— Ну что, пошли?

В ответ все заорали так дружно, как будто включили звук. Поток проклятий и оскорблений в адрес Кутаса был так силен, что несчастного учителя просто отшвырнуло назад к стенке.

Когда все немного угомонились, Кутас повёл голодных, замерзших и страшно злых учеников к остановке.

Пока шли, все в основном молчали, но в автобусе девчонок прорвало. Главной и, естественно, самой интересной темой были мальчики:

— А что, Шилин Феденька за тобой до сих пор бегает? — поинтересовалась Ольга у Любы.

— Бегает, бегает, куда ж он денется! — удовлетворённо фыркнула в ответ девчонка. — Только я его терпеть не могу. Клоун!

Шилин Федя, прикольный парень, худой и высокий, отрастил себе волосы до плеч, покрасил их в, как он выражался, «солнечный» цвет, проколол ухо, ходил в галстуке, на котором была нарисована бутылка пива, всё время сыпал шутками и анекдотами, попадал в нелепые и смешные ситуации и умел показывать фокусы, а иногда притаскивал с собой живую мышь в коробочке с надписью «общественный туалет». За Любой он бегал не первый месяц, но та считала его недостойным кандидатом, у неё были на примете парни получше, она наметила себе три штуки, и в них обязательно надо было влюбиться в самое ближайшее время. Именно об этом она рассказывала Оле, а когда та напомнила ей о Вовочке, то девочка на секунду задумалась, а потом радостно сообщила, что любви много не бывает. Надя внимательно слушала, но, как обычно, молчала. Всё равно сказать было нечего, на этом фронте у неё было пусто. Вера же пока на пацанов решительно чихала, к вящему неудовольствию подруги, эти разговоры ей уже приелись, Люба и так каждый день об этом болтает, поэтому она слушала в пол-уха, глядя через стекло на дрожащую бездомную собачку, которая сидела на остановке. Жалко её было. Вера очень любила животных, больше всего — кошек, но и собак тоже. А у этой вид был такой несчастный… К тому же она показалась девочке знакомой.

От мыслей о собаке её отвлекла Оля вопросом о том, кто нравится ей.

— Да никто, — пожала плечами Вера.

— Серьезно?! Не может быть! — округлила глаза Оля, глядя на девочку как на неземное диво.

Люба хихикнула при виде ошарашенного лица подруги. А Надя покачала головой, считая, что Оля просто придуривается.

Глядя на Ольгу, которая все ещё стояла с открытым ртом, Вера почувствовала себя неловко. Ей действительно никто не нравился, и то, как её одноклассницы бегают за парнями, выучивают наизусть расписания их уроков и подкарауливают у дверей кабинетов, чтобы хоть одним глазком их увидеть, вылавливают их в кафе и вообще по всей школе и перемены напролёт только о них и болтают, казалось ей просто глупостью. Но когда ты об этом говоришь и на тебя вот так вот смотрят… Чувствуешь себя белой вороной.

«Хорошо, что хоть Надя меня понимает», — подумала Вера.

Автобус прибыл на нужную остановку. Оля захлопнула открытый от удивления рот только на улице.

Кутасёнок повёл детей к Дворцу Республики, но внутрь заходить не стал, а подошел к небольшой мраморной лестнице, ведущей вниз.

— Интересно, кому пришла в его дурную голову идея делать картинную галерею в подвале? — поинтересовался Шуйский.

На этот вопрос ему никто не ответил.

Все зашли внутрь. Там было холодно, как в могиле.

Кутас повел ребят в гардеробную, что вызвало новую волну возмущения:

— Ни за что!

— Да тут такой холод, что окочуриться можно!

— Я раздеваться не собираюсь!!!

— Это вообще не картинная галерея, а склеп какой-то!

В порядке компромисса Кутас разрешил взять с собой перчатки и шапки, а куртки оставить в гардеробной.

Картины в залах были очень необычными. Если честно, картин там вообще не было, в основном в темных залах висели плакаты знаменитых спортсменов в рамках, на что Шуйский не замедлил прокомментировать:

— Великолепно. Мы пришли в картинную галерею, но перед тем, как посмотреть здесь на картины, их надо ещё найти.

— Ну, — неуверенно сказал Кутасёнок, — кажется, сейчас тема «Спорт».

