Сперва она ахнула, потом кинулась горячо меня целовать, потом просила прощения, что не поцеловала перед стрельбой в лесу, и снова целовала. Наконец, поинтересовалась, не хочу ли я спать. Получив правдивый ответ, вновь повернулась ко мне спиной и попросила перед сном лизнуть её ещё раз. Я сделал, как она хотела, и вдобавок пообещал, что в следующий раз не ограничусь плечами. Она задышала часто-часто и стала говорить, что теперь она вообще не сможет заснуть, потому что... Тут она и заснула.

***

Проснулся я от нестерпимого желания посетить отхожее место, а окончательно пришёл в себя уже там. Что ж, неплохо, могу вставать и ходить без посторонней помощи. Да и чувствовал себя куда лучше - жара нет, рука вернулась к нормальному размеру, повязка болталась, не падая лишь потому, что присохла к ране. Здешние медики, при всём их презрении к горцам, подлатали меня выше всяких ожиданий.

Когда возвращался обратно к кровати, снова споткнулся об Дваша, хоть и было уже светло. Он будто специально устраивался на моём пути. На ногах я удержался, но пса всё же обругал, а он и ухом не повёл, делал вид, что спит. Зато проснулась Лона. Как обычно, ей что-то приснилось, и она уже начала пересказывать мне свой сон, но вдруг прекратила. Я проследил за её взглядом и всё понял.

- Лона, ты есть иногда интересующаяся чем-нибудь ещё, так ли это? - мрачно спросил я. - Ты есть жившая без этого больше полутора десятка лет.

- Это потому, что мы были незнакомы, - загадочно ответила она.

Лона явно пыталась кому-то доказать, что валькирия она не хреновая. Вряд ли в этот раз она испытывала огромное наслаждение, но когда довела дело до конца, выглядела довольной. Едва она, обессиленная, улеглась рядом, Дваш бесцеремонно стащил с нас одеяло и стал бросать многозначительные взгляды на дверь номера. Пёс просился на прогулку. Пришлось вставать. Я смог сам одеться и обуться, пришлось доставать из вещмешка запасную куртку - на той, что я носил вчера, не хватало рукава. Лона подержала в руках новое платье, глядя на него с восторгом, и со вздохом отложила в сторону - оно не для прогулок с собакой. Пока она одевалась, я пинками вытолкал из номера собачий ящик с песком и сказал коридорному заменить его, пока мы будем гулять.

Мы шли, держась за руки, Дваш носился от дерева к дереву, Лона пересказывала свой сон, а я думал о том, что мне приятно идти рядом с ней и слушать её голос, даже когда она рассказывает чушь, интересную только ей. После прогулки мы заглянули в трапезную и позавтракали. Я особо не хотел есть, так что заказал только пюре с котлетой из оленины и вишнёвый сок, Лона взяла пшеничную кашу с огромной отбивной и овощной салат, а Двашу притащили на завтрак живого кроля. Я предложил официанту перенести кормление хищника в другое место, чтобы не портить аппетит другим посетителям, но оказалось, что все без исключения присутствующие горят желанием посмотреть. Смотреть оказалось нечего, несчастного кроля пёс сожрал мгновенно, бедняга и пискнуть на успел, но зрители остались довольны и вернулись к собственному завтраку.

А возле дверей номера мы увидели целую толпу. Все рвались войти внутрь. Кое-кого я узнал - медичку и портных, да и коридорный есть коридорный, особенно с собачьим ящиком, а вот кто такие богато одетый мужчина средних лет с благородной внешностью и десятилетняя девочка в мундире городской стражи с картонной папкой в руках - понятия не имел. Тут ещё и горничная подошла, с ведром, метлой и шваброй. Совсем не хотелось, чтобы все они топтались в номере. Запросто подбросят какую-нибудь гадость, от яда до амулета слежки.

Горничную отправили восвояси, сказав приходить завтра. Коридорному предложили занести в номер ящик с песком и исчезнуть. Лона взяла на себя портных, медичка занялась мной, а предполагаемый аристократ и девочка сели за стол, дожидаясь, пока медичка закончит. Я даже перехватил уходящего коридорного и сказал ему принести для них напитки и лёгкую закуску. Оба заказали вино и апельсины. Я удивился, что малышка пьёт вино, но это уж точно не моё дело, так что промолчал.

