Желание писать проснулось позже. Нет, мне нравилось это занятие и в рамках школы, литература всегда являлась для меня самым важным и желаемым уроком, я с радостью и удовольствием писала сочинения на заданные темы, однако так, чтобы взять ручку, тетрадку и сесть записать что-то для себя - это пришло несколько позже. Лет в шестнадцать. Я стала вести дневник, но это не было что-то вроде: "Сегодня пятница. День ужасный: сходила в школу, пришла домой, поела, попила, полежала, почитала. Скоро спать. Как меня все достали, как не хочу всех видеть", нет. Я выплескивала мысли, чувства, не вдаваясь в подробности своих будней. Если прочитывала ту или иную книгу, то обязательно записывала впечатления, комментарии. Вряд ли эти писульки можно именовать рецензиями, но в любом случае к этому я стремилась. Если что-то писала, то старалась сделать это на уровне, так, чтоб не стыдно было после перечитать, чтоб не возникло желания вырвать страницы, смять, хотя, конечно, старание было напрасным. Когда, спустя время, я пролистывала написанное, то именно так и поступала - вырывала страницы, комкала, отправляя их после в мусорное ведро к протухшей рыбе, плёнке от сосисок, испорченным овощам. Но при всём при этом продолжала назло себе писать. Это то, что дарило стимул, смысл существования, маломальскую веру в себя, однако провальное поступление в Литинститут напрочь убило то, откуда черпалось это желание. Я потерялась. С чего вообще решила, что писательство - это моё? Кто дал мне такую уверенность?

Существовала ли сфера, в которой я могла сгодиться? На каком поприще мне имелось место? Я не видела себя ни психологом, ни экономистом, ни учителем, ни бухгалтером, ни стоматологом. Всё это было далеко мне, чуждо, неинтересно. Даже, поступив учиться на социологический факультет, не представляла, зачем оно нужно. Из меня, запуганной, замкнутой социофобки, социальный работник был бы таким же, как пилот из акрофоба или врач из человека, теряющего сознание при виде крови. Моё поступление на этот факультет было формальным. Я вполне осознавала, что работать в сфере социума не стану ни при каких условиях, просто нужно было где-то учиться, я и училась. Вернее, намеревалась учиться, на деле же сложно было моё пребывание в Гуманитарной академии назвать учёбой. Создание осмысленного текста путём удачно подобранных слов - вот, благодаря чему я дышала, но с некоторых пор воздуха перестало хватать.

Мы сидели на последней паре по статистике, когда в кабинет вошла девушка среднего роста с тёмными гладкими волосами до плеч в короткой чёрной юбке, чёрном свитере, чёрных ботильонах на массивном каблуке. Поздоровавшись с сухой преподавательницей пенсионного возраста, прошла мимо парт, выбрав место рядом со мной. Вблизи оказалась ещё прекраснее. Идеальный профиль, высокие скулы, правильный острый подбородок, едва заметный макияж, матовая кожа персикового оттенка. Несколько минут она сидела молча, внимательно наблюдая за преподавательницей.

- Тебе интересно?

- Что? - переспросила я, не сразу сообразив смысл произнесённых слов.

- Говорю, тебе интересно слушать эту лекцию?

- Ничуть, - призналась я, бросив взгляд на своё небрежное чирканье в тетради.

- Может, уйдём?

- Уйдём? Прям посреди пары?

- А что? Думаешь, кого-то волнует твоё здесь пребывание?

- Вряд ли.

- Ну так что?

- Пойдём.

Собрав сумку, я поднялась и под удивлённый, осуждающий взгляд нудной преподавательницы, оторвавшейся от пассивного чтения, прошла за новой знакомой к выходу из аудитории.

- Меня Саша зовут, - с улыбкой протянула она в пустом коридоре.

- Кира. Приятно познакомиться.

- Взаимно. Как тебя занесло в это место?

- Банальная история - не поступила туда, куда хотела. Выбора не было, иначе говоря.

- Выбор есть всегда.

Я промолчала.

- Как смотришь на то, чтоб прогуляться со мной? Хотя бы до времени официального окончания пары, с которой мы ушли.

- Почему нет? Конечно, - с улыбкой кивнула я. Нечасто в последнее время кто-то пробуждал во мне интерес и симпатию.

- Только я ни черта не ела со вчерашнего утра, поэтому заглянем в кафешку? Я угощаю.

- Можно, но есть я не хочу, а за чай могу и сама расплатиться.

- Перестань. У меня есть деньги, я стянула тебя с пары, так что и расплачусь тоже сама. Чтоб не чувствовать себя виноватой, так сказать.

Близрасположенное кафе было вполне себе заурядным. Далёкое от креативности название, обыкновенная обстановка, типичная для частных провинциальных заведений, обычные официантки в красных фартуках, надетых поверх джинсов и футболок, и, разумеется, солидарно всему перечисленному - непримечательное меню. Мы заняли свободный столик возле окна, выходящего на пустую городскую площадь со скромной церквушкой и зданием городской думы, осмотрелись по сторонам, и, чувствуя неловкость, я принялась читать брошюру с названиями блюд.

- Выбирай, что хочешь, а я себе возьму гречку с подливой и овощным салатом. Плюс кофе.

- Если можно, я буду только кофе.

- Нельзя. В таком случае заказываю две порции гречки с салатом, идёт? Никакие отказы не принимаются. Всё, подожди меня тут.

Саша ушла к кассе, я же всё время её отсутствия, с трудом переваривала в голове происходящее. Девушка, с которой я была знакома не более пятнадцати минут, уговорила меня уйти вместе с ней с лекции, прийти в кафе и съесть за её счёт гречку с овощным салатом. Выходило, что или ей было настолько одиноко, что она от безысходности выбрала меня себе в попутчики, или здесь крылся какой-то подвох, поскольку иначе объяснить заинтересованность постороннего человека в моей сущности было нельзя. Ладно, если б я обладала яркой неординарной внешностью, или от меня исходила положительная энергетика, цепляющая окружающих за живое, это бы ещё имело логичное объяснение, так нет, ничего подобного во мне не значилось. Обычный замухрёныш астенического телосложения, среднего роста на вид лет пятнадцати с бледной кожей и блёклыми волосами русого цвета, заправленными за уши. В стандартных синих джинсах, сером свитере с горлом, синих кедах. Вытянутое лицо с впалыми щеками, под неопределённого оттенка невыразительными глазами - болезненные мешки от недосыпа, потрескавшиеся губы. На фоне стильной, ухоженной Саши я выглядела невзрачным ребёнком, оттого было вдвойне неловко.

- Выглядит съедобно, - пропела она, поставив на стол поднос с порциями горячего и белыми бокалами растворимого кофе.

- Спасибо.

- Вилки забыла, минуту.

Когда Саша вернулась, мы молча приступили к обеду. Гречка с подливой оказалась, на удивление, вкусной, но вот салат, как по мне, был слегка недосолён. Хотя, может, я придираюсь.

- Чем ты занимаешься?

- В смысле?

- В прямом. Не поверю, что ты ничем не увлекаешься, и социология - это будущее дело твоей жизни. Не волнуйся, мне можно доверять. Так что?

- Я пишу, вернее писала когда-то. Так, для себя. Рассказы, заметки. Больше походило на бред, но совсем недавно я думала, что вполне себе гожусь в писатели.

- А почему в прошедшем времени?

- Это прошло. Что-то потерялось, желание пропало. Стимул. Я планировала поступить в московский Литинститут, но провалила вступительный экзамен по творческому этюду. То ли растерялась, то ли сказались некоторые события, но вероятнее всего, не для меня всё это. Если человек не может написать работу на выбранную собою же тему, вряд ли это говорит о том, что ему есть место в среде литературы.

- Ты провалила экзамен и на почве этого сделала вывод, что писательство - это не твоё?

- Именно.

- Глупости, - хмыкнула Саша. - Подумаешь, не сумела сдать вступительный экзамен, и что? Неужели ты считаешь, что все эти выпускнички Литинститута получают дипломы и становятся великими писателями? Если ты любишь это дело, чувствуешь себя в нём, то не бросай. Что бы ни происходило в жизни. Это твоя обязанность, понимаешь? Нести свой дар. А экзамен, Господи! Ни ты первая, ни ты последняя. Вспомни, сколько величайших людей терпели поражения, но это никак не помешало им донести себя. Скорее наоборот - помогло. Выработало закалку.