С криком Ксин соскочила с рук Иггра и попыталась того поддержать, но у нее ничего не получилось. Илана, Лилиан, Лионэль и Мелинэль бросились к нему, а Аллура попыталась встать, но у нее ничего не вышло. Общими усилиями они принесли его к Аллуре и положили рядом, а Лилиан положила ему руки на грудь и похоже ушла в медитацию. Потом испуганно открыла глаза.

— Он сейчас перегорит, — быстро заговорила она, — мне кажется, что он еще не был готов принять такой глубокий боевой транс. Помогите раздеть его.

Никто и не подумал спорить с ней. Раздели его, Лилиан тут же скинула всю свою одежду, легла и прижалась в Иггру, обняв его.

— Только псион, обладающий силой исцеления, может помочь ему, — ответила она на непонимающие взгляды остальных, — И только при прямом контакте тел.

Лионэль не раздумывала ни мгновения, быстро сняла с себя всю одежду и прижалась к Иггру с другой стороны, а заботливая Илана укрыла их одеялом.

Я провалился в темноту. Но это не потеря сознания, нет — это было нечто другое. Я себя осознавал, точнее, часть себя. Я еще я чувствовал невыносимый жар, пытавшийся меня выжечь изнури. Я сопротивлялся ему, как мог, но сил моих не хватало, они таяли стремительней, чем айсберг, оказавшийся посреди Сахары. Вот последняя льдинка растаяла и огонь набросился на меня, но был вынужден отступить перед внезапно появившейся прохладой. Откуда она взялась я не знаю, но мне стало намного легче, а через некоторое время я провалился, наверное, в сон.

Мелинель было ужасно стыдно, за такую оплошность — она расслабилась и во время атаки оказалась безоружна. Поэтому теперь она вооружилась бластером и игольником, которые взяла сразу после боя. Также она часто посматривала по сторонам, чтобы успеть первой обнаружить врага, а не так, как в прошлый раз. Ксин однажды увидела это и казала:

— Храна очень хорошо чувствует и людей, и животных, она никого не пропустит.

— Храна — это тот зверь, которого Иггр приручил?, — и она посмотрела на троицу, укрытую одеялом.

— Ага, — весело ответила девочка, — правда она красивая?

— На счет красоты можно и поспорить, а вот грация у нее великолепная.

В это время хинт вышла на поляну, подошла к укрытым одеялом людям, осмотрела их, потом перевела взгляд на других, и опять скрылась в лесу.

— Вот, видишь!, — обрадованно сказала девочка.

В это время раздался усталый голос Лилиан:

— Все, он просто спит.

Она тяжело поднялась и стала одеваться. Лионэль, такая же уставшая, повторила ее действия, только без слов. К ним подошла Ксин.

— Что с папой?, — спросила она.

— Сейчас уже просто спит, — Лилиан прижала девочку к себе, — и, предупреждая следующий вопрос, добавила, — Когда проснется — не знаю, — затем добавила уже для всех, — Давай собирать вещи, а то чувствую, что сегодня пойдем дальше.

И они принялись собирать стоянку: Илиана пошла убирать палатку, за ней увязалась Ксин, аграфки направились в шалаш, а Аллура еще не восстановилась после псионной атаки, поэтому отдыхала.

— Ну и как настроение в качестве жены?, — спросила Мелинэль принцессу, когда они убирались в шалаше.

Лионэль хотела попытаться оправдываться, что была вынуждена, но увидела на лице подруги улыбку, а в глазах озорные огоньки, и только отмахнулась:

— Какое там.

— Ну, как же, — сделала «изумленные» глаза пилот, — дочь Владыки может разделить ложе только с законным супругом.

— Ах, ты об этом?, — озорно ответила ей принцесса, — Так то дочь, а я-то изгнанница.

И девушки негромко рассмеялись.

Сознание всплывало с какого-то омута достаточно быстро: сначала появились последние воспоминания, потом звуки, потом осознание звуком, потом все стало на свои места, и я открыл глаза. Приподнял голову, обвел нашу стоянку — вокруг суета по сворачиванию лагеря.

— Иггр, — услышал я рядом вскрик Аллуры.

Повернулся — на меня смотрит девушка огромными глазами, подозрительно блестящими. Обнял ее и прижал к себе. Подошли другие.

— Благодарю, вас всех, — искренне сказал я, — Не знаю, кто из вас помогал мне, но ваша прохлада помогла мне выжить в том аду. Не знаю, что бы случилось со мной, но вряд ли что-то хорошее.

— Ты бы стал одержимым силой, — прошептала Ксин и, заплакав, села и обняла меня.

— Это как?, — с интересом спросила Лионэль.

— Это когда воин полностью отдается во власть бога войны, который живет в каждом из них, — начала рассказ девочка, — Он становится намного сильнее, быстрее, не чувствует боли. Может один сражаться против множества противников и победить. Но после этого вернуться к человеку уже не сможет, даже наставник Пути Воина не уверен, что смог бы. Когда нас накрывала Дикая Охота или нашествие к’ригов, наших врагов, то противостоять им выходило не более пятерых воинов, остальные оставались в обороне. Никто и никогда из них не возвращался, но до защитников доходили только остатки былой армии. Наставник говорил, что они умирали либо от потери сил, либо от потери крови, если их смогли ранить, убить воина, одержимого силой, могли только звери из Гиаро Аконо, центра джунглей. Но они очень редко выходят оттуда, да и в Дикой Охоте почти никогда не принимают участие.

— Понятно, — сказал я, — местные берсеркеры, потерявшие контроль над собой.

— Ты прав, пап, — Ксин мне улыбнулась, — Наставник так и говорил, что после потери контроля наступает безумие ярости.

— Лионэль, Мелинэль, мне показалось или эти аграфы как-то отличаются от вас? И я не заметил, чтобы вы применяли луки, а они весьма искусные оказались в этом деле, — увидел, как Ксин и Лилиан непроизвольно кивнули.

— Да, — ответила принцесса, — внешнем они почти не отличаются, даже среди наших можно найти полностью внешне похожих, но в них чувствуется что-то чужеродное.

— Угу, — услышал я от прижавшейся ко мне Ксин.

Я кивнул и прижал к себе девочку и еще раз обвел всех взглядом — все живы-здоровы, не хватает только Чена.

— Где Чен?, — у всех на лицах появилось виновато-озабоченное выражение.

— Они его увели в ту сторону, — и Мелинэль показала куда именно, — Мне показалось, что он им нужен для каких-то опытов

— Что???

И новая волна ярости охватила меня, но я обнаружил, что контролирую эту свою стихию лучше. Ксин, Лилиан и Лионэль почувствовали мой переход, первые две рванулись ко мне, а агафская принцесса просто озабоченно посмотрела.

— Со мной все в порядке, — успокоил я их, — Пойду за сыном. Храна, пошли, — позвал я новую четверолапую подругу.

И только сейчас рассмотрел ее подробнее: голова — это нечто среднее между кошачьей и волчьей, чуть вытянутая, но уши ближе к кошачьим, хвоста не было совсем, а вместо шерсти, как я понял, очень мелкая чешуя, а вот движения и грация были действительно кошачьими. Глаза тоже были как у кошки, это я помнил еще с первой нашей встречи.

Храна вывела меня к лагерю, который охраняло всего четыре аграфа. Хотя по тому, как они скрылись в листве деревьев и организовали лагерь, их, скорее всего, можно назвать эльфами. Если бы я не знал, что их лагерь находится здесь, то вообще бы не заметил, а на такое способны были только эльфы из земных фэнтезийных книг. Вот и сейчас я отчетливо чувствовал четверку охраны, они находились над землей, а значит на деревьях. Удивительно, но никаких охранных дроидов не было, либо они были в дефиците, либо их пока по каким-то причинам не использовали. Остановился и прислушался к окружающему и к себе — еще четыре эльфа, нет два эльфа и два аграфа, как-то я их различил. Попытался более полно слиться с лесом, и, наконец, почувствовал сородичей Храны. Их было двое, и находились они в одном месте, я же подошел к напарнице и заглянул ей в глаза.

— Можешь поговорить со своими сородичами, чтобы не мешали — мне бы не хотелось их убивать, — передал я ей образ такого содержания.