— Что бы посмотреть на спортсменов, не обязательно было тащиться сюда, — не отступал Андрей. — Для этого достаточно включить по телевизору «ЕвроCпорт». Или, в крайнем случае, зайти в ларёк, где продаются плакаты. Да у нашего физрука Кисы на двери висит календарь, на каждый месяц — по спортсменке с длинными ногами!

Вера хихикнула. Смотреть действительно было не на что. Они с Надей молча шли рядом с Любой и Олей, которые в помещении продолжили обсуждение мальчика из 8-го класса, который нравился и Любе, и Ане одновременно: Оля доказывала, что Люба не имеет права забирать его у Анюты. Вере стало интересно почему, но потом вспомнила, что, девчонки установили что-то вроде правила, при котором парень или несколько парней, которые нравится одной девочке, другой (по крайней мере в открытую) они нравиться не должны, они как бы считаются её собственностью (во избежание войн между соперницами и ради спокойствия предмета их воздыханий и остальных учеников). А для того, чтобы этого мальчика «приватизировать», надо было рассказать о нём как можно большему количеству подружек, что бы те, в свою очередь, сообщили об этом всем остальным.

Стало по-настоящему скучно. К Вере и Наде пристроилась Маша Зеленко — пухленькая, невысокая девочка с такими роскошными густыми пышными вьющимися волосами, что они напоминали каштановый ореол вокруг головы, как у ангела — если, конечно, кто-нибудь видел ангела в красной кофте, джинсах, жёлтом жилете, зелёных перчатках, фиолетовом шарфе, в очках и с чупа-чупсом во рту.

Маша защебетала что-то о своем хомяке, рыбках, собачке и двоюродном брате, причем так быстро, что Верин мозг не успевал переваривать информацию, и до неё доходило примерно следующее:

— Ой, а моя Эни такая хорошенькая, пушистенькая, а плавает в аквариуме между водорослей, там я ещё кормушку поставила, а собачка всё съела, и её потом вырвало, так красиво было…

Вера удивилась — как это собачку красиво вырвало, но потом поняла, что Маша уже говорит о новом костюме её братика Аймана.

Тут мимо пронесся Андрей, заглянул в очередной проход, виднеющийся впереди, и завопил:

— Ура! Народ! Я нашел картины!

Все поспешили к нему — любоваться на горы мускулов в рамках надоело всем, включая самого Кутаса.

В длинном коридоре и впрямь висели настоящие картины. Все они были настолько красивыми, что даже Оля соизволила подойти поближе, хотя вид сохраняла незаинтересованный и скучающий. В основном это были пейзажи, хотя попадались и картины с элементами фантастики. Кутас, радостно воскликнув: «Ну, вот, я же говорил, что всё тут будет!», так гордо посмотрел на своих учеников, словно сам их рисовал. Под некоторыми произведениями были наклеены бумажки с названием картины и именем автора.

Вера, Надя и Люба слегка опередили остальных. Впереди, за очередным углом, виднелась красивая серебристая рама — она была больше и ярче блестела в тусклом электрическом свете, чем остальные. Девочки с интересом поспешили к ней, решив, что там, наверное, висит самая важная и красивая картина на этой выставке. А подойдя ближе, застыли от разочарования. Рама была пуста.

— Да ну-у-у… — с досадой протянула Вера и поглядела на бумажку ниже. Но там тоже ничего не было.

— На кой её вообще сюда повесили, — недовольно пробурчала Люба. — Только людей путать.

Тем временем класс окружил их и раму. Потом пошел дальше, а Оля задержалась и прилепила на раму свою жвачку. К несчастью, Кутас это заметил:

— Оля, а ну-ка быстро отлепи и выбрось! — Оля с неохотой смахнула жвачку на пол. — Выбрось!

— Да ну, делать мне больше нечего, с пола подбирать и выбрасывать! Если так хочется, сами поднимайте! — огрызнулась ни в грош не ставящая классного руководителя девочка.

— Оля, ну как не стыдно! Мама — уважаемый человек, а дочь у неё…

— Кто? Ну, кто? — издевательски поинтересовалась девчонка, уперев руки в боки.

— Обезьяна! — выпалил учитель.

— Чего?! Это Прохор обезьяна, нечего на меня гнать!