— Спасибо, сэр, — Гарри поставил пустую чашку на стол и встал. — Вы очень добры. Спокойной ночи.
"Вы очень добры, — подумал Снейп, глядя на закрывшуюся за Поттером дверь. — Вот ведь бред…"
Его обняли сзади за плечи, зарылись носом в шею…
— Папа…
Она иногда называла его так, и, наверное, это было правильно — в конце концов, он вырастил ее, он — ее опекун, единственный защитник… и он должен был привыкнуть к этому слову, тем более что раньше, в детстве, она называла его так чаще… и все-таки внутри екало всякий раз, когда он слышал ее "папа"…
— Папа… Я сделала совершенно ужасную вещь…
* * *
Шел снег.
Огромные хлопья медленно скользили мимо окна; иногда некоторые из них, обладающие собственной волей, не иначе, отрывались от стаи и приникали к стеклу, словно просились внутрь. Удивительная, совершенно рождественская погода. Множество украшенных елок и ледяные скульптуры в саду, в доме переливаются и позванивают гирлянды нетающих сосулек, а вечером в небе разливается бледной зеленью настоящее северное сияние. Имение Малфоев накануне Рождества. Ледяная красота — как все малфоевское.
— Ты такой жаркий, — сказал как-то Гарри.
— В смысле — горячий парень?
— Нет. В смысле — жаркий. Как лето. Только не у нас, а где-нибудь, где много-много солнца, теплого ветра и горячего песка.
— Ты хочешь сказать, что я — пустыня Сахара?
— Нет! Не смейся надо мной! Меня не учили ораторскому искусству, как тебя.
— Прости. Я понял, о чем ты. Спасибо.
Как Гарри мог сказать о нем, что он — жаркий? Драко ощущал себя ледяной скульптурой вроде тех, что стояли в саду. Странные, но такие приятные ассоциации, что он рождал у Гарри, радовали его. Драко так ненавидел зиму, что иногда, в сильные холода, даже не мог смотреть на свое отражение в зеркале — он сам себе казался мужским вариантом Снежной Королевы. Удивительно, если учесть, как он нравился сам себе.
А может быть, это был еще один самообман. Он, казалось бы, такой уверенный в собственной привлекательности, до сих пор удивлялся, почему же Гарри полюбил его.
Нет. Любование собой было ложью — такой же, как и ненависть к Гарри. На самом деле он ненавидел себя.
И только Гарри сумел примирить его с самим собой. Как и с зимой.
Гарри походил на зиму. На уютную зиму, где нет промерзшей насквозь комнаты, высоких стрельчатых окон, ледяных скульптур и северного сияния. А есть горящий камин, шерстяной плед, глинтвейн, теплые объятия, меховые робы, поцелуи в заснеженном лесу…
Вот в такой же день — белый, тихий, снежный — они проснулись, когда еще только начало светать. Чуть гудела голова — вчера они переборщили с вином. К радости Драко, они обнаружили, что часть книг на стеллаже — муляж, за которым скрывается неплохой винный бар, и Драко весь вечер объяснял Гарри, как и с чем следует пить то или иное вино. Наглядная демонстрация привела к тому, что сработал Признавалиум, и им пришлось очень долго избавляться от эффекта реакции исповедального зелья с алкоголем. Впрочем, Гарри не был недоволен, как и Драко.
— Давай пойдем гулять, — предложил Гарри.
— Куда? — спросил Драко.
— В Хогсмид. Сегодня же выходной, народ еще спит, и нас никто не увидит. Пойдем по краю леса…
Хотя у Драко с первого курса остались не слишком приятные воспоминания о Запретном Лесе, он согласился. Ему давно хотелось прогуляться с Гарри. Хотя бы ненадолго представить себе, что они ни от кого не скрываются, что они имеют такое же право гулять, обниматься и целоваться на людях, как и любая другая парочка Хогвартса.
Они сбегали в спальни за теплым мантиями и покинули замок.
Они шли вдоль озера, молчали, и Драко думал — наверное, правду говорят о том, что каждый преступник подсознательно хочет быть пойманным. Его связь с Гарри, с точки зрения отца и Господина, тоже была преступлением, и он знал, что если бы они сейчас встретили его отца, то вместе со страхом он испытал бы радость и облегчение — от того, что время лжи окончено, пусть даже это означает начало времени войны.
Дойдя до хижины Хагрида, они наткнулись на ее хозяина. Вокруг великана с радостным лаем носились два пса — огромный трусливый волкодав Клык и незнакомый Драко большой лохматый черный пес, смахивающий на волка. Завидев его, Гарри заулыбался, присел рядом и обнял пса за могучую шею.
— Привет, Шлярик.
Пес помахал хвостом и с подозрением посмотрел на Драко.
— Все в порядке, Шлярик. Драко Малфой, мой друг, — он приобнял Драко за плечи, и хотя это был один из самых невинных жестов, известных им обоим, что-то в движении Гарри яснее всяких слов говорило, какого свойства это друг.
Драко посмотрел на Хагрида — как он отнесется к заявлению Гарри. Вид великана, однако, свидетельствовал, что Драко был прав в своих подозрениях на его счет — Хагрид уже давно понял природу их отношений, потому-то и отсылал их под разными предлогами и не спрашивал, почему они так долго.
— Гулять идете? Собачек взять не хотите?
— Эээ… нет, пожалуй, — улыбнулся Гарри. Шлярик посмотрел на него весьма недовольно и сердито рыкнул.
Гарри взъерошил ему загивок.
— Потом разберемся, хорошо?
Они пошли дальше, и когда хижина Хагрида скрылась из виду, Драко произнес:
— Я думал, ты только со змеями беседуешь, а ты и с собаками, оказывается… Ветеринаром не хочешь стать?
— Как смешно, Малфой! — хмыкнул Гарри. — Это не просто собака. Это…
Он внезапно остановился и развернулся, заглядывая Драко в глаза. Драко моментально узнал этот взгляд — немой вопрос "Я могу тебе доверять?"
— Не хочешь — не говори, — быстро сказал Драко. — Оставь себе свои собачьи тайны.
Он все-таки не смог скрыть обиду в голосе, и Гарри извиняющимся голосом произнес:
— Я бы сказал тебе, но это… понимаешь, это больше касается другого человека, чем меня… и от этого зависит его жизнь.
— Я же сказал тебе — не хочешь — не говори!
— Я не сказал, что не хочу. Я сказал, что не могу!
— Я не настаиваю…
Тяжело вздохнув, Гарри притянул его к себе и поцеловал. И этот поцелуй в заснеженном лесу, поцелуй, от которого пахло морозом, и снегом, и мехом, которым были оторочены капюшоны их мантий, и нежное объятие — это здесь и сейчас было самым счастливым моментом в жизни Драко.
Поцелуй прекратился, и Гарри, все еще слегка касаясь губ Драко своими, произнес:
— Это даже как-то… неприлично…
— Что именно? — чуть улыбаясь, спросил Драко.
— Быть таким счастливым, — ответил Гарри, словно прочитав его мысли. — Ты отдаешь себе отчет в том, что мы с тобой — самые счастливые существа в Хогвартсе и на много миль вокруг?
— Во всей Англии, — покачал головой Драко.
— Или во всем мире, — закончил Гарри.
— Не считая того, что я знаю по меньшей мере трех человек, готовых убить нас только за один поцелуй.
— Это мелочи, — улыбнулся Гарри. — Ну, мы идем дальше или остаемся здесь?
— Секс на снегу… — задумчиво произнес Драко. — Я подумаю об этом.
Они вышли к Хогсмиду в незнакомом месте, на задний двор чего-то, похожего на небольшую фабрику. Гарри заулыбался, Драко вопросительно приподнял бровь.
— Мне всегда было интересно, какую романтику находят люди, обжимаясь в подворотнях…
— О, — сказал Драко. — Можно поставить эксперимент.
Он прижал Гарри спиной к стене и овладел его губами. Почувствовав легкую агрессию в приставаниях Драко, Гарри сделал вид, что отбивается, и минуты две они потратили, изобретая новую игру "Насильник в подворотне" — как было решено впоследствии, вариант любимой игры Гарри "Насильник в ванной".
Когда играющие поцелуи превратились в страстные, и в голове Драко вихрем завертелись мысли, что чертова туча романтики есть не только в поцелуях, но и в сексе в подворотне, рядом кто-то звучно прокашлялся. Драко открыл глаза, отрываясь от ямки между ключицами Гарри, которую тщательно вылизывал кончиком языка, и увидел, что Гарри удивленно и немного смущенно смотрит куда-то поверх его плеча.