Глава 1

Тринадцать лет спустя...

Я люблю кладбище. Тут тихо и спокойно – это единственное место, где я отдыхаю от смерти. Я терпеть не могу людные места, набитые голосами и жизнью. Больно находиться среди жизни. Люди не понимают, как близко находится смерть, прямо за их плечами, вокруг квартала, в конце улицы. Она везде, и я единственная, кто знает, где она прячется. Я вижу смерть каждый день, но кладбище уже мертвое.

    Луна яркая сегодня ночью, ей остается немного, чтобы быть полной. Сухие листья падают с дуба, а воздух четко пахнет осенью. Надгробия покрывают землю, и легкий туман застилает хрустящую траву. Я прислоняюсь к стволу дерева с открытым блокнотом и ручкой в руках, строчу слова, которые важны для меня.

   Кладбище мое чувство комфорта, мое святилище в мире тьмы, один кусочек света в моей жизни.

Я убираю кончик пера со страницы и перечитаю слова. Я звучу одержимой смертью, как Эдгар Аллан По или Эмили Дикинсон, но смерть — это огромная часть меня. С обычным прикосновением я узнаю, когда кто-то умрет. И будет ли им больно. Будет ли их жизнь украдена.

Я кладу блокнот на траву и сую ручку в корешок. Натягиваю капюшон поверх головы, скрещиваю руки и пялюсь на заброшенную улицу. Один из уличных фонарей мерцает, и собака лает за передними воротами дома из красного кирпича. Я гляжу на свои часы. Уже очень поздно. Я хватаю блокнот и иду через кладбище. Земля сырая и тяжелая, и моя черная обувь погружается во влажную грязь. Я вижу надгробия; большие, маленькие, сложные, простые. Я задаюсь вопросом, являются ли детали надгробия определением человека, который лежит под ним. Если оно большое и красивое, то значит ли это, что они были любимы многими? Или они были одинокими, но имели много денег? Заявляют ли маленькие и простые, что они жили одиноко? Или они всего лишь были не богатыми?

     Я вероятно единственная сумасшедшая настолько, чтобы гулять вокруг с такими мыслями.

     Ветер воет, поднимает кучу пыли. Я опускаю подбородок ниже, пробираясь сквозь пыль к передним воротам, пока пряди черных волос закрывают мое бледное лицо и серые глаза, и липнут к моим пухлым губам. Моя обувь цепляется за угол могилы, и я падаю лицом в траву. Блокнот вылетает у меня из рук, и моя голова ударяется об угол надгробия.

- Оу, - бормочу я, схватившись за голову, и размазываю грязь по щеке. Мой взгляд путешествует вверх по застывшей фигуре в капюшоне с опущенной вниз головой и косой в руке.

- Мрачный жнец, да? – я поднимаюсь на ноги, разминая их, и поднимаю голову вверх. - Спорю, ты знаешь какого это, не так ли? Быть окруженным смертью все время? Держу пари, ты понимаешь меня.

    Ветер яростно поднимает мой блокнот и уносит его прочь. Защищая глаза от пыли, я гонюсь за ним. Он танцует среди листвы и скользит вокруг травы, наконец-то останавливаясь напротив парящей ангельской статуи на углу кладбища. Я спешу за ним. Черный ворон стремится вниз с одного из деревьев и кружит надо мной.

- Почему ты постоянно следишь за мной? – шепчу я ворону. - Это потому что ты знаешь, что я такой же символ смерти, как ты?

- Черт побери, я слишком болен и устал, чтобы делать всю твою грязную работу. Это такое дерьмо, - пронесся голос по кладбищу.

    Я поспешно прячусь позади статуи Ангела, и ворон взгромождается на его голову, расправляя крылья. Никто не тусуется на кладбище поздно ночью, кроме чудил и людей как я. (И насколько я знаю, я единственная девчонка в своем роде.)

    Лопата погружается в грязь.

- Я единственный, кто всегда должен выкапывать эти штуки.

     Я украдкой гляжу сквозь трещину между ангельских крыльев. Тощий парень с хилыми руками и заостренным носом стоит в дыре, выгребая грязь. Мой блокнот находится в нескольких дюймах от вырытой горки грязи. Еще один взмах лопатой, и мои мысли о жизни будут похоронены.

- Если я был бы тобой, Грегори, я бы следил за своим тоном, - высокая фигура спрыгивает с крыши маленького мраморного мавзолея, и его длинные ноги растягиваются, пока он идет к дыре. Его волосы бледны как луна и его глаза как пепел. – Я легко могу найти кого-нибудь другого, кто будет раскапывать могилы.

   Грегори бормочет что-то и зачерпает полную лопату грязи.

    Высокий прислушивается.

- Что это было? Говори громче, я тебя не слышу.

- Ничего, - бормочет Грегори, и продолжает копать.

Другой парень улыбается в лунном свете, и мой вздох застревает в горле. Его лицо прекрасно, но обременено печалью и болью, как если бы он взвалил на свои плечи всю печаль мира. Я жажду протянуть руку и прикоснуться пальцами к его полным губам, твердому подбородку и стереть его боль.

Страницы моего блокнота трепещут в ветерке, и он наклоняется и подбирает его. Я съеживаюсь в смущении, а затем понимаю, что он парень, который болтается на кладбище, раскапывая могилы, так что мои слова о смерти не должны обеспокоить его. Он переворачивает страницы, останавливается на одной, изучая ее, а затем его глаза просматривают кладбище. Я припадаю к земле и задерживаю дыхание, пока тишина охватывает ночь, ожидая, когда лопата вонзится в грязь.

- Откуда это взялось? – спрашивает он у Грегори.

    Я выглядываю сквозь ноги ангельской статуи.

Грегори берет блокнот и раскрывает его.

- Я не уверен… - он отдает его обратно, - в конце написано «Эмбер Роуз Эдвардс».

    Высокая фигура проводит своими длинными пальцами по моему имени.

- Эмбер… - его навязчиво-мелодичный голос окутывает и манит меня показаться из-за статуи. Я начинаю шагать.

- Оставайся на месте, - бледный шар света сияет за моими плечами и падает на траву перед моими ногами.

   Я напрягаюсь, пока лопата перестает копать грязь, и ночь становится тихой, не считая уханья совы.

- Теперь медленно повернись, - инструктирует глубокий голос, и статические помехи мешают ему, - Я с подозреваемым сейчас.

     Черт возьми. Они думают, что я выкопала могилу. Это не первый раз, когда я попадаю в беду, то есть они не отпустят меня просто так.

- Я сказал, медленно повернись и держи руки так, чтобы я мог их видеть, - приказывает коп.

   Я закрываю глаза и медленно поднимаю руки.

- Хорошо, теперь медленно повернись, - говорит он.

Да, конечно. Я бросилась через кладбище, мои ноги двигались так быстро, как могли.

- Она убегает, - вопит он и собеседник замолкает.

Моя неуклюжая обувь стучит по траве, пока я прыгаю и маневрирую между могильными камнями. Коп преследует меня, его шаги оглушают, и ключи на его поясе звенят. Я ускоряюсь, когда кирпичный забор показывается мне на глаза и подпрыгиваю на носочках, я забираюсь наверх. Мой живот ударяется о край, и я быстро поднимаю ноги вверх, но коп хватает мой ботинок и дергает мою ногу.