спины.
— Придурок озабоченный! — возмущенно крикнула ему в след девочка, хотя было заметно, что в глубине души Любе всё же приятно мужское внимание, даже если оно исходит от мелкого белобрысого Кочана, который ниже её на голову. — Послушай, — повернулась она к Вере, — почему тебе так интересно, что припёрли эти мужики?
— Ну… — промямлила девочка.
— Так, ладно, забыли, — раздраженно отмахнулась Люба. — Пойдёмте, нас ждут великие дела! А по дороге расскажешь про Максима.