Медичке моё общество было неприятно, но она всё сделала, как полагается - без малейшей боли оторвала бинт от раны, промыла, положила туда исцеляющее и обеззараживающее снадобья, и перевязала чистой повязкой. Справилась быстро. Уходя, сказала, что гноя за ночь появилось мало, рана заживает, так что дальше я могу делать перевязки сам или с помощью своей так называемой невесты. Но если воспалится - сразу обращаться к медикам.

Закрыв за ней дверь, я глянул, чем заняты портные. Юная стражница рвалась со мной поговорить, но рукава мне нужны, а разговор непонятно с кем - нет, так что ей пришлось ждать ещё. Да и Дваш, судя по недоброму взгляду, был от неё не в восторге. А вот к аристократу неожиданно отнёсся очень тепло, даже дал себя погладить. Я не мог вспомнить, чтобы раньше его гладил кто-то посторонний. Хотя, другие его боялись, а этот тип - нет. Может, дело в страхе?

Портные тёрли новые рукава песком, чтобы они не отличались от ткани, к которой их пришьют. Я заподозрил, что песок - из собачьего ящика, но выяснять не стал. Дваш свой ящик ещё не посещал, так что какая разница? А присмотреть за ними я хотел, чтобы убедиться - к нашей одежде вместе с рукавами не пришили амулеты слежки. Я ничего не заметил, но как только они ушли, тщательно ощупал всё, не только рукава. Ничего не нашёл.

Ещё раз посмотрел на девчонку. Ребёнок совсем, а у меня мысли, как лучше её убить, чтобы смерть выглядела естественной. Так нельзя! Но поделать с собой ничего не мог - она смотрела на меня с такой брезгливостью, будто я был огромной кучей вонючего дерьма. Мне уже дали понять, что здесь не любят горцев, но не настолько же! К тому же встречались люди, что нормально ко мне относились. И персонал "Уютного отеля", и менеджер этого. Конечно, для них я был клиентом, но я и для медички клиент, а она презрения к горцам не скрывает.

- Я есть готовый уделить вам внимание, - со всей доступной мне вежливостью произнёс я и уселся на табурет напротив девочки, Лона устроилась рядом, справа. - Вы есть кто?

- Я - инспектор городской стражи Луиза, - представилась она. - У меня несколько вопросов.

- Вот такое дитя - инспектор, - со смешком произнёс аристократ. - Дело в том, герцог, что настоящая стража - на границах, а внутри страны остались вот такие недоразумения. Толку он неё никакого, но утомляет, как настоящий инспектор.

- Заткнитесь, граф! - рявкнула Луиза. - Или я прикажу выставить вас отсюда!

- Кому ты прикажешь, крошка Лу? Здесь тебе никто не подчиняется, - граф от души веселился.

Я так и думал, что это тот самый граф, о котором говорила Фанни. Какие ещё аристократы могли оказаться с утра в моём номере?

- Мадемуазель инспектор, я есть не желающий слушать вашу ругань с Его Сиятельством, - прервал я их задушевную беседу. -Вы есть говорившая, что вы есть имеющая вопросы ко мне. Я есть слушающий.

Девочка молча смотрела на меня, уже не только с презрением, но и с ненавистью. Потом успокоилась и заговорила официальным тоном.

- В соответствии с указом короля, лекарь, производивший операцию, доложил страже о подозрительном ранении у чужеземца-горца. Вы признаёте этот факт?

- Я есть признающий и ранение, и операцию.

- В таком случае назовите своё имя, титул, если таковой имеется, подданство, обстоятельства ранения и место, где оно произошло. Это необходимо для заполнения бланка формуляра фиксации преступления.

- Я есть герцог Дарен. Я есть подданный Эльдорадо. Ранение есть произошедшее на месте, что я есть готовый показать на карте.

- У меня нет с собой карты.

- Мадемуазель инспектор забыла карту, - печально произнёс граф. - Интересно, что она ещё забыла? Дети вечно всё забывают.