Ашер выстукивает пальцем по губам, и я ловлю Эми за облизыванием своих губ, когда она смотрит на него.

- Что именно означают «устрицы из Скалистых Гор»? - спрашивает он ее.

Я сдерживаю смех, когда лицо Эми искривляется в замешательстве.

- Ну... я думаю, они что-то вроде мяса. Не уверена, какое именно, но мне нравится. - она давит концом ручки на подбородок.

Я качаю головой Ашеру.

- Ты не хочешь их. Поверь мне.

Она стреляет в меня острым взглядом.

- Они не плохие. Я имею в виду, мясо немного жестковатое, но они хороши на вкус. - мне ее жалко. Отчасти. Она наклоняется над столом и её сиськи практически вываливаются из майки. - Выбирай, сладкий, все, что захочешь, ладно? - говорит она Ашеру.

Взгляд Ашера встречается с моим.

- Мне нравится знать, что я ем.

Ухмыльнувшись, я наклоняюсь над столом и на ушко шепчу ему, что такое «устрицы из Скалистых Гор».

Он выпячивает глаза, пока я откидываюсь назад.

- Так, я буду воду, картошку фри и гамбургер с дополнительной порцией соуса.

- Я буду куриный сэндвич и колу, - я закрываю меню, и Эми вырывает его у меня из рук. У Ашера она более деликатно берет меню и идет к окну заказов.

- Спасибо, - говорит он с улыбкой.

Я опускаю локти на стол.

- За что?

- Не позволила мне съесть это дерьмо.

Мы смеемся, а затем снова наступает тишина. На сцене женщина в ярко красном платье и ковбойских сапогах поет песню Фэйт Хилл "Этот поцелуй" (американская певица в стиле кантри, обладательница премии «Грэмми»), обвив своей ногой микрофонную стойку. В целом, картина очень глупая, но я начинаю расслабляться, как будто я, наконец-то, вернулась домой после трех лет.

- Мой отец и я обычно ходили сюда, - наконец говорю я сквозь громкую музыку.

Он обращает свое внимание на меня, переплетая перед собой пальцы.

- В самом деле? - он смотрит на грубый народ, атмосферу дыма и выстроившихся в баре байкеров. - Сколько тебе было лет?

- Мне было четыре года, когда он в первый раз привел меня сюда и продолжал приводить, пока не исполнилось шестнадцать - пока он не умер, фактически, - говорю я. - Мой отец действительно любил свой "Джек Дэниелс".

- Так делал и мой отец... Ну, ладно, вообще-то это был Джим Бим. - он делает паузу, и его улыбка мягкими невидимыми поцелуями прикасается к моей коже. - Видишь, это было не так сложно, и мы узнали, что у нас есть что-то общее.

- Я социально не ограничена, - возражаю я, вытирая соль со стола. - Просто мне нравится мое пространство... по личным причинам.

- За исключением, когда мы были в изостудии, - дразнит он.

- Да, я виню в этом пары краски, - парирую я игриво. - Они долбанули меня по голове.

Уголки его губ дергаются в улыбке, он скрещивает руки на столе и наклоняется.

- Я знаю, ты любишь свое личное пространство, и это мне в тебе нравится. Ты не из тех, вечно хихикающих и пытающихся запустить пальцы в мои волосы.

Я удивлюсь, если он говорит о Рэйвен.

- Некоторым парням нравится это.

- Нет, не нравится. - он проводит языком по зубам, и я закусываю губу, чтобы сдержать стон. - Я хочу, чтобы ты дала мне шанс. Я хочу, чтобы ты впустила меня в свою жизнь и позволила себя узнать.

Мою грудь сжимает от восторга, но, к счастью, мой голос звучит ровно.

- Что ты хочешь знать обо мне?

Он вертит перечницу в руках.

- Как давно ты знаешь Рэйвен?

Я пожимаю плечами.

- С нашего рождения.

- Она все время ведет себя так... - он замолкает.

- Развратно? - заканчиваю я за него.

Он смеется и это самый прекрасный звук, который когда-либо слышали мои уши.

- Я собирался сказать, как чокнутая, но подумал, что это будет звучать довольно грубо. Она немного впечатлительная… и вся эта история с Гарриком. Как она вообще с ним познакомилась?

- На той же вечеринке, где я познакомилась с ним, - объясняю я. - Но я понятия не имею, почему она была с ним школе в тот день.

Он поджимает губы и изучает трещины на столе.

- Когда Гаррик удерживал тебя около школы... Ты выглядела так, будто собираешься упасть в обморок.

- Просто мне не нравится находиться рядом с людьми, - я ерошу пальцами свои волосы и смотрю на сцену с караоке в углу.

Он скользит рукой по столу и переплетает наши пальцы.

- Но ты не возражаешь, когда я прикасаюсь к тебе. На самом деле, у меня появилась мысль в голове - и, пожалуйста, дай мне знать, если я дал маху с ней - что я немного тебе нравлюсь.

Я пожимаю плечами.

- Думаю, можно сказать и так... Ты заставляешь меня чувствовать спокойствие и возбуждение, в зависимости от того, что мы делаем.

- Спокойствие и возбуждение, да? - размышляет он. - Это хорошо, верно?

- Это очень хорошо, - я улыбаюсь, и его глаза опускается на мои губы.

- У тебя красивая улыбка, - говорит он, проводя по своим губам языком. - И красивые губы. На вкус они очень хороши.

Моё сердце гулко стучит в груди.

- Ты льстишь мне.

- Я серьезно. - подушечкой большого пальца свободной руки он ласкает мою нижнюю губу. - Эти губы такие чертовски мягкие... Я не мог перестать думать о них с тех пор, как поцеловал тебя.

Я не уверена, играет он или искренне мил.

- Спасибо… я думаю.

Он смеется, удивленный, и отстраняется, когда официантка прерывает нас нашей едой.

- Вот и я, дорогой. - она протягивает перед Ашером его еду, затем с громким лязганьем опускает передо мной мою тарелку. - Если тебе что-то понадобится, дай мне знать.

- Я думаю, у нее есть кое-что для тебя, - говорю я, обмакнув фри в соус.

Ашер выглядит так, будто вот-вот засмеется.

- Ты думаешь?

- Ага. - я убираю лук со своего куриного сэндвича. - Почему ты смеешься